Картер Браун - Мэвис, моя чикита!

Мужской голос застал меня врасплох:

— О-ля-ля! Виват, Мэвис Зейдлиц!

Я одернула юбку, но поздно: этот тип увидел то, что видеть ему не полагалось.

Я сказала:

— Послушайте, вы! — ледяной тон был здесь уместен. — Если у девушки отстегнулась подвязка, то это не значит, что вы можете позволять себе...

Внезапно я поняла, кто передо мной. Ноги стали ватными, я присела, стараясь унять предательскую дрожь в коленках.

— Это вы? — произнесла я полушепотом.

Я мгновенно вспомнила, как зовут этого мужчину: Рафаэль Вега. Забыть такое имя невозможно.

Мужчина улыбался, как на рекламе зубной пасты. Он был доволен произведенным эффектом.

— Да, это я. Рафаэль Вега-Черная смерть. И я здесь. И я вовремя. Ваши ноги восхитительны, как бы вы меня ни ругали. Я счастлив, что когда-то эти ноги ступали по земле моей родины. И наш ветерок развевал эти золотые локоны и заглядывал в эти голубые глаза, ласкал эти пухленькие губы и шею фламинго...

— Конечная остановка, все выходят, — остановила я водопад красноречия. — Здесь говорят только о делах. Агентство Рио к вашим услугам.

— Я и пришел говорить о делах, — ответил Рафаэль. — Но когда я вижу изумительную линию стройной женской ноги, переходящую в волнующе извилистый контур груди, и взмывающий ввысь стебель шеи, я сразу забываю про труп в багажнике.

— Вы можете хоть на минуту оставить в покое мои линии и... Что вы сказали? Труп в багажнике?!

Я замерла, мой голос сломался. Я посмотрела на свое отражение в черных очках Рафаэля.

— Вы только что сказали, что в багажнике вашей машины лежит труп, да?

Рафаэль улыбнулся, и я поняла, что зря надела сегодня свою любимую прозрачную нейлоновую блузку: этот человек думал только о том, что находится под нейлоном. Черные очки маскировали раздевающий взгляд.

— Мне нужно как раз детективное агентство, — мягко произнес Рафаэль. — У меня есть для него одна пустяковая проблема. Вы решите ее сами, мисс Зейдлиц, или подождем мистера Рио?

— Джонни Рио придет к вечеру. А сейчас — без четверти два. Я сама могу заняться вами, если вы того пожелаете, — деловые нотки в моем голосе должны были отвратить посетителя от грешных мыслей. — Как вы знаете, я равноправный партнер в агентстве «Рио инвестигейшн».

— Труп не может ждать до вечера. Хорошо, вы поможете мне! — Рафаэль принял решение. — Но как вы ориентируетесь в Лос-Анджелесе? Сносно?

— Четыре года назад я приехала сюда попытать счастья — хотела стать актрисой. Пришлось чуть ли не весь город обойти пешком. Но... Впрочем, к делу это не относится. Лос-Анджелес я знаю хорошо.

Рафаэль удовлетворенно хлопнул в ладоши.

— Вот то, что нужно! Где мы можем спокойно все обсудить? — и он огляделся.

— Кабинет Джонни пустует, — я рукой указала на боковую дверь.

Как быстро я клюнула! Этот голос и эти движения крупного хищника загипнотизируют кого угодно! А ведь я должна была помнить, кто такой Рафаэль Вега-Черная смерть! Ему хватит пятнадцати минут в автомобиле, чтобы из невинной девушки сделать бандершу с потрясающей биографией, опытом и глубоким знанием жизни.

Рафаэль Вега — высокий, плотный, крепко сбитый мужчина. Светлые волосы в сочетании с темной загорелой кожей делают его неотразимым. Глаза... Какие у него глаза? Рафаэль очень редко снимает свои черные очки, поэтому люди обычно не могут даже сказать, какого они цвета. Из-за этих очков его и прозвали Черной смертью. Из-за очков и того твердого убеждения, что расстояние между двумя точками в пространстве лучше и быстрее всего преодолевает пуля. Рафаэль-Черная смерть — глава Тайной полиции. В его государстве о таких людях принято говорить полушепотом. Это Джекил-Хайд в современном варианте. Если ваша мама предостерегала вас относительно мужчин с пухлыми губами, то она была совершенно права.

— Ну как? Пройдем в кабинет Джонни? — повторила я. — Дело срочное?

— Очень срочное, Мэвис.

— Прошу.

Я открыла дверь. У Джонни, кстати, стоит небольшой диванчик, и мой гость уставился на него весьма недвусмысленно.

— Рафаэль, вы помните, что я владею несколькими приемами по защите без оружия?

— Помню, чикита! — он в качестве оружия предпочел широкую улыбку. — Вы случайно не йиппи? И не хиппи? И не битница?

— С чего вы взяли?

— Я кое-что знаю про вашу страну, — Рафаэль причмокнул губами. — Все эти ваши молодежные движения возникают оттого, что вы не доверяете своим инстинктам. Происходит застой крови. Вашей нации следует раскрепоститься. Половой инстинкт — это...

— Довольно! Садитесь вот сюда, — я еле-еле угомонила темпераментного противника застоя крови. — Ну, и с какой пустяковой проблемой вы пришли?

— Видите ли, Мэвис, с тех пор, как вы у нас отдыхали, в стране кое-что изменилось, — неспешно начал Рафаэль. — Например, появился новый президент.

— И что, кончилось время заговоров и революций? Вы остались без работы? Хорошо, я поговорю с Джонни, и, может быть, он...

— Чикита, я больше люблю вас рассматривать, чем слушать! — гость повысил голос. — Я ведь еще ничего не сказал, а вы меня перебили!

— Что за тон?! — я возмутилась. — В моем агентстве мне еще ни разу не грубили!

— Я — клиент, и буду говорить так, как считаю нужным. Ведь я плачу наличными.

Я вспомнила страсть Джонни к наличным и вздохнула:

— Извините, мистер Вега, я не знала...

— У нас в стране новый президент, но я остался на своем посту и по-прежнему возглавляю Тайную полицию, — продолжил Рафаэль как ни в чем не бывало. — В Лос-Анджелесе я нахожусь по весьма щекотливому делу. Это такая тема... Можно сказать, особая, интимная...

— Ну уж нет! — я решительно встала. — Ищите себе блондинок, где хотите, но не здесь! Я сделана из другого теста и не гожусь для гарема.

Рафаэль состроил гримасу неудовольствия.

— Мой президент проводит досуг не в гареме, а в камере пыток. Для гарема он стар. Но острые ощущения любит и развлекается тем, что подвешивает неугодных генералов за ноги... Он вами не заинтересуется, Мэвис, увы!

— Вы сказали, что тема нашего разговора — интимная, поэтому я решила...

— Вы неверно решили, — Рафаэль вздохнул. — А все дело в том, что у президента есть сын. Его имя Артуро, но в нашей стране за ним закрепилось прозвище Ненасытный.

— Ненасытный?

— Есть две вещи, которых ему всегда мало: это женщины и деньги. Ему мало одной женщины, двух, трех, десяти... И мало денег, даже если бы их валялись груды. Он берет и то, и другое без меры. Он только потребляет и ничего больше... Он — Ненасытный. Но, как ни странно, народ боготворит Ненасытного. В моей стране фигура Артуро окружена романтическим ореолом. А для меня сын президента — обыкновенный богатый сопляк, каких много.