Харлан Кобен - Укороченный удар

Свернув на запад, Майрон вышел на Мэдисон-авеню. По ходу попалась пара магазинов электроники с вывесками «Ликвидация бизнеса! Полная распродажа!», которые висели уже с год. Причем вывески похожи, как родные сестры: белый фон, черные буквы. Слепой нищий протягивал кружку: надо же, теперь взамен даже безделушки с календариками не предлагают! А собака-поводырь, похоже, дохлая. На углу над чем-то смеялись копы — и жевали круассаны. Круассаны, а не пончики! Все, еще одна традиция утрачена.

В фойе административного здания «Стиллен, Кофилд и Уэстон», у самого лифта, дежурил охранник.

— Слушаю вас, сэр!

— Майрон Болитар к Грегори Кофилду.

— Да, мистер Болитар, вам на двадцать четвертый этаж. Хм, ни Кофилду не позвонил, ни удостоверение личности не проверил. Странно…

Когда двери лифта открылись, Майрон увидел миловидную женщину.

— Добрый день, мистер Болитар! Пожалуйста, пройдемте со мной.

Спортивного агента повели подлинному, застланному корпоративно-розовым ковром коридору с постерами Брайана Макнайта [19] Брайан Макнайт — американский композитор, певец, продюсер. на выкрашенных в белый цвет стенах. Вместо стука печатных машинок Майрон уловил жужжание лазерного принтера, факсовый аппарат пищал, посылая сигнал далекому брату: по чьей-то команде устройство громкой связи набирало номер. Когда свернули за угол, показалась вторая, столь же миловидная женщина. Повсюду пластиковые улыбки и приторно-профессиональная вежливость.

— Здравствуйте, мистер Болитар! — поприветствовала дама номер два. — Рада вас видеть!

— А я вас! — тоном Джека-Потрошителя отозвался Майрон.

Словно эстафетную палочку номер один передала гостя номеру два.

— Мистер Кофилд ждет в конференц-зале «К», — заявила дама номер два, понизив голос, словно конференц-зал «К» был секретной комнатой во чреве Пентагона.

Болитара подвели к двери, ничем не примечательной, за исключением гигантской бронзовой «К». За считанные секунды Майрон пришел к заключению: перед ним заветный конференц-зал! Вот так «Приключения Шерлока Болитара»… Дверь открылась изнутри. Молодой человек с густой шевелюрой в стиле телеведущего Джорджа Стефанопулоса схватил руку гостя и с воодушевлением сжал:

— Привет, Майрон!

— Привет, Грегори! — Можно подумать, они сто лет друзья!

— Пожалуйста, заходи, хочу тебя кое с кем познакомить.

Спортивный агент вошел в зал. Большой стол из орехового дерева, дорогой; стулья с обивкой из темной кожи, судя по маленьким золотым кнопкам, тоже дорогие. Вокруг никого, лишь за дальним концом стола пожилой мужчина. Майрон тотчас его узнал, хотя они никогда раньше не встречались.

Сенатор Брэдли Кросс.

Грегори не удосужился представить их друг другу, он даже остаться не удосужился: скользнул за дверь и осторожно ее прикрыл.

Сенатор поднялся. Его черты совершенно не соответствовали сложившимся представлениям об аристократическом облике потомственных политиков. Говорят, люди похожи на своих домашних животных; в таком случае у сенатора Кросса должен был жить бассет. Лицо вытянутое, щеки обвислые. Прекрасно скроенный костюм не скрывал грушеобразную фигуру, которую у женщины назвали бы идеальной для материнства. Тонкие седые волосы слипались от статического электричества. Очки не скрывали кривоватой, но славной улыбки, да и лицо в целом можно было назвать славным, внушающим доверие. За такие лица избиратели отдают голоса.

Сенатор неспешно протянул руку.

— Простите за мелодраматизм, но мне показалось, что нам нужно встретиться.

Болитар осторожно пожал пухлую ладонь.

— Пожалуйста, садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Выпьете что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Мужчины молча смотрели друг другу в глаза. Майрон ждал, а сенатор, похоже, не знал, как начать. Он несколько раз кашлял в кулак; при каждом звуке обвислые щеки сотрясались.

— Догадываетесь, почему я хотел вас видеть? — спросил сенатор.

— Нет.

— Насколько мне известно, вы сильно интересуетесь моим сыном, точнее, его убийством.

— Где вы это слышали?

— Тут и там, повсюду. У меня есть источники. — Кросс наклонил голову, как делают бассеты, уловив странный звук. — Может, объясните почему?

— Валери Симпсон собиралась стать моим клиентом.

— Именно так мне говорили.

— Я расследую обстоятельства ее смерти.

— Считаете, между убийствами Валери и Александра существует связь?

Спортивный агент пожал плечами.

— Шесть лет назад в предместье Филадельфии моего сына зарезал уличный бандит. Валери в типично гангстерской манере застрелили во «Флашинг-Медоус». Где же связь?

— Возможно, нигде.

Откинувшись на спинку кресла, сенатор стал нервно хрустеть пальцами.

— Майрон, буду откровенен: я навел кое-какие справки о вас и вашем прошлом. Не детали выяснял, а только что вы за человек. Не хочу использовать связи, это вообще не в моем стиле. Терпеть не могу играть мускулами. — На губах снова заиграла кривоватая улыбка, но глаза увлажнились, а голос задрожал. — Сейчас я говорю с вами не как сенатор Соединенных Штатов, а как безутешный отец. Безутешный отец, который желает, чтобы его сын покоился с миром. Прошу вас, умоляю, остановите расследование!

В словах Брэдли Кросса звучала неподдельная боль. Ничего подобного Майрон не ожидал.

— Сэр, я не могу этого обещать.

Отец Александра интенсивно тер щеки ладонями.

— Представьте, двое молодых людей… — устало начал он. — Двое молодых людей, у которых вся жизнь впереди, практически обрученные… И что? Оба погибают от рук жестоких убийц с разницей в шесть лет. Совпадение просто невероятное, вам так не кажется?

Майрон кивнул.

— Вы начинаете изучать обстоятельства их смерти, ищете некое объяснение ужасной двойной трагедии, а находите несоответствия. Кусочки головоломки просто не сходятся.

— Точно.

— Несоответствия наводят на мысль, что убийства Валери и Александра взаимосвязаны.

— Вполне вероятно.

Воздев глаза к потолку, сенатор приложил к губам указательный палец.

— Поверите на слово, что к Валери Симпсон эти совпадения не имеют ни малейшего отношения?

— Нет, — покачал головой Майрон, — не могу.

Брэдли Кросс кивнул, скорее себе, чем Болитару.

— Так я и думал. У вас ведь нет детей?

— Нет.

— Впрочем, даже счастливые отцы и матери не в силах понять… Дело не только в боли. Смерть ребенка… разъедает изнутри, не дает забыться ни на секунду, дух перевести не позволяет. Моей жене до сих пор чуть ли не ежедневно колют транквилизаторы. Из нее будто всю душу выскребли, оставив жалкую оболочку.

— Сенатор, я не хотел причинять боль…

— Но ведь и останавливаться не желаете! Несмотря на все меры предосторожности, кто-нибудь обязательно услышит о вашем расследовании.