Сью Графтон - «А» – значит алиби

Потом вытащила из замка ключ зажигания, сунула за пояс джинсов свой маленький самозарядный пистолет и достала из "бардачка" фонарик. Пощелкала выключателем – свет в норме. Уличных фонарей в этом месте было совсем немного, а те, которые горели, выполняли скорее декоративную роль, словно на старинной литографии заливая все таинственным, туманным светом и отбрасывая тускло-голубые круги, с трудом пробивавшие густую темноту.

Я вышла из машины и заперла ее на ключ.

Никакой тропинки вдоль трассы я не обнаружила, лишь спутанные заросли плюща. Дома здесь располагались на приличном расстоянии друг от друга и были отделены заросшими участками земли, на которых сейчас оглушительно трещали цикады и другие ночные насекомые. Я возвращалась по шоссе к дому Пауерса. Поблизости не было видно никаких строений и ни одной машины.

Я подождала и пригляделась – свет в доме не горел. Включив фонарь, я направилась по подъездной дороге к видневшемуся передо мной зданию, прикидывая, отсутствует ли еще Пауерс, и если так, то где находятся собаки. Поскольку Чарли отбыл в Санта-Марию на два дня, он вряд ли оставил их на улице.

Ночь была спокойная, мерно рокотал океан, вдалеке периодически погромыхивала затихавшая гроза. Сквозь затянутое облаками ночное небо пробивался неверный свет луны. Было довольно прохладно, в воздухе висел густой запах растений и освежающей влаги. Луч фонаря, высвечивающий узкую полоску на дороге, внезапно уперся в белый забор из вертикальных металлических пик, за которым виднелся легкий гаражный навес. Под навесом передо мной стоял автомобиль Джона Пауерса, и даже отсюда я смогла заметить, что он черного цвета. Это меня уже не удивило. Ворота были закрыты на замок, но, обогнув забор слева, я оказалась перед навесом со стороны дома и осветила машину фонарем – "линкольн" трудно сказать какого года выпуска, но не слишком старый. Я осмотрела левое крыло, с ним все было в порядке. Вдруг сердце бешено заколотилось – правое крыло помято, фара выбита, решетка радиатора деформирована и даже бампер слегка погнулся. Я старалась не думать, что случилось с беднягой Гвен от такого лобового удара. Хотя представить все было совсем нетрудно.

Со стороны верхней дороги послышался сначала резкий скрип тормозов, а затем рев приближавшегося на высокой скорости автомобиля. Потом мелькнул ослепительный свет фар, и машина свернула в сторону дома.

Машинально присев, я выключила фонарь. Если это Чарли, то мне конец. В мозгу у меня что-то словно вспыхнуло – проклятие, он все-таки позвонил Руфи, сразу все сообразил и вернулся. Фары "мерседеса" были направлены прямо на стоявший под навесом "линкольн", который и скрывал меня от глаз Чарли. Услышав, как хлопнула дверца машины, я бросилась бежать.

Я пулей пролетела через лужайку за домом, чувствуя под ногами неровные кочки скошенной травы. А за мной почти беззвучно, быстрой стелющейся рысью бросились вдогонку две выпущенные из дома собаки. Я добежала уже до узкой деревянной лестницы, спускающейся к пляжу, но после ослепительного света фар еще с трудом разбирала ступеньки. Пропустив одну из них, я проскользнула сразу до следующей, с трудом нащупав ее ногой. Сверху в каком-то ярде от меня показался большой черный пес, который, тяжело пыхтя и скребя когтями по дереву, с глухим рычанием пытался до меня добраться. Оглянувшись, я увидела, что его пасть уже совсем рядом с моей головой. Не раздумывая, я протянула руку и, схватив пса за переднюю лапу, резко дернула. От неожиданности собака взвизгнула, и я что было сил то ли толкнула, то ли швырнула ее вперед на крутые прибрежные скалы. Другая же девяностопятифунтовая малышка оказалась трусихой и продвигалась вниз по лестнице, жалобно скуля и вздрагивая. Я чуть было не потеряла равновесие, но смогла удержаться, а в темную отвесную пропасть вместо меня посыпалась выскользнувшая из-под ног земля. Я слышала, как внизу у скал хрипло лает черный пес, который не мог добраться до меня по крутому, скользкому склону, поэтому безостановочно кружил взад и вперед по пляжу. Последние несколько футов я практически проскользила на боку, пока наконец не почувствовала под ногами мягкий песок. В этот момент пистолет выскользнул у меня из рук, и я судорожно стала шарить вокруг себя, пока с облегчением не нащупала дуло. Фонарь я уже давно потеряла. Я даже не помнила, когда держала его в руках последний раз. Черная собака опять вприпрыжку направилась в мою сторону. Подождав, пока она приблизилась, я сделала обманное движение ногой и изо всех сил врезала ей пистолетом по голове. Псина жалобно завизжала. Похоже, ее никто не учил отражать нападение. Мое преимущество состояло в том, что я с самого начала понимала, какую опасность для меня представляет эта зверюга, а собачка только сейчас смогла оценить мое вероломство. Залаяв, она отпрыгнула назад. Я быстро сделала необходимый выбор. В северном направлении вдоль пляжа на целые мили тянулись отвесные скалы, линия которых прерывалась только на Харли-Бич, который был слишком удален от города, чтобы пытаться найти там убежище. Кроме того, путь на север мне преграждала собака. Справа же от меня пляж прилегал к городским границам и тянулся лишь на пару миль. Но для начала я устремилась к кромке океана, подальше от собаки. Она стояла на месте, пригнув голову и яростно лая. Волны уже облизывали мои кроссовки, и мне пришлось высоко поднимать ноги, чтобы преодолеть полосу прибоя. Я обернулась, держа пистолет в руке, и продолжила путь вброд.

Пес прыгал по берегу взад и вперед, лая уже не так часто.

Новая мощная волна толкнула меня в колени и окатила водой до пояса. Переведя дыхание от холодного шока, я взглянула назад и испуганно вздрогнула, увидев Чарли, застывшего на самой вершине скалы. Внешнее освещение в доме было теперь включено, и его мощная фигура рельефно вырисовывалась на этом фоне. Лицо казалось бледным в свете фонарей. Он смотрел прямо на меня. Я резко бросилась вперед, буквально продираясь сквозь воду, доходившую уже до живота, держа направление в сторону больших камней у южной оконечности пляжа. Наконец я добралась до этих самых скал – скользких и острых гранитных обломков, отколовшихся и скатившихся в море с прибрежных откосов, и стала карабкаться по ним. Мои движения сильно сковывали мокрые джинсы, плотно облепившие ноги, тяжелые, полные воды кроссовки и, конечно, пистолет, который я просто не имела права бросить.

Я пробиралась среди острых морских раковин и островков слизи. Один раз сильно поскользнулась, и что-то острое вонзилось сквозь джинсы в левое колено. Спрыгнув с камней на плотный песок, я увидела перед собой постепенно расширявшуюся полосу пляжа.