Владимир Жуков - Коварный дуэт

В ожидании реакции обвела гостей ликующим взглядом. Рябоконь, как каменная статуя, не проявила никаких эмоций, и стоматолог вынужден был реагировать.

– О, Розалия Ефимовна, не знал, что вы страстная фанатка знаменитой революционерки Александры Коллонтай! – восхитился он. – Она пропагандировала свободную любовь, сравнивала секс со стаканом воды, утоляющей жажду.

– Причем здесь Коллонтай? Знать ее не желаю, – возразила Блинкина. – Я давно постигла эту аксиому, абсолютную истину на основе собственных ощущений и потребностей.

– В таком случае, считайте себя первооткрывателем, Колумбом в юбке. Браво! – Семен Романович захлопал в ладоши.

– Не иронизируйте, – обиделась она. – Уверена, что мое мнение разделяет любая нормальная женщина, ибо она по своей природе самка. В этом нет ничего предосудительного и унизительного. Когда женщина и мужчина остаются наедине, то у них невольно возникает желание глубже познать друг друга, испытать наслаждение. Сама природа их сближает для продолжения рода человеческого.

– Вы слишком откровенно рассуждаете о сфере интимных, пикантных отношений, – заметил Дубняк.

– Что скрывать? Мы не наивные школьники, для нас нет тайн и запретных тем, —отозвалась Блинкина и апеллировала к подруге. – Ничто человеческое нам не чуждо, не так ли, Клава?

– Да, не чуждо, пока сердце стучит и кровь бурлит, – нехотя отозвалась Рябоконь, отлично осознающая, что Розалия пригласила мужчину для заветной цели, а ее, как свидетеля их общения на всякий пожарный случай.

«Мадам явно сексуально озабоченная, – подумал стоматолог. – Вместо того, чтобы вести беседу об искусстве, погоде, старческих болезнях, ценах на рынке и в аптеках, она акцентировала внимание на половых отношениях. Наверняка, после ухода подруги станет соблазнять. Надо избежать искушения. Старуха для любовных утех старовата. Сердце может не выдержать нагрузки».

– Что-то вы, друзья, загрустили, не вижу блеска в глазах! – пожурила гостей хозяйка и с азартом предложила. – Давайте лучше выпьем, а потом потанцуем. Сидим, как на поминках? Уверяю, что это не последний юбилей, не дождетесь! Отмечу 75, 80, 90, а может и 100 лет, как матушка британской королевы Елизаветы 11, – с пафосом заявила Розалия.

– Многие вам лета, дорогая Розалия – королева всех цветов! – пожелал Дубняк.

– Будь здорова, как корова! – промолвила Рябоконь.

– Корова? – опешила юбилярша. – Соображай, с кем ты меня сравнила?

– Не обижайся, это для рифмы, – усмехнулась Клава. – К тому же корова очень полезное животное. В Индии ее считают священной…

– А у нас коровами называют толстых баб. Я – стройная и изящная к ним не отношусь. Впредь, когда будешь объявлять тосты, имей это в виду.

– Учту, – мрачно отозвалась подруга.

– Выпили, закусили, пора взбодриться, ручками похлопать, ножками пошевелить, бедрами покрутить, – поднимаясь из-за стола, бодро приказала Блинкина.

Она резво подошла к встроенному в нишу мебельной стенки музыкальному центру, нажала на кнопку и зазвучала мелодия медленного славянского танго.

– Белый танец, – объявила юбилярша и, боясь, что подруга ее опередит, подала руку Дубняку. Он последовал за ней на середину гостиной. Правой рукой обнял за талию, а она положила руки с пальцами, унизанными перстями с самоцветами, кольцами на его плечи. Наклонившись к уху, ангельски прошептала:

– Семен Романович, Сенечка, если бы вы знали, как я вам благодарна, что не отказали в этой радости приятного общения. Вы – мой рыцарь на белом коне, мой верный ангел-хранитель.

– Розалия, душечка, вы преувеличиваете. Я – земное, двуногое, а не небесное, создание. Рядовой зубодер, почитай, пахарь, который едва сводит концы с концами.

– Сенечка, не лукавьте, меня не проведешь, многое на своем веку повидала. Я знаю, что стоматологи, дантисты, артисты, ювелиры, банкиры живут, как у Бога за пазухой. Но постоянно, как евреи, жалуются на тяжелую жизнь, дефицит денег.

– Вашими молитвами, увы, я не – иудей, но для меня большая честь разделить с вами этот праздник – день рождения.

Она в знак благодарности плотно прижалась к нему бедрами, грудью и прикоснулась губами к щеке. Он ощутил запах французских духов, дрожь, трепет ее тщедушного, как у мумии, тела.

«Не хватало мне еще этих любезностей. Старушка, наверное, вспомнила свою шальную молодость, ведь только официально поменяла семерых мужей, а сколько в ее постели побывало неофициальных «гладиаторов»? Нет, со старыми, маразматическими бабами лучше не связываться. На почве страсти и ревности закатит скандал и ославит на весь город. Да и то сказать, точно знаменитый психоаналитик Фрейд подметил, то пока человек испытывает сексуальное влечение и потребность, он живет. Явно флиртует, стремиться возбудить, зажечь меня своими старческими прелестями и чарами».

Ему показалось, что танго слишком медленное и длинное и дабы нарушить тягостную паузу, посетовал:

– В нашей компании некомплект, не достает еще одного мужчины для Рябоконь. Клавдия Ивановна вынуждена скучать. Впрочем, выход есть. Давайте станцуем твист, ламбаду или шейк. Если не ошибаюсь, то это танцы вышей молодости и зрелости?

– Не ошибаетесь. Твиста и шейка нет, а вот ламбаду с удовольствием, – промолвила Блинкина, и едва отзвучало танго, как она извлекла из музыкального центра некогда популярную латиноамериканскую ламбаду.

Если Розалия сохранила сухопарую с заметными контурами гитары фигуру, то Рябоконь на слоновых ногах напоминала тумбу для театральных афиш. Дубняку было потешно наблюдать, как, не попадая в такт музыки, Клавдия Ивановна дрыгала ногами, с трудом отрывая их от паркета. От напряжения ее лицо пылало, как факел, ноздри со свистом втягивали воздух. Зато хозяйка порхала мотыльком.

Семен Романович, плотно сжав зубы, сдерживал себя от норовящего выплеснуться наружу смеха. Испытывая физическую нагрузку, старушки изображали веселость и о старости не обронили ни единого слова.

После провозглашения нескольких тостов в честь юбилярши, а пили шампанское и коньяк, Рябоконь, загадочно улыбаясь, подмигивая Блинкиной, произнесла:

– Пора и честь знать. Оставляю вас молодых, желаю приятного общения, сладких сновидений. Розалия, очень одобряю твой выбор, но не слишком увлекайтесь, будьте счастливы! Совет да любовь!

Когда Клавдия ушла, Дубняк внимательно поглядел на юбиляршу. Ей показалось, что с вожделением. Старушка охотно провела его по четырехкомнатной квартире, богато обставленной импортной мебелью, коврами, паласами, сервизами, радио и бытовой техникой. Он сделал для себя вывод, что вдова директора завода марочных вин и коньяков довольно состоятельная особа. Кроме драгоценностей, антиквариата и валюты, наверняка, владеет коллекцией этих напитков.