Ричард Пратер - Распятая плоть [= Кинжал из плоти, Плоть как кинжал]

Я весь горел. Вчера вечером эта девушка показалась мне совсем другой — прекрасной и холодной, словно русалка. Сейчас же она будто переродилась — прижимаясь ко мне, она яростно извивалась, губы ее искали мой рот, а язык и жалил и ласкал одновременно. Мои ладони ласкали изящные выпуклости ее ягодиц, коснулись длинной грациозной спины, и я обхватил ее за плечи.

На мгновение она отпрянула, бессильно уронив руки и позволив мне осторожно спустить с плеч бретельки платья. Оно легко скользнуло вниз, обнажив божественную грудь; Айла не отрывала глаз от моего лица, дыхание ее стало прерывистым. Я освободил ее от одежды и еще раз ласково коснулся спины, наслаждаясь шелковистой гладкостью кожи. Она взглянула вниз, на маленький комочек платья, лежавший на полу у ее ног, грациозно переступила через него и отбросила в сторону ножкой.

Подхватив Айлу на руки, я направился к дивану и уложил ее, оставив лишь на минуту, чтобы лихорадочно избавиться от одежды и наконец вытянуться рядом с ней во весь рост. Теперь она принадлежала мне, и я мог ласкать ее как хотел: руками, губами, всем телом. Вдруг я почувствовал ее ладони у меня на груди и услышал слабый, прерывистый шепот:

— Подожди, Марк.

Мне показалась, что прошла целая вечность, прежде чем она слабо улыбнулась, и я увидел, как сомкнулись ее веки.

— Возьми меня, Марк. Люби меня.

Я рухнул на нее всей своей тяжестью и почувствовал, как ее руки яростно сомкнулись у меня за спиной — она застонала, прижимая меня к себе. Влажные и горячие губы терзали мои — пылающие огнем, я чуть не закричал от боли и острого наслаждения, когда длинные, как у кошки, ногти безжалостно пробороздили мне спину. Вдруг тело ее обмякло и стало невероятно податливым и нежным, каждое прикосновение ее рук, ее грудей, ее бедер наполняло все мое существо бесконечной благодарностью, бархатистая мягкость и жар ее плоти опалили меня, и могучий смерч, именуемый страстью, подхватил нас и унес прочь.

Уже смеркалось, когда я наконец вернулся в Фарнсуорт-Билдинг, поднялся на четвертый этаж и привычно побрел по тускло освещенному коридору к своему офису. За другими дверями свет уже не горел, и мои шаги гулко отдавались в здании, которое казалось вымершим. Я вдруг подумал, что впервые в своей практике не знаю, куда идти дальше. Все ниточки, за которые я хватался с отчаянием утопающего, вели в никуда. Мне так и не удалось вновь связаться с Борденом, были еще детали, которые хотелось с ним обсудить. Я по-прежнему не видел ничего, за что можно уцепиться. Как только мне казалось, что какая-то мысль готова родиться у меня в голове, и я, затаив дыхание, ждал, пока она окончательно оформится, та, предательски вильнув хвостом, мгновенно растворялась в воздухе, словно призрачный попугай несчастного Джея.

Вдруг я замер как вкопанный — дверь моего офиса была распахнута настежь. Тут я вспомнил, что милейший Люшен и его приятель не так давно почтили меня своим посещением, значит… Почему-то вдруг стало не по себе: а что, если они, поджидая меня, притаились в темноте за дверью? Но когда я зажег свет, то убедился — комната пуста. Я немного воспрял духом, тем более что пистолета у меня все еще не было, а без него в таких ситуациях весьма неуютно.

В офисе было тепло, даже душно, рубашка моментально прилипла к телу, поэтому я сбросил пиджак, немного ослабил галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц. Закатывая рукава рубашки, я обратил внимание на странное красное пятнышко у самого сгиба локтя и озадаченно нахмурился. Мне не понравилось, что я так и не смог вспомнить, откуда у меня это проклятое пятно, похожее на укус какого-то мерзкого насекомого.

Усевшись за стол, я бросил взгляд на часы. Без нескольких минут семь. За окном сумерки, самое время отправиться домой и завалиться спать, тем более что глаза у меня от усталости давно уже слипались. Я прикрыл веки, и перед моим мысленным взором вновь закружились лица — Джея, Энн, Глэдис, Бордена, Ганнибала, Айлы и Питера, Артура и Марты Стюарт. Тяжкий груз всей этой сумасшедшей чехарды камнем давил на плечи.

Чертов гипноз! Попугаи проклятые! Ладно, к дьяволу все это! Мои глаза остановились на двух пухлых томиках, которые накануне дал мне Брюс Уилсон. Поскольку это были книги по гипнозу, мое раздражение перекинулось и на безвинные томики. Протянув руку, я швырнул их через всю комнату. Книжки ударились о дверь, она вдруг распахнулась, оба томика вылетели в коридор и шмякнулись на пол.

Вот так-то, Логан! Не пора ли взять себя в руки и перестать капризничать, словно пятилетний карапуз? Не знаю, может, именно эта вспышка ярости и привела меня в чувство. Я понял, что пришло время отбросить в сторону осторожность и прижать кое-кого как следует. Бордена, к примеру, если, конечно, мне удастся отыскать этого мага и фокусника. И тогда пусть пеняет на себя. Если мне не понравится то, что он скажет, я буду трясти его, как терьер крысу, пока не скажет то, что я потребую.

Я бросил взгляд на часы. Почти семь. Если повезет, я смогу застать Бордена либо в конторе, либо уже дома. Я схватился за телефон.

И вдруг я вспомнил.

Мне необходимо быть в отеле «Феникс», номер 524. Скорее, скорее! Ломая ногти, я застегнул пуговицы на рубашке, схватил пиджак и стремглав выбежал из комнаты. Одна мысль стучала в висках; как можно скорее в отель «Феникс!»

«Отель „Феникс“, — шумело в ушах, — „Феникс“, „феникс“, „Феникс“ — большой дом ниже по Бродвею! Надо спешить». Я чувствовал, что это ужасно важно. Стремглав выскочив за дверь, я готов был броситься вниз, но что-то дернуло меня оглянуться. Немного помедлив, я вернулся, выключил свет и попытался кое-как прикрыть дверь. Ну нельзя же в самом деле уйти, когда дверь нараспашку?! И еще эти проклятые книги валяются на полу!

Времени нет, Логан! К дьяволу книги! Беги в отель. «Феникс», — пульсировало в моем мозгу, кровью стучало в висках. Стоя на пороге, я бросил беглый взгляд на книги, чувствуя страшное нетерпение в груди. У меня буквально горели пятки, голова шла кругом от невыносимого желания бросить все и бежать, бежать, спешить — в «Феникс». Какая-то таинственная могучая сила тянула меня туда.

Я потряс головой. Что за черт, ведь я суечусь, как полусумасшедшая старая дева! На трясущихся от напряжения ногах я медленно-медленно вернулся назад, подошел к книгам и с трудом поднял их негнущимися пальцами. Название одной из них бросилось мне в глаза — «Гипноз», Дж. Г. Истабрука, автора, которого я хоть и понаслышке, но знал как гениального профессора из Колгейтского университета. Внезапно я пришел в страшное возбуждение, вспомнив, как Истабрук с помощью самовнушения создал образ призрачного, но совершенно реального на вид огромного медведя. Произошло это в больнице.