Джеймс Чейз - Семь раз отмерь

Вернувшись в «Монтре Палас», обе пары условились встретиться в баре в восемь часов и отправиться на пристань. Они не обратили никакого внимания на сморщенного старика, сидевшего в вестибюле и наблюдавшего за ними, когда они вышли из лифта.

В номере Пьер сказал Клодетте:

– Я больше не могу этого выносить. Они меня с ума сведут. Сегодня вечером надо обменять сумку – и конец! Мы сделаем так: в баре я скажу, что получил телеграмму от брата о здоровье матери. Он должен позвонить сюда в 21.30, поэтому я буду ждать звонка, а ты с Лепски поедешь на пароходе. Вы вернетесь часов в одиннадцать, я вас встречу в вестибюле и скажу, что надо тотчас же уезжать, потому что моя мать при смерти. Сейчас мы все упакуем, и, как только вы уедете, я поменяю сумки и сложу все в «мерседес». Лепски я скажу, что нам будет быстрее ехать в Париж на машине, потому что над Женевой туман. Я скажу, что попросил портье взять им напрокат машину у Херца, чтобы ехать в Гштаад.

– А ты не допускаешь мысли, что они захотят ехать с нами? – выразила сомнение Клодетта.

– Не думаю, после всего того, что я им наплел о Гштааде. Ты не заметила разве, какие глаза были у Тома, когда я говорил о стриптизе?

Клодетта сдавленно хихикнула:

– Представляю, какой удар его там ожидает.

– Чтобы все было наверняка, я даже скажу, что забронировал им номер в отеле «Гштаад Палас».

– Но, дорогой, отель открывается не раньше декабря.

– Они узнают об этом уже без нас. Давай, птичка, укладывай-ка вещи.

В восемь часов вечера Дювайны вошли в бар с озабоченными лицами. Лепски были уже там. Перед Томом стоял стакан с двойным виски, а Кэрол пробовала сухой мартини. Увидев выражение лиц Дювайнов, Лепски сразу спросил:

– Несчастье?

Дювайн подал стул Клодетте и сел сам.

– Надеюсь, что нет. Я получил телеграмму от брата. Он сказал, что матери хуже. Он позвонит вечером, надо ли мне выезжать.

– Как жаль! – сокрушаясь, воскликнула Кэрол.

Лепски подозвал бармена.

– Может быть, все еще обойдется. Что вы будете пить?

– Мне виски, а Клодетте мартини, – ответил Дювайн.

Когда официант принес напитки, он вздохнул:

– Мне придется остаться здесь, Том, но вы втроем поезжайте кататься на пароходе. К вашему приезду, возможно, у меня будут хорошие новости.

– Нет, нет! – воскликнула Кэрол. – Мы не можем поехать, а вы будете сидеть здесь и нервничать.

– Она права, – поддержал жену Лепски. – Давайте останемся и подождем, а поужинать мы и в отеле сможем.

На какой-то момент Пьер был в замешательстве, но потом пришел в себя.

– В этом нет никакой необходимости, Том, благодарю за сочувствие. Вы настоящие друзья, но прошу вас, окажите мне услугу. Клодетта еще никогда не каталась на пароходе ночью. Она так предвкушала эту прогулку! – Он не смотрел на Клодетту, которая изо всех сил старалась не удивляться. – Том, вы поедете с девочками? Кэрол тоже получит удовольствие. Нет никакого смысла всем сидеть здесь. Будьте так добры, развлеките Клодетту.

При такой постановке вопроса Том уже не мог отказаться.

– Ну, конечно, можете на меня положиться. Я доставлю девочкам удовольствие.

Зная по собственному опыту, что такое вечернее катание на пароходе в Швейцарии: звуки аккордеона и скрипки, которые нравились только швейцарцам; пожилые толстяки и толстухи, прогуливающиеся с важным видом; свиные котлеты на ужин, – Дювайн сомневался, что они получат удовольствие. Он надеялся только, что Клодетта сможет притвориться довольной.

– Спасибо, – сказал Дювайн и посмотрел на часы. – Пароход отходит в девять. Так что вам лучше поторопиться.

Быстро допив виски, Лепски встал:

– Ну что ж, девочки, пошли.

Сморщенный старикашка, читавший газету и понемногу тянувший виски, заметил, что вся компания покидает бар. Он поднялся и направился в вестибюль, когда Лепски вел Кэрол и Клодетту к дверям.

Старичок вошел в лифт вместе с Дювайном, и, выйдя первым, направился вдоль по коридору.

В своем номере Дювайн немного подождал, затем осторожно выглянул в пустой коридор.

Лу Бреди чуть приоткрыл дверь, так, что ему были хорошо видны апартаменты Лепски, и приготовился ждать. Однако ждать пришлось недолго. Дювайн с сумкой бесшумно прокрался к номеру Лепски. На мгновение он остановился, манипулируя с замком, потом открыл дверь и проник в номер.

Бреди с дрожью нащупал в кармане свой револьвер. Он напряженно ждал. Проходили минуты. Он понимал, что Дювайну нужно время, чтобы переложить все вещи из одной сумки в другую. Он знал, что Дювайн работает быстро и ловко, но все же нервничал и потел. Затем он услышал голоса и увидел, как молодая пара вышла из номера напротив. Они были явно влюблены друг в друга. Когда они дошли до двери его номера, он отступил назад, закрыв свою дверь, затем открыл ее снова, в тот момент, когда они остановились напротив двери Лепски, чтобы поцеловаться. И в это время в коридор вышел Дювайн, неся в руке сумку Кэрол.

Молодая пара разжала объятия, они хихикнули и заторопились по коридору. Дювайн подождал минутку, чтобы запереть дверь номера Лепски, и быстро направился к своей двери. Бреди вышел в коридор.

– Сэр! – воскликнул он. – Извините меня!

Дювайн остановился и посмотрел на старичка. Лицо его нахмурилось.

– Да?

Бреди подошел к нему:

– Одну минутку, сэр.

– Извините, я тороплюсь.

Бреди уже поравнялся с Дювайном.

– Ты все отлично проделал, Пьер, – сказал он. – Я знал, что могу полностью положиться на тебя.

Дювайн почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Он отступил в свой номер, теснимый Бреди.

– Это ты, Лу?! – с трудом выговорил он.

– Конечно, – усмехнулся Бреди. – Я передумал, Пьер. Я сам отвезу сумку в Цюрих. – Он закрыл дверь. – Нет смысла тебе ехать в Цюрих. Эд считает, что так будет лучше.

Все еще держа сумку, Пьер был так потрясен, что тут же опустился на стул.

– Я разговаривал с Эдом, – продолжал Бреди. – Он согласен со мной, что ты отлично поработал. Я могу заплатить тебе тридцать тысяч франков. Деньги у меня с собой.

Дювайн начал быстро перебирать в уме варианты. Первой его реакцией было сбить Бреди с ног, запереть его в номере и убежать. Но он не мог оставить Клодетту, а та должна была вернуться только часа через два-три. Нет, сказал он себе, в такой обстановке надо действовать более дипломатично.

– Какой потрясающий грим, – проговорил он. – Присядь-ка на минуту. Давай поговорим.

Бреди поколебался, но потом сел, подальше от Дювайна.

– О чем говорить, Пьер? Уже поздно. Я хочу сегодня уехать в Цюрих. Меня ждет Эд.

– Но я знаю, что здесь, – похлопал Пьер рукой по сумке. – Икона Екатерины Второй.

Бреди кивнул. Он сунул вспотевшую руку в карман и нащупал револьвер. Но это не дало ему никакой уверенности в себе.