Гэвин Лайл - С мертвых не спросишь

– Ну вот и все, – сказал я Вилли. – А теперь давайте выйдем – нужно поговорить.

Он нахмурился, но последовал за мной.

Облака висели все так же низко, ветер уже нес первые снежинки. Не обращая на это внимания, мы стали расхаживать вокруг дома.

– Ответьте мне прямо – Мартин Фенвик был гомосексуалистом?

– Ну послушайте...

– Выходит, Йонас Стэн был его постоянным партнером?

Вот почему он поручил Стэну заниматься экспертизой и почему тот передал ему судовой журнал "Скади" – вернее, послал журнал по адресу его лондонской квартиры. Вот откуда весь уклад его жизни! Черт возьми, сколько разных вещей я еще не заметил.

Вилли смущенно покашлял и уклончиво начал:

– Ну, знаете, он не был абсолютно таким – вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду...

– Вы имеете в виду Дэвида? – В том, что он действительно был сыном Фенвика, не приходилось сомневаться, учитывая, сколько тот сделал для мальчика. – Никогда не мог понять, что побуждает таких людей жениться и думать о продолжении рода.

Кажется, почти теми же словами Луис пыталась убедить меня в том, что Мартин был темпераментным мужчиной, хотя он не прикасался к ней уже Бог знает сколько лет. Но она поддерживала образ любящего мужа, в котором так хорошо разобрался ее отец. Может быть, потому она обставила в поместье кабинет образцового мужчины? И не по этой ли причине ее так влекло ко мне?

– Знаете, в таких вещах очень трудно разобраться. Ведь есть женщины, которые специально выходят замуж за таких мужчин в надежде, что смогут их изменить, – тихо заметил Вилли.

Я кивнул и пнул ногой подснежник, имевший неосторожность вырасти прямо посреди утоптанной тропинки; головка цветка отлетела куда-то в траву.

– А как насчет Мэгги Маквуд? – продолжал я. – Выходит, она могла быть любовницей Мартина с тем же успехом, что и Чеширского кота?

– Но не по ее вине, – сухо заметил Вилли.

– Но тогда его шантажировали вовсе не этим. Предметом шантажа были его гомосексуальные пристрастия. Если бы у Ллойда все стало известно, надрали бы ему задницу? Прошу прощения за такое выражение.

– Ну... вообще-то у Ллойда придерживаются консервативных взглядов, и все зависит от отношения брокеров к страховщику. Но в общем-то... да, – признался он наконец. – Это стало бы его полным крахом.

– Макби был в курсе дел?

– Как и некоторые ближайшие друзья Мартина. Но вы же знаете Пола – он оценивает людей по тому, какой они приносят доход. Кроме того, Мартин Фенвик отнюдь не бегал за молодыми клерками – не все они ведут себя одинаково.

– Разумеется, знаю. Я служил в армии.

– В вашей разведке его бы отнесли к факторам, угрожающим безопасности.

– А разве не так? Ведь ваш страховой отдел стал уязвим для шантажа, поскольку каждые несколько месяцев вы направляли его в очень милую и внешне вполне благопристойную командировку в Берген под предлогом поддержания тесных контактов с норвежскими судоходными структурами. – Я медленно покачал головой. – Черт знает что такое.

Вилли резко остановился, выпятил челюсть, и я понял, что любая моя ошибка может пагубно отразиться на моем лице.

– Что вы сказали?

Я пожал плечами.

– То, что я уже слышал от других: детектив из меня получился хреновый. Все это время я защищал интересы Фенвика, разбирался в его жизни, старался понять, что его волновало. И в конце концов выяснил, что всего-навсего чья-то задница...

Он взмахнул правой рукой, но я был готов к удару раньше него, шагнул в сторону, и Вилли, поскользнувшись на мокрой траве, упал на колено.

– Попытайтесь еще, – сказал я, – и я пересчитаю вам все кости. Я слишком стар, чтобы шутить такими вещами.

Вилли медленно поднялся, с трудом переводя дыхание, однако голос звучал довольно спокойно:

– От вас бесполезно ждать сочувствия.

– Какое сочувствие? У него была любимая работа, любимый сын, обожавшие его жена и приятель, не говоря уже о добрых друзьях вроде вас, готовых встать на его защиту. Чего еще не хватало – олимпийской медали?

– Он заплатил за это своей жизнью.

– Чепуха. Он лишился жизни не потому, что был голубым. Его шантажировали и убили, потому что он прикидывался нормальным человеком. Он хотел одновременно быть и тем, и другим. А за это всегда приходится расплачиваться. И по слишком высокой цене.

Вилли задумчиво тер испачканное колено. Я продолжал:

– Узнав про шантаж, вы сразу же поняли, что дело в его отношениях со Стеном. Но почему ничего не сказали мне?

– Послушайте, – протянул он, – вы ведь бесстрашный и неутомимый искатель истины, верно? Но когда находите эту истину, не знаете, что с ней делать. Я не говорю уже о том, сколько всего вы скрываете от полиции... Наверно, это осталось от работы в разведке: главное узнавать, а не действовать.

Как-то само собой мы вновь зашагали вперед и молча обошли вокруг дома. Потом я кивнул и сказал:

– Но с его смертью все кончилось. И вы давно могли бы...

– А Дэвид?

Снежинки упорно лезли в глаза.

– Ведь он ничего не знает, и вы старались сохранить его душевный покой?

Вилли кивнул.

– А ведь миссис Смит-Бэнг может продолжать шантаж и после смерти Мартина. Если мы ей позволим.

Он снова кивнул.

– Но Дэвид нанял меня для расследования, что случилось с его отцом. И почему.

– Я заплачу вам больше.

– Вилли, так могут лишь Макби и Смит-Бэнг. И уже говорили.

Он нахмурился, задумался и извинился.

– Я ничего не могу обещать... – сказал я. – Но нам пора.

Когда мы пошли к дому, Вилли пробурчал:

– Никак не пойму: Элли Смит-Бэнг не могла узнать от Стэна, что судовой журнал у Мартина. Но тогда откуда она узнала?

Стоит ему говорить? Но если он как следует подумает, то вывод будет тот же.

– Когда Мэгги Маквуд появилась в отделе?

– С полгода назад.

– Вполне достаточно, чтобы влюбиться в начальника, потерпеть неудачу по известной причине, разыграть отвергнутую женщину и заодно отомстить – сообщить миссис Смит-Бэнг, у кого судовой журнал.

– Ах, черт возьми! – воскликнул Вилли.

– Потом она сообразила, как все получилось, переживала... Наняла частного детектива, надеясь как-то спасти репутацию Фенвика, загладить свою вину перед ним... Ладно, Вилли, Бог с ней.

Он подумал и кивнул.

С горы мы ехали довольно весело. Когда бутылка виски опустела, набравшийся Ньюгорд принялся оживленно делиться с Кэри такими подробностями ночной жизни бразильского города Фернамбуко, которые та предпочла бы не знать вовсе.

Я понял это главным образом по ее лицу. Но сам углубился в изучение карты местности. А снаружи все сильнее валил снег.

Перекресток представлял собой две развилки, в промежутке между которыми стояло несколько деревянных домиков. По одной из дорог дальней развилки можно было вернуться в Ставангер, а другая, недостроенная, шла мимо нескольких озер к другому шоссе на Саннс и Ставангер, проходившему в двадцати километрах южнее.