Джеймс Чейз - Нет убежища золотой рыбке

Стоял жаркий летний полдень, я был дома один. Я хотел воспользоваться этим обстоятельством и хорошенько поразмыслить о себе самом и о том, способен ли преодолеть ту пропасть, которая постепенно разделяла нас с Линдой. Я хотел также взвесить наше финансовое положение, которое рисовалось далеко не в розовых тонах.

Линда была у Гарри Митчелла. Я не пошел к ним, отговорившись занятостью. Линда, пожав плечами, взяла купальный костюм и уехала, получив от меня неопределенное обещание заехать за ней позже. Я знал, что ей безразлично, заскочу я к Митчеллам или нет.

Это воскресенье оказалось одним из тех немногих выходных, когда я мог побыть один, так как из-за поломки фильтра мы не наполнили бассейн. Такой благоприятный случай следовало использовать. И поэтому я сидел на солнцепеке и искал ответа на свои мысли. Мне тридцать восемь лет, я в хорошей физической форме, и судьба наделила меня творческими способностями. Более трех лет назад я с успехом зарабатывал себе на жизнь в качестве постоянного корреспондента «Лос-Анджелес геральд». Работа меня не увлекала, но приносила приличный доход, а поскольку незадолго до этого я женился на Линде, у которой были большие запросы, приличный доход многое значил.

Как-то вечером в Сан-Франциско я забрел на один из множества скучных приемов, которые устраиваются для того, чтобы серьезные люди могли встретиться там и поговорить о своих делах, в то время как их жены сплетничают. Там не было ничего интересного для меня, но если бы я не пошел, то мог бы упустить что-то важное, а я принципиально стараюсь ничего не упускать.

Я стоял, прислонившись к стене, вертел в руке стакан с виски и прикидывал, не пора ли исчезнуть, когда ко мне подошел Генри Чендлер. Про Чендлера говорили, что он обладает громадным состоянием. Его империя охватывала такие области, как производство вычислительных машин, кухонной техники и хранение свежемороженых овощей. Помимо всего прочего ему принадлежали газеты «Калифорния таймс» и популярный журнал мод для золотой молодежи. Он был одним из самых известных людей в городе, где на его деньги была выстроена даже церковь. Из всех влиятельных граждан города он был самым щедрым и самым нелюбимым.

– Менсон? – Он внимательно посмотрел на меня темными прищуренными глазами. – Я слежу за вашими статьями, и они мне нравятся. У вас есть талант. Зайдите ко мне завтра в десять ноль-ноль.

Я зашел к нему утром и выслушал его предложение. Он хотел основать журнал, который должен выходить раз в месяц, называться «Голос народа» и распространяться по всей Калифорнии. Целью журнала должна стать критика.

– Этот штат – гнездо коррупции и мошенничества, – заявил Чендлер. – В моем распоряжении имеется организация, способная поставлять необходимую информацию в соответствии с вашими замыслами. Я предлагаю вам пост главного редактора, так как считаю, что вы справитесь с этим. Я навел справки и вполне доволен результатами. Сотрудников себе подберете сами. Много вам не понадобится, потому что выпуском и тому подобным займется штат моей газеты. О расходах не беспокойтесь. Если журнал прогорит, вы получите компенсацию в размере двухгодичной оплаты, но, думаю, он не прогорит. У меня здесь схема, и я хочу, чтобы вы с ней ознакомились. Как видите, вам будет обеспечена всемерная поддержка. Вашей целью будет ворошить осиные гнезда. Если возникнут обвинения в дезинформации, я позабочусь, чтобы не было неприятностей. У меня есть первоклассное детективное агентство, которое будет в вашем распоряжении. Я хотел бы разъяснить вашу задачу, которая состоит не в том, чтобы копаться в грязном белье. Это нам не нужно. Нет, я хочу оказать нажим на администрацию штата, на полицейский аппарат, хочу вскрыть махинации, преследовать коррумпированных чиновников. Вас это интересует?

Я взял схему с собой и изучил ее. Это была величайшая удача в моей жизни. Мы с Линдой обсудили это предложение, она была взволнована так же, как и я.

Она без конца повторяла:

– Тридцать тысяч! Наконец-то мы выберемся из этой дрянной квартиры!

Я встретил Линду на вечере, устроенном каким-то честолюбивым политиканом, и сразу же влюбился. Сейчас, сидя на солнце, я вспоминал тот момент, когда увидел ее в первый раз. Она показалась мне самой восхитительной женщиной из всех, которых я когда-либо встречал. Очаровательная, светловолосая, с большими прекрасными глазами и фигурой, которая могла совершенно свести с ума любого скульптора: полная грудь, тонкая талия, округлые бедра и длинные стройные ноги. О, это – совершенная женщина! Ей импонировало, что я пишу заметки о светской жизни и встречаюсь со сливками общества. Она сказала, что я кажусь ей «необычайно романтичным». Сама она немного подрабатывала, будучи одной из хозяек салона этого честолюбивого политика. Она украшала своим присутствием общество, развлекала гостей, предлагала им выпить, но не более того, как заверяла меня она.

Мы поженились через неделю после нашей встречи. Наша первая брачная ночь могла бы послужить мне предостережением. Она лишь терпеливо отдалась мне, словно выполняла привычную работу. Я надеялся, что со временем разбужу ее страсть, если проявлю достаточное терпение. Но мне это не удалось. Пожалуй, позже я понял, что ее единственная страсть – деньги. Я был настолько без ума от нее, что позволял тратить сверх наших возможностей. Она вечно что-то покупала: сумочки, украшения, всевозможную чепуху, а я потакал ей, так как хотел, чтобы она была счастлива. И все же ее ничто не удовлетворяло. Ей не нравилась наша маленькая квартирка, она хотела иметь свою машину. Я любил ее, но старался урезонить. В конце концов я посчитал с карандашом в руке, что вам просто не по карману все ее прихоти. Но это Линду не интересовало.

– Ведь ты же знаменитость, – настаивала она, – о тебе повсюду говорят, и зарабатывать ты должен соответственно своему положению.

В тот момент, когда ситуация стала критической, и появился Чендлер со своим предложением.

– Я уже знаю, куда мы переедем, – заявила Линда. – В Истлейк. Там чудесно и есть буквально все. Завтра поедем и посмотрим. Можно сразу выбрать себе дом.

Я ей напомнил, что еще не получил этого места и даже не решил, приму ли я его, да и Истлейк безумно дорог, и, если мы там поселимся, моих тридцати тысяч в год окажется слишком мало.

Это была наша первая серьезная ссора, и я прямо испугался ярости Линды. Она топала на меня ногами, швыряла вещи, и я так растерялся, что уступил. Стоило мне пообещать, что я приму предложение и поеду в Истлейк, как она упала в мои объятия, прося прощения за то, что погорячилась.