Картер Браун - Непристойный негатив

— Слушай, ты… — рявкнул Блэр.

— Нет это ты послушай! — решительно отрезал Сэнфорд. — Единственная причина, по которой я впустил тебя к себе в дом, в том, что сегодня вечером мне просто захотелось поразвлечься. Но теперь шутки в сторону. Все эти твои дурацкие идеи нажиться на последнем и, к сожалению, незаконченном фильме с Айрис оскорбляют её память. Что же касается лично меня, то никаких дел с тобой я не стал бы вести никогда и ни при каких обстоятельствах. А теперь выметайся из моего дома вместе со всоим жирным ублюдком!

Со стороны Сэнфорда это было довольно смелое высказывание. Я бы сказал, даже чересчур смелое. Блэр вскочил со своего кресла, лицо его гневно побагровело, а в уголках губ даже выступила пена.

— Нет, Сэнфорд, ты ещё как будешь делать бизнес вместе со мной и радоваться этому! — процедил он, задыхаясь от охватившей его ярости. — А если нет, то пожалеешь, что вообще родился на свет! Джейк!

Тостяк тяжело встал, и в его злых поросячих глазках вспыхнула искра неподдельного интереса.

— Что? — с готовностью откликнулся он.

— Наглядно продемонстрируй мистеру Сэнфорду, как нехорошо отказываться от сотрудничества с нами, — сказал Блэр. — Но только сделай так, чтобы никто не пострадал. По крайней мере, на данном этапе.

Джейк задумчиво огляделся по сторонам, а затем подошел к тележке с выпивкой, и все молча наблюдали за тем, как он покатил её к балконному ограждению. Это была внушительного вида тележка, сплошь заставленная многочисленными бутылками, фужерами и прочими предметами сервировки. Нагнувшись, Джейк крепко ухватил её обеми руками за края, а затем, поднатужившись, резко выпрямился, перебрасывая через перила балкона тележку вместе со всем её содержимым. При этом оглушительный грохот бьющихся бутылок и посуды был сравним лишь со взрывом бомбы. Затем Джейк обернулся, и взгляд его поросячьих глаз остановился на Пауле.

Я было поспешно шагнул ему наперерез, но тут же застул на месте, чувствуя, как мне в ребра уткнулся ствол пистолета Блэра.

— Не нужно геройства, Холман, — сказал он. — Ты здесь всего лишь зритель.

Паула попятилась назад, но уйти от наступающего на неё Джейка ей все равно не удалось. Он набросился на нее, вцепляясь мертвой хваткой в ворот черного вечернего платья, резким движением разрывая тонкую ткань, и уже в следующий момент она осталась совсем голой, если, конечно, не принимать в расчет оставшиеся на ней крохотные черные трусики. Джейк довольно хмыкнул и протянул к девушке свои огромные ручищи, хватая её за грудь. Она вскрикнула от боли, и он снова довольно хмыкнул.

— Отстань от нее! — Сэнфорд поспешно вскочил со своего кресла. Скоты! Я не позволю…

Джейк выпустил Паулу и оттолкнул её от себя, отчего та опрокинулась навзничь, не удержавшись на ногах. Затем он развернулся и не спеша направился к Сэнфорду. На лице Сэнфорда застыло выражение неподдельного ужаса, и он попятился назад. Но вот он уперся спиной в перила балкона, и больше отступать было некуда. Несколько секунд Джейк просто неподвижно стоял перед ним, а затем его лицо расплылось в самодовольной ухмылке. Он подхватил Сэнфорда под мышки и медленно поднял его, не обращая никакого внимания на кулаки, неистово колитившие его в грудь. Затем он сделал два шага вперед, приподнял Сэнфорда чуть повыше, держа своего беспомощно болтающегося пленника на вытянутых руках уже за перилами балкона над пропастью глубиной в три сотни футов. Сэнфорд истерически взвизгнул и обмяк. Джейк усмехнулся, после чего с легкостью втащил его обратно на балкон и с размаху швырнул бесчувственное тело в кресло-качалку. Бросок был такой силы, что кресло опрокинулось, и Сэнфорд вывалился на пол.

— Что ж, думаю, этого с них будет достаточно, — беззаботно объявил Блэр. — Хватит на первый раз. — Он снова расплылся в улыбке, обнажая свои ослепительно белые зубы и переключая внимание на меня. — Так что заруби себе на носу, Холман. Мне наплевать, кто убил этого говнюка Роулинса. Мне так же плевать, уделали ли его специально или же вместо Лессинджера. И если завтра грохнут самого лоха Лессинджера, то я из-за этого даже не почешусь!

— Очень образно, — заметил я.

— Холман, ты для меня как гвоздь в заднице, — хмыкнул он. — Так что забудь обо всем, что услышал, и не суй свой длинный нос в чужие дела. А не то Джейк о тебе позаботится. — Он хищно усмехнулся. — Ничто не вечно. Может быть и отделаешься переломанными ногами, да рожу придется по кусочкам собирать. Примерно так. Тебе все ясно?

— Ты не поверишь, но когда мне в бок тычут пистолетом, я становлюсь наредкость понятливым, — огрызнулся я.

— Я с самого начала знал, что ты лох, — презрительно проговорил он. Тебе лучше сменить род занятий. Устроиться, к примеру, оформителем витрин. — Взгляд его стал отрешенным. — Попрощайся с дядей, Джейк.

С большим опозданием я понял, что все это время мне следовало бы не выпускать Джейка из поля зрения. Каким-то образом ему удалось незаметно зайти мне за спину, и в следующий момент мне показалось, как будто меня со всего маху ударили кувалдой по почкам. Боль была такой нестерпимой, что в глазах у меня потемнело, ноги подогнулись сами собой, и я рухнул на колени.

— До свидания, Холман, — вежливо сказал Джейк.

Я же ничем не мог ему ответить, так как у меня во рту все ещё продолжала собираться горькая слюна, которую я изо всех сил пытался сглотнуть.

Прошло некоторое время, прежде чем мне удалось снова встать на ноги. Я прислонился к перилам балкона и принялся осторожно растирать правый бок. Паула опустилась на колени рядом с Сэнфордом и иступленно шлепала его по щекам. Я сильно сомневался в том, что это пойдет на пользу Сэнфорду, но, возможно, ей было необходимо хоть чем-то занять себя. Вскоре Сэнфорд оттолкнул её руку и с большим трудом занял сидячее положение.

— Дай выпить, — хрипло сказал он.

— Пойду посмотрю, может удастся найти хоть одну бутылку, — ответила Паула.

— Тогда налей и мне тоже, — с надеждой попросил я.

— Тоже мне, герой! — усмехнулась она. — И как это ты не разревелся, когда тот жирный раздолбай врезал тебе.

Она поспешно направилась к балконной двери — при этом её полные груди свободно покачивались при каждом шаге — и скрылась в гостиной. Пронзительная боль в правом боку начала понемногу утихать, сменившись тупой, ноющей болью, и я почувствовал себя несколько лучше. Сэнфорд с трудом поднялся на ноги, кое-как доковылял до перил и тяжело к ним привалился. Большая выбившаяся прядь черных волос с проседью ниспадала на один глаз, многократно подчеркивая необычайную бледность лица и делая его похожим на восставшего из могилы мертвеца.

— Скоты! — хрипло выдохнул он. — А этот жирный настоящий садист. Я уж думал, что он швырнет меня вниз с балкона.