Натали Рафф - Убийство – дело житейское

Через несколько дней Валя сбежала жить к подруге, вместе с которой готовилась к экзаменам. А вскоре Михаил перебрался в родительский дом. Он изредка забегал проведать мать и со мной почти не разговаривал. Считал, что я ее враг… А я? Я ухаживала за этой стервой и не смела никому пожаловаться, так как все знакомые были оповещены: Рийден-старшую, эту интеллигентнейшую даму разбил инфаркт в доме сына. А довела ее до этого невестка, хамка и изверг! В доме был форменный ад. Зловонье, хуже, чем в захудалом общественном сортире. Зато в спальне, где лежала эта ведьма – чистота и свежий воздух.

– Фантастика! Просто кино!

– Дальше – самое ужасное… За три недели я измоталась вконец. Ефросинья со мной не разговаривала. Обращалась ко мне только для того, чтобы напомнить все мои прегрешения, которые я совершили за десять лет своего замужества. Миша со мной, практически не общался. Он два раза в неделю приносил продукты, и все. Падчерица звонила бабушке регулярно, и они подолгу болтали – у нас в спальне стоит второй аппарат… И вот, как-то под утро, когда я закончила все дела и задремала, раздался телефонный звонок. Знакомый женский голос мне сообщил, будто моя свекровь симулянтка, что она здорова, как лошадь, а ее инфаркт – трюк, с помощью которого она избавилась от одиночества, обеспечила себе прекрасное обслуживание и дала возможность сыну на своей квартире без помех развлекаться с несовершеннолетней красоткой. Я была просто в шоке! Вдруг слышу щелчок, я положила трубку, а затем сразу вновь подняла, там – гудки: это старуха, подслушав наш разговор, принялась названивать Мише, чтобы предупредить. Я быстро зашла в спальню, вырвала шнур из телефона. Потом схватила Фросину кошелку, кинула туда второй аппарат – тот, что в гостиной, и выскочила из дома. Я знала, что в сумке старухи лежат ключи от ее квартиры. Через полчаса я была уже на месте.

– Успокойся, Таня… Все мужики так резвятся!

– Да, конечно, мама. Но здесь особый случай! С ним в постели была Валентина!!!

– Не может этого быть!!!

– Еще как может! Миша мне пригрозил: если кому-нибудь скажу хоть слово, он докажет, что у меня галлюцинации и упрячет в психушку на всю жизнь. Моя болтовня только развяжет ему руки, так как и без этого все его друзья знают, будто у меня бред и я в собственной квартире все изгадила. Ну а его мамаше, этой святой женщине, уже месяц приходится присматривать за мной в надежде, что я образумлюсь! Валентина, слушая эти перлы, хохотала до слез. Потом сказала, что это она мне позвонила – ей надоело делить Мишу со мной в течение двух лет…

Домой я ползла, как подстреленная собака. Из головы не выходили угрозы мужа. Я догадалась, кто распустил слухи о моем безумии. В течение последних двух недель к нам несколько раз заходил Борис Агин. Мишин закадычный друг. Он видел обстановку в доме. Подолгу беседовал с Фросей. Агин декан факультета, где работает Миша. Они крупно повязаны. Мой благоверный неоднократно его покрывал – тот на вступительных экзаменах делал деньги. К несчастью, я только в тот момент поняла, что вся эта комедия была спланирована и разыграна, как по нотам. Мне показалась, будто я в аду… Муж – прелюбодей. Свекровь – сводня. Падчерица – извращенка.

По улице я еле тащилась. Проклинала себя за свою слепоту и наивность. Начался дождь, просто ливень. Я промокла насквозь, ноги подкашивались, голова кружилась. Я поскользнулась и рухнула прямо в арык. Была по уши в грязи. Когда добралась до дому, там разгром, вонь и пустота. Фрося сбежала. На кухонном столе перевернутое судно с кусками кала. Из квартиры исчезли все спички – чашку горячего чая, и то не выпьешь… А дальше, как во сне. В ящике новая бельевая веревка… крюк в вонючей гостиной… Представляешь, рухнула на пол. Крюк оказался пластмассовый, и я свалилась. На меня упала хрустальная люстра. Было ужасно больно. До сих пор все тело в шрамах. Потом приехал Миша, увидел меня на полу в крови и с веревкой на шее. Он стал так материться, что я пришла в себя. Помню, как орал в телефон:

– Митя, скорей ко мне с санитарами! У меня здесь вторая серия! Повторение прошлого я не выдержу!

Потом приехал Миликов с командой. Они меня и забрали.

– А какие детали тебя тревожат до сих пор?

– Я тогда не обратила особого внимания. Только потом вспомнила. Свекровь всегда появлялась у нас одетая так, словно собралась идти в театр: в красивом костюме, в дорогой обуви, с изящной сумочкой. Она никогда ничего с собой не приносила. А в тот раз, когда свалилась, заявилась с большой кошелкой. А после, когда врач прописала ей постельный режим, попросила вытащить из нее тапочки и потрепанную общую тетрадь, с которой никогда не расставалась. Она постоянно листала ее, а ночью прятала под подушку. Выходит, все запланировала, только я этого вовремя не поняла.

– Очень любопытная история! А что, есть еще что-нибудь оригинальное?

– Да, конечно! Помню, как я удивилась, когда вместо «Скорой» Миша вызвал к матери ее лечащего врача. Они так мило общались. А мне и в голову не пришло, что это сговор. Все в заговоре против меня, все! И Фрося, и Валя, и Миша, и Борис, и Миликов, и докторша из правительственной поликлиники…

– А что Алкис Степанович, твой свекор? Он тоже с ними за одно? Где он был все это время?

– Да, как всегда, в отъезде. У него вечно какие-то дела. По-моему, он руководит операциями по борьбе с контрабандой наркотиков.

– Мне он всегда нравился, казался сильным и положительным мужчиной.

– Не смотри, мама, что он такой импозантный и при оружии. По характеру он – типичный подкаблучник. На работе – гроза, а дома – тише воды, ниже травы. Только и слышно: Евочка хочет, Евочке нужно.

– Может, она кажется ему первой женщиной на земле. А возможно, он ее побаивается. Ты случайно не знаешь, Фрося не из старой агентуры НКВД? Вполне возможно, она в курсе того, что он тщательно скрывает от властей. Это может касаться чего угодно, вплоть до его происхождения. Хотя, откуда тебе это знать? Давай лучше переменим тему нашего разговора. Поговорим не о них. У меня к тебе вопрос интимного характера. Я давно хотела его задать, да все боялась обидеть тебя своей бестактностью. Скажи, почему ты до сих пор не родила? У тебя с этим проблемы?

– Весьма вероятно, мама. Точно не знаю. Но похоже на то! У Миши ведь есть дочь. К тому же все эти годы с Валентиной было очень сложно: она всегда так ревновала отца! Я планировала заняться этим попозже, когда она станет самостоятельной и уйдет из дома.

– Таня, я у вас бывала редко, но мне показалось, будто у вас в доме нет ни одной фотографии Полины – матери Вали.

–Точно. Нет ни одной. Я изредка спрашивала Мишу о его первой жене, но он о ней говорить не желал. Только раз, тогда, когда сделал мне предложение, сообщил, что Поля погибла в результате несчастного случая, оставив на его руках годовалую дочь. Я же тебе неоднократно рассказывала об этом! Ты еще сокрушалась о судьбе девочки. Говорила, это ужасно, когда ребенок не помнит своей матери и потому одобряла, что она бабку называет мамой, деда – папой, а родного папашу Мишей, будто он ей старший брат. После случившегося я подумала, может, поэтому она и не воспринимала его, как отца? Пока была маленькой, считала надежным другом. Стала девушкой – решила, что он самый лучший мужчина на свете. Ну и влюбилась. К тому же мы у нее за стенкой не редко по ночам любовью занимались. Вот и разыгралось у девочки воображение.