Павел Павезло - Селфи с монстром

Я никогда не думал, что повышение по карьерной лестнице, настолько разочарует. Майорские погоны и должность начальника детективного отдела почти в сорокалетнем возрасте, по сути, должны только радовать, ведь я стремился к этому полжизни, но вот назначение в Екатеринбург портило всю картину. Я ни капли, равно как и моя семья, не хотели покидать столицу. Конечно, о смене профессии оперативника по серийным убийствам не могло быть и речи, и в семье этот вопрос даже не поднимался. Я любил свою работу, хотя и сомнительны эти чувства ко всему множеству маньяков и насильников, и в прямом смысле слова грязи, в которой приходилось копаться каждый день. Причём копаться в прямом смысле слова, особенно в первые годы службы, я почти безвылазно посещал всевозможные места преступлений – коллекторы, подвалы, свалки. Благо физическая подготовка соответствовала росту в метр восемьдесят и находилась также на высоте, всё благодаря тренировкам в полицейском спортзале. Вообще мне нравилось думать, как преступники, просчитывать ходы наперёд, наверное, я пересмотрел голливудских фильмов, но поверьте, в России тоже хватало примеров.

Друзья, с переездом оставшиеся в Москве, далёкие от так называемой полицейской "кухни", часто смеялись, утверждая, что некого у нас на Руси искать, мол посадили уже Чикатило и битцевского маньяков, за кем ты там гоняешься. Кстати, в охоте за ними я также принимал непосредственное участие. Но всё дело в том, что такое ощущение создаётся у простого обывателя на основе информации в СМИ, которую предоставляет государство или по которой происходит случайная утечка, в остальном мы старались скрыть большинство из преступлений, особенно серийных, да бы не скомпрометировать власть и не сеять панику среди людей. По крайней мере, сверху поступали именно такие установки. Но на самом деле, количество маньяков, и совершаемых ими убийств, всегда было велико, с незначительными колебаниями от года к году. И поверьте, Чикатило с битцевским, являлись дилетантами, по сравнению с настоящими потрошителями.

Факт переезда оставался фактом, поэтому в начале весны, кстати, времени наибольшей активизации маньяков, наш самолёт сел в столице Урала. Как говорил профессор Кантария, обучающий мой курс криминалистике в московском ВУЗе МВД, это самое важное время выявления основной доли серийников, поскольку некоторые, совершив убийство весной, могли залечь до зимы. И тогда повторное убийство уже относили бы не к ним, а к одиночным, часто бытовым происшествиям. Не буду приводить всю классификацию маньяков несмотря на то, что это очень интересно, по крайней мере для меня, но одновременно очень, очень долго. Просто поймите, это важно, типов и подтипов, видов и подвидов серийников настолько много, что я даже не знаю, как можно спокойно жить. В силу профессии и понимании всей картины, порой, я даже страдал приступами паранойи. А как тут не бояться, когда большая доля будущих маньяков по одной из классификаций, находятся в так называемом инкубационном периоде. Это значит, что любой ваш совершенно здоровый друг или родственник, да что говорить, даже вы сами, при каком-либо стечении обстоятельств, можете свихнуться, а иначе говоря, активировать те самые нервные клетки в мозге, имеющиеся сродни клеткам рака в любом человеке, и пойти убивать. Тем самым войдя по учебнику Кантарии в стадию инициации.

Итак, уральская столица встречала сугробами и холодным, пронизывающим ветром вперемешку с хлопьями снега. Зима тут и не собиралась отступать. Полицейская машина, ожидающая прямо на взлётной полосе, еле угадывалась сквозь метель. Несмотря на дневное время, из-за ненастья разглядеть город не получилось, да и эти пробки. Уезжая из Москвы, я представлял некую деревню, со свободными от машин дорогами и широкими проспектами. Но довольно быстро был разочарован, стоило въехать в город. Водитель отвёз меня с семьей в казённую квартиру полицейского общежития, а потом почти сразу я отправился на новое рабочее место. Стоит уточнить, что с продажей квартиры в Москве, доставшейся от родителей, мы не спешили. Было решено пообвыкнуть на новом месте и пока пожить в общаге, а может со временем и снять или приобрести собственное жильё. Кроме того, я имел полное право встать на очередь за квартирой в Екатеринбурге.

В местное центральное отделение я прибыл ближе к окончанию рабочего дня, но все из моих подчинённых, я имею в виду замов, находились на своих местах. Ещё бы, московские хозяева, это серьёзно. Их провинциальные глазки блестели в попытках угодить.

– Артём Евгеньевич, проходите… вот ваш кабинет, тут убрались! – сменяли один другого.

Был тут и сам министр МВД по Екатеринбургу, ох ну и толстенная рожа. С лёгкостью можно было сказать, вот он тут барин, и живёт, наверное, получше многих московских высоких постов, находящихся под постоянным надзором внутреннего отдела. Само убранство, оказалось просто отвратительным, словно я вернулся в девяностые годы. После вылизанных до блеска полов и коридоров московского здания, после белёсых плиток и чистого, не прокуренного туалета, я попал в преисподнюю. Хотя, наверное, в аналогичных условиях и должен работать такой специалист, как я, исправно доставляющий в ад тюремного заключения разношёрстный сброд маньяков и убийц.

Уезжая из общежития, я сразу предупредил семью о том, что вернусь не скоро. Благо за долгие годы работы в органах, Жанна, супруга, уже привыкла. Да что тут говорить, привыкла даже восемнадцатилетняя дочь, Машка. Тут не надо быть экстрасенсом, чтобы предвидеть накрытый стол и жаждущие до угощений взгляды, ожидающих моего приезда коллег. Пир не заставил себя ждать, после непродолжительного осмотра новых владений, все уселись за стол и начали праздновать. Интересно, в других профессиях, повышение по карьерной лестнице отмечают также и с размахом? Или эта особенность свойственна только органам.

Снова, как я и ожидал, сперва заискивающие и вежливые рожи оперативников, с приёмом внутрь алкоголя, превратились в настоящих борцов правосудия. Я вынужденно был свидетелем поливания грязью кого только можно, начиная с прошлого руководителя, на чьё место пришёл, и заканчивая губернатором и его командой. Особо не выделялись лишь двое – Миша и Слава, как оказалось позднее, прямые подчинённые. То ли наша профессия научила лишнего не болтать и сперва приглядываться, то ли сами по себе они выросли таковыми. Не в тот вечер, но позднее, я ознакомился с их личными делами. Мише пятьдесят пять лет, и органам он отдал всю сознательную жизнь. Вернувшись из армии, по следам отца направился прямиком сюда. Стоит уточнить, до службы в отделе по работе с маньяками и серийными убийцами, его побросало по структурам МВД, начиная вовсе с патрульных.