Джеймс Чейз - Вопрос времени

Они переглянулись.

– Я думаю, подходите, но не знаю, как отреагирует миссис Морели-Джонсон, когда я скажу ей, что вы так молоды. Сколько вам лет, позвольте спросить.

– Тридцать два.

– Вы не будете возражать, если я скажу ей, что вам тридцать восемь? – Он улыбнулся. – Такие мелочи иногда имеют решающее значение. Тем более что со зрением у нее не очень.

– Я не возражаю.

Ему хотелось бы увидеть ее улыбку. Но Шейла оставалась серьезной.

– Вот что я сделаю. Сегодня мне все равно нужно к ней поехать. Я расскажу, кто вы такая и так далее. Если она заинтересуется, мы договоримся, что завтра вы заглянете к ней. Что вы на это скажете?

Крохотная искорка сверкнула в голубых глазах, и губы Шейлы чуть изогнулись, как решил Паттерсон, в некоем подобии улыбки.

– Благодарю вас, мистер Паттерсон. – Она встала.

Он смотрел на ее высокую, ладную фигуру, и его вновь обдало как огнем.

– Надеюсь, мне удастся это устроить. Во всяком случае, попробую, – поднялся и он. – Вы не спросили о жалованье.

Шейла уже направилась к двери.

– Я уверена, что оно будет приличным. И не хочу знать точную цифру, пока не буду уверена, что работа – моя. – Она взялась за ручку двери. – Чтобы потом не разочаровываться.

Паттерсон обошел стол и двинулся следом.

– Я незамедлительно сообщу вам о решении миссис Морели-Джонсон. Вы будете в отеле, скажем, часиков в семь?

– Это не проблема.

– Я проезжаю мимо вашего отеля по дороге домой… Если я загляну к вам?

– Я не хотела бы видеть вас без хороших новостей.

– Я заеду… с любыми новостями. Думаю, с добрыми.

Шейла ответила долгим взглядом, кивнула, повернулась, открыла дверь и вышла из кабинета.

Паттерсон закрыл дверь. Постоял, глядя на зеленую ковровую дорожку, прижав указательный палец к ямочке на подбородке, затем вернулся к столу, сел и пододвинул к себе бумаги Берни Коуэна.

Он смотрел на длинный перечень акций различных компаний и их сегодняшних котировок, а видел голубые, с поволокой, глаза и решительный рот миссис Олдхилл. Посидел полчаса, ничего не делая, думая только о ней, потом заметил, сколько уже времени, убрал лист с перечнем акций в ящик стола, встал и покинул банк. Путь его лежал в отель «Плаза-Бич».

Начало Приморского бульвара поражало роскошью, но с увеличением номера дома становились поменьше, победнее, пока не превращались в лачуги. Вдоль берега бульвар протянулся на две мили. Открывал его отель «Плаза-Бич», с собственным пляжем, серебристый песок которого расцвечивали яркие зонты, баром, рестораном, антикварными и ювелирным магазинчиками. Далее возвышался отель «Эмбассадор», уже без отдельного пляжа и с облупившимся фасадом, потом шли магазины для туристов. В миле от «Плаза– Бич» находился «Франклин», недорогой отель для семейного отдыха, знавший лучшие времена, но еще достаточно комфортабельный. За ним начинался порт, домики рыбаков, бары, рыбные рестораны и, наконец, многоквартирные дома, в которых селился рабочий люд.

Джеральд Хэмметт сидел на балконе, бегущем вдоль всего фасада отеля «Франклин», и безо всякого интереса наблюдал за рыбачьими лодками и другими суденышками, снующими по акватории порта. Время от времени он нетерпеливо поглядывал на дешевые ручные часы.

Двадцати шести лет от роду, худощавый, со светлыми волосами, падающими на воротник его рубашки в красную и белую полоску, выделялся он разве что бакенбардами, этакими прямоугольными треугольничками на щеках, с острыми углами у висков и уголков рта, где они переходили в густые усы. Маленькие глазки, стального цвета, беспокойные. Тонкогубый рот, короткий нос. С первого взгляда чувствовалось, что жизнью он недоволен, чего-то ищет, правда, не знает чего, в себе не уверен, но в то же время не выносит ни критики, ни возражений.

С потрепанным чемоданом в руке он прибыл в отель прошлым вечером. Шейла Олдхилл сидела в холле, но даже не взглянула на него. Когда он проходил мимо, Шейла пальцем нарисовала на открытой странице книги, которую вроде бы читала, цифру 3, показывая, что поселилась на третьем этаже. Половина номеров отелей пустовала, поэтому и он без труда получил комнату неподалеку от нее. Заплатил за неделю вперед, предупредив, что может остаться и на более долгий срок. Портье заверил его, что они рады такому постояльцу, и лично отвел Хэмметта в номер.

Шейла и Хэмметт заранее договорились, что вместе им не стоит показываться на людях. И после полуночи, когда все, за исключением позевывающего ночного портье в холле отеля, заснули, Хэмметт выскользнул из своего номера и, перебежав коридор, юркнул в дверь Шейлы. Они уселись на кровать, говорили шепотом. Хэмметт хотел бы остаться подольше, но Шейла не разрешила и отправила его спать одного, в прескверном настроении. Остаток ночи он провел, ворочаясь в постели, обдумывая ее план, кляня себя за то, что согласился участвовать в нем. Но он не хотел, не мог расстаться с ней и понимал, что другого выхода у него просто не было.

Из отеля Шейла ушла до того, как Хэмметт спустился позавтракать, и первую половину дня он посвятил осмотру достопримечательностей. Городок ему понравился, но быстро наскучил. Денег у него было негусто, да когда ему их хватало, и он злился, что не может пойти в коктейль-холл «Плаза-Бич» и должен пить коку в занюханном баре среди полных крикливых рыбаков.

На ленч Хэмметт вернулся во «Франклин», а потом битых два часа сидел на балконе. Шейла обещала прийти к четырем. Уже двадцать минут пятого, а от нее ни слуху ни духу.

Он достал из кармана тоненькую пачку банкнотов и пересчитал все свое достояние. Пятьдесят пять долларов, и у Шейлы не больше. Если дело не выгорит, думал он, им придется сматываться, да поживее. Со здешними ценами сотни долларов хватит ненадолго.

Наконец он увидел идущую по широкой дорожке Шейлу, и сердце его учащенно забилось. По выражению ее лица он не мог судить, удался ли поход в банк. Выглядела Шейла, как обычно, спокойной, даже отстраненной от мира сего, чем и раньше частенько приводила его в ярость. Даже сердясь, внешне она ничем не выдавала своих чувств, лишь менялся тон, да в голубых глазах поблескивали молнии.

Не торопясь она поднялась по ступенькам, ведущим к вестибюлю, и, не взглянув на Хэмметта, вошла в отель. Хэмметт едва не сорвался с места и не бросился за ней, но все-таки совладал с нетерпением и остался на балконе. Не женщина, а айсберг, подумал он. Ничего-то ее не трогает. Должна ведь понимать, как дались ему часы ожидания. Неужели не могла хоть чем-то намекнуть, что сходила не зря.

Он оглянулся и через запыленное стекло увидел Шейлу, стоящую у конторки. Старик негр, портье, дал ей ключ от номера. Вновь Хэмметт не позволил себе подняться. Выудил из пачки сигарету, дрожащими руками зажег спичку, закурил.