Гарри Гаррисон - Вендетта для Святого

Служанка вернулась на террасу как раз вовремя, неся поднос с бутылкой вермута, чашу с кусочками льда, сифон и бокалы.

— Чудесно! — воскликнула Джина. — Я тоже хочу пить. Наливайте.

Тетка наградила ее убийственным взглядом, который открыто выражал горькое сожаление, что племянница уже вышла из того возраста, когда можно было перекинуть ее через колено и отвесить заслуженную кару. Однако это не произвело на девушку никакого впечатления. Когда она с привычной ловкостью занялась приготовлением напитка, за ее спиной Королева драконов только мрачно сверлила ее взглядом исподлобья.

— Вы уже видели что-нибудь в Палермо? — спросила Джина, как бы подыскивая нейтральную тему с учетом повысившегося кровяного давления своей надзирательницы.

— Немного, — ответил Саймон. — А что, по-вашему мнению, стоит посмотреть?

— Все! Собор, часовню Палатинов, Каса Професса, и еще вам нужно поехать в Монреале, это всего несколько километров отсюда, посетить романский собор и монастырь.

— Да, этим надо заняться, — согласился Саймон с энтузиазмом, удивительным для человека, который вопреки своему прозвищу редко считал соборы и монастыри интересными объектами. — А вы не хотели бы выбраться туда со мной и все мне показать?

— Я бы не против…

— Моя племянница не может вас сопровождать, — хриплым голосом заявила донна Мария. — Для этого есть профессиональные гиды.

Джина открыла рот, собираясь протестовать, но, видимо, передумала. Очевидно, она знала по опыту, что такие битвы без хитрости не выигрываются. Задумчиво взглянула на Святого, прикусив губу, словно прося, чтобы он придумал способ обойти этот запрет.

Саймон галантно поднял бокал за здоровье надзирательницы и начал понемногу пить, сожалея об отсутствии выбора.

Он так и не привык к вермуту в чистом виде и признавал его только как ароматическую добавку к джину или бурбону.

— Я не хотел бы быть причиной недоразумений, но это Алессандро подал мне идею, что, возможно. Джина захочет составить мне компанию.

Донна Мария уткнула в него мрачный взгляд, но не могла решиться назвать его лгуном или допустить, что он говорит правду.

— Я должна проверить нашу программу на неделю и выяснить, найдется ли у нее время, — сказала она наконец. — Извините меня. — Она заколыхалась и утиной походкой вошла в дом, не ожидая ответа на свои слова.

— Боюсь, я не понравился вашей тетушке, — заметил Саймон.

— Не только вы, — успокоила его Джина. — Она ненавидит всех, особенно мужчин. Временами я думаю, что это помогает ей жить. Так пропиталась собственным ядом, что, наверное, стала бессмертной. Будет сидеть здесь еще лет пятьдесят.

— Забавно, такая разница между ней и ее братом! Аль такой душевный парень!

— Это правда! Вы знаете, он опекает всю семью и покрывает все расходы! Отправил меня в пансион и занялся нашими делами. Если бы не он, не знаю, что бы мы делали. Когда мои родители погибли в автокатастрофе, они не были застрахованы, и в банке почти не осталось денег. Мне было тогда всего семь лет, но помню, как люди осматривали дом и говорили о продаже. К тому же дядя Аль был тогда очень болен и все думали, что он умрет. Но он поправился, поехал в Америку и скоро начал присылать деньги. С того времени всегда заботится о нас, хотя редко сюда приезжает. Тетка Мария говорят, что он не хочет огорчать нас, напоминай, как многим мы ему обязаны…

Святой удобно развалился в кресле, вытянув ноги, неохотно попивая вермут и слушая с деланным вниманием, но, прикрываясь этой маской, мозг его работал как компьютер, регистрируя каждое слово, сопоставляя с предыдущей информацией, перебирая гипотезы на основе различных комбинаций данных. Что-то из подсознания давало ему понять, что решение загадки Картелли-Дестамио где-то близко.

В тот момент, когда фрагменты начали собираться в единое целое, они вдруг снова разлетелись вдребезги от грубых звуков голоса, раздавшегося за спиной:

— Синьор, уже слишком поздно возвращаться в город. Было бы просто неприлично отпустить друга Алессандро на ночь глядя. Останетесь поужинать?

Еще более потрясающим, чем перемена в поведении, было выражение ее лица. Волна жизни пронеслась по неподвижным щекам, и бескровные губы раскрылись, показывая лузгающий оскал желтых клыков. Вначале Саймону показалось, что она может броситься на него и разорвать в клочья, но потом он решил, что это своего рода судорога, вызванная нервным спазмом. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло, что происходит: донна Мария пыталась улыбнуться.

— Благодарю, вы очень любезны, — сказал Святой, сделав героическое усилие, чтобы справиться с потрясением, которое вызвало в нем это ужасное зрелище.

Джина явно была еще больше потрясена происшедшей переменой, и ей понадобилось больше времени, чтобы прийти в себя.

— Извините, мне надо переодеться. — Она вбежала в дом.

— А я должна дать несколько указаний прислуге, — донна Мария с трудом пыталась быть любезной, что было заметно по ее лицу. — Прошу, располагайтесь и выпейте еще.

Она ушла, и Саймон остался один, задумавшись над этой странной переменой.

Минутой позднее снова вошла служанка, принеся бутылку джина «Ллойд», присоединив его к напиткам на подносе.

— Донна Мария подумала, что вам это больше по вкусу, — сказала она и снова исчезла.

Саймон закурил и осмотрел бутылку. Она была, судя по всему, неначатой, с нетронутой пробкой, и Марии наверняка не хватило бы времени добавить туда наркотики или яд и восстановить закупорку; а поскольку бутылка эта явно хранилась в доме Дестамио без всякой гадости, можно было приняться за нее без лишнего риска. Разумеется, в разумной дозе… Святой с удовольствием вылил содержимое своего стакана в кашпо с цветами и занялся приготовлением очень сухого мартини, испытывая при этом чувство блудного сына, для которого семья зарезала лучшего барашка.

Тем не менее в глубине души он чувствовал какую-то странную пустоту, которая только обостряла его восприятие и готовность действовать по любому сигналу.

Он не питал никаких иллюзий насчет того, что его шарм и светские манеры вдруг растопили каменное сердце донны Марии. Для всей этой метаморфозы следовало найти реальное объяснение и выяснить, что было ее причиной.

Возникал вопрос: что это за причина?

Где-то в глубине раздался бой часов, открылась дверь, и на террасе показалось кресло-каталка. Сидевший в нем старик был, очевидно, ровесником усадьбы — выглядел он достаточно старым, чтобы когда-то самому ее построить.

— Прекрасный вечер, — не выдержал в конце концов Саймон, когда стало ясно, что инициатива оставлена за ним.

— Ах, — отозвался старец.