Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]

Бетти уронила руки, побледнела, отстранившись от него.

Тони заметил боль и слезы в ее глазах, горькие складки, исказившие ее рот. Глаза видели, а натура бунтовала: поскольку Бетти причинила ему боль и привела в ярость, он испытал извращенное желание причинить ей еще большую муку, сознавая, что должен отрезать по живому, отделаться от нее раз и навсегда, бесповоротно. Иначе придется жить как на раскаленной сковородке — в неизбывной и нестерпимой муке, которая ломала и корежила его все последние дни.

Свирепо глядя на нее, Тони злобно цедил:

— Тебя шокирует мой образ жизни, крошка? А не должен бы. Я никогда не скрывал, что из себя представляю. Я всего лишь крупный сводник, милочка, честный продавец плоти и полагал, что смогу заполучить для этой цели и тебя. Ведь я уже отправил парочку твоих радостных подружек в бордели — Руф и Джун. Ты, должно быть, соскучилась по ним. Но ты безнадежна. Я, хоть и тугодум, сообразил-таки, что к чему. Так что конец — делу венец. — Тони задохнулся, смолк, пробежал взглядом вверх и вниз по ее телу. — Да, я мог бы многое сделать для тебя, детка. Еще двадцать девочек, таких, как ты, — и я позволил бы себе уйти на пенсию.

Ее сжатые в ниточку алые губы резко выделялись на побелевшем лице. Бетти размахнулась и попыталась дать ему пощечину, но Тони перехватил и сжал ее руку. Она сверлила его широко раскрытыми сверкавшими глазами, судорожно, бурно дышала приоткрытым ртом.

Несколько долгих секунд они мерили друг друга взглядами, не издавая ни звука, сознавая, что видятся в последний раз, потом Тони отпустил ее руку, круто повернулся на каблуках и ушел.

Тони повернул ключ в замке и вошел в свою квартиру, едва ли сознавая, зачем он вернулся. У него было такое ощущение, словно часть его уже умерла. Более того, ему в голову пришла сумасшедшая мысль, будто что-то внутри его отмерло и разлагается, а вскоре смрад гниения достигнет горла и ноздрей и вызовет рвоту. Он увидел торопливо семенящую к нему Марию. Из-за ее плеча он разглядел кого-то, сидящего на кремовом диване, — Анджело, мать его.

Тони тряхнул головой, будто прогоняя пелену перед глазами. Слишком много мыслей перемешалось в его издерганном мозгу. Мария что-то лепетала, но он не слушал ее, уставившись на Анджело.

— Что ты здесь делаешь? — прорычал Тони, не замечая, что обращается к боссу на «ты».

Анджело вскочил с дивана:

— Где, черт побери, ты пропадал, Ромеро? Уже первый час.

— Ну и что? Да, первый. Что дальше? Я спросил, что ты здесь делаешь?

— Это же очевидно, Ромеро, разве нет? Я пытался найти тебя. И следи за собой, когда разговариваешь со мной!

Тони перевел взгляд с Анджело на Марию и обратно — они оба показались ему растрепанными.

— Верно, — Тони обнажил зубы, — достаточно очевидно. Даже не знаю, чего это мне взбрело в голову спрашивать. Теперь я правильно излагаю мысль?

На лице Анджело появилось жесткое выражение.

— Я хочу потолковать с тобой, Ромеро. Через полчаса жду тебя в конторе.

— Обязательно. А сейчас катись отсюда, Анджело.

Анджело в недоумении посмотрел на Тони:

— Как? Что ты вякаешь?

— Катись. Убирайся. — Тони расхохотался. — Не понял? Катись!

Анджело никак не мог врубиться. Видимо, ушам своим не верил. Уголки его рта опустились, еще некоторое время он сверлил Тони взглядом, потом рывком распахнул дверь и, выйдя, с грохотом захлопнул ее за собой.

Тони повернулся к Марии:

— Я же предупреждал тебя, что не желаю видеть здесь этого ублюдка.

— Ты потерял голову! Почему ты разговаривал с ним в таком тоне? Он пришел расспросить о тебе.

— Ну, разумеется. Посмотри на себя в зеркало, золотце. У тебя вся краска смазана. Как тебя только не вырвало от этого типа?

— Ты не хочешь выслушать меня? Он пришел к тебе. Я рассказывала тебе, что сюда пытается внедриться мафия с Востока. Ну вот, Анджело что-то задумал. Поэтому ему так не терпелось встретиться с тобой.

Тони припомнил, что Вилли Файф тоже заикнулся о появлении Синдиката. Слухи об этом носились в воздухе довольно давно, и дела, видимо, продвинулись уже далеко.

— Так что там с Синдикатом? — переспросил Тони.

— Я не в курсе. Анджело расскажет тебе. Вроде бы что-то должно решиться уже сейчас. Если бы ты находился здесь, не возникло бы никаких проблем. Анджело собирается потолковать с ними сегодня ночью.

— Он не мог, что ли, прислать сюда одного из своих холуев? Почему он приперся сам? Вы тут резвились с ним, а, детка?

— Ну ты даешь, Тони. Ты думаешь, я не сообразила, куда ты подевался? После того, как ты вел себя по возвращении, последняя дурочка поняла бы. Ты поехал к своей девке, кем бы она ни была!

— Не к «своей девке», а к Бетти, золотце. — Тони снова рассмеялся. — Мы с тобой великолепная парочка. Пока я беседовал с девушкой, едва выбравшейся из колыбели, ты резвилась в койке с недоноском Анджело.

— Не резвилась я с ним ни в какой койке.

— Ну что ж, сегодня ночью вам это не удалось, — презрительно отозвался Тони. — Не успели.

— Да тебе плевать, если даже я пересплю с конем. Даже не знаю, что сказать. Ты перестал быть Тони Ромеро. Ты сам не свой. И таким ты мне совсем не нравишься.

— Я себе нравлюсь, а ты заткнись.

Тони направился к бару и налил себе солидную порцию.

Мария подошла к нему:

— Тони, послушай меня. Я давно уже предупреждала тебя, что ты увязаешь слишком глубоко, что ты не сможешь выбраться из дерьма, если будешь продолжать в том же духе. А теперь в дело ввязывается Синдикат. Боюсь, тебе придется несладко, гадать трудно. Но тебе следует поубавить пылу. А так разговаривать с Анджело… Ты не можешь себе этого позволить, Тони. Тебе нужно вести себя потише, особенно с появлением тех людей.

— Я велел тебе заткнуться. У меня все о’кей, и я добьюсь, чего желаю. А твой Анджело меня совершенно не колышет.

— Он, наверное, встретится сегодня ночью с людьми Синдиката. Тебя это тоже не колышет? С ними шутки плохи.

— Ну что ж, я тоже пообщаюсь с ними. Не только Анджело может толковать с приезжими, верно? А может мне вообще побеседовать с ними вместо него?

Мария, изумленная, глянула на него:

— Что ты мелешь? Не болтай глупостей, Тони. Да что с тобой? Ты сходишь с ума или у тебя просто крыша поехала? Попомни меня, ты зашел слишком далеко.

Тони сделал большой глоток из стакана, не обращая внимания на Марию. Все, она его уже достала, постоянно придираясь и отчитывая, как сварливая жена.

— Тони, еще не все потеряно, — заговорила с надеждой Мария. — Мы можем уехать куда-нибудь и…

Тони взревел:

— Хватит трепаться об отъезде. Я часть этого дела и остаюсь здесь.

Мария, легко прикоснувшись к его руке, принялась упрашивать его остановиться, пока с ним ничего не случилось, пока он еще жив. Тони не слушал, отдавшись нарастающей ярости, молча следил за ее шевелящимся ртом. Она говорила примерно то же самое, что и Бетти, — рассусоливала бабские глупости, дурацкие попытки повлиять на него, сделать его таким, каким он никогда не станет. Глядя, как открывается и закрывается рот Марии, Тони едва слышал, что она говорит, но чувствовал, как все в нем дрожит от нарастающего бешенства.