Николай Стародымов - Исповедь самоубийцы

— Нет!!! — трясла она мужчину. — Скажи, что это не так! Скажи!..

Вячеслав Михайлович повернул к ней лицо, едва ли не впервые после того, как ее привела Настоятельница.

— Да, Светлячок, да…

Даже несмотря на то, что к тому времени я порядком отупела от происходящего, даже несмотря на это, меня поразила мягкость тона, которым говорил с несчастной безжалостный и циничный Шеф.

— Но почему я? — отпрянула от него женщина. — Ну почему именно я?

Она обессиленно растянулась на полу и зарыдала в голос, в отчаянии колотя кулачками по мягкому ковролину.

— За что?.. — повторяла она сквозь рыдания. — Господи, да за что же?..

Вновь негромко хлопнул выстрел. Однако в этот раз пуля не сразу оборвала жизнь бедняжки. Ее тело еще долго подрагивало в конвульсиях, ноги елозили по пушистой синтетике. И из васильковых глаз умирающей беспрерывно струились слезы.

Однако ни Самойлов, ни Игорек внимания на нее больше не обращали. Только Настоятельница с нарастающим беспокойством поглядывала на мучения ее подопечной, которую просто так взяли и пристрелили. Смерть близких или хотя бы просто знакомых мы всегда воспринимаем иначе, чем смерть постороннего.

— Ну а теперь мы переходим к заключительной фазе нашего разговора. — Самойлов снова подчеркнуто обращался исключительно ко мне. — В связи с тем, что я подцепил эту заразу, вся моя жизнь теперь пошла по иному сценарию. Теперь ты, наверное, понимаешь, что и в самом деле мне глубоко наплевать, что и как ты напишешь обо мне. Главное, что после моей смерти память обо мне останется. Пусть и память Герострата… Неважно. Неважно даже то, что эта память только на несколько лет! Главное, что от меня что-то останется, помимо миллионов долларов для моей дочери. Я, Вячеслав Михайлович Самойлов, стану героем книги! Пусть даже отрицательным героем плохой книги…

Он повернулся к Игорьку.

— Ну что, Игорек, пора кончать комедию.

Самойлов грузно, будто от собственных слов вдруг постарел, вместе со стулом повернулся к Настоятельнице. Чуть подвинулся в сторону, чтобы ноги не задели все еще подрагивающее тело Светланы.

— Ты, Таисия, сегодня много чего тут слышала… — начал было он.

— Я ничего никому не скажу!

На мертвенно-бледном лице мужеподобной женщины выпученные, налившиеся кровью глаза сияли ярко, словно рубиновые звезды в ночи.

— В этом, Таисия, никто и не сомневается, — спокойно подтвердил Самойлов. — Ты действительно никому ничего не скажешь. Более того, я тебе благодарен за все, что ты для меня делала. Только вот имеется один момент, который я игнорировать никак не могу. Я сегодня обрываю все концы. Понимаешь? Абсолютно все. Сейчас уже полыхает моя квартира на Кутузовском проспекте, горит дача, а через полчаса будет гореть и этот бордель. Я должен исчезнуть, вообще исчезнуть, бесследно…

— Ну так исчезай! Я-то чем тебе мешаю?

Настоятельница оценивающе бросила взгляд в сторону двери, но там, сжимая пистолет, на нее неотрывно глядел Игорек. Против оружия не попрешь. И она опять со страхом, не моргая, смотрела на Шефа.

— Как это ни банально звучит, ты слишком много знаешь, — усмехнулся Вячеслав Михайлович. — Ты ведь уже слышала, что я говорил: даже исчезая, я должен позаботиться о своем деле. Ну а к тому же самое важное: до тех пор, пока моя дочь не получит всех денег, которые я ей отправил, о ее существовании никто не должен знать.

— А она? — остро кольнула меня взглядом Настоятельница. — Она останется?

— Виолетта будет единственным исключением, — не оборачиваясь в мою сторону, ответил Самойлов. — Впрочем, лично тебя это уже не должно касаться. Прощай, Таисия!

— Нет! Я не хочу! Будь ты проклят!

Не могу поручиться, что Настоятельница кричала именно это. Примерно это — так будет точнее.

Огромная женщина вскочила с места. И бросилась на замершего в двери Игорька. Тот ждал этого, нажал курок, выстрелив почти в упор. Пуля отшвырнула Таисию обратно, в кресло.

— А-а-а!

По-волчьи оскалив зубы, она снова вскочила, подняла руки с растопыренными мощными пальцами и двинулась на опешившего мужчину. Он еще раз, потом второй нажал спусковой крючок. Ее огромное тело оба раза дернулось, подаваясь назад. Однако она продолжала рычать, надвигаясь на попятившегося Игорька. Таисия дотянулась-таки, вцепилась руками в его шею и, выпучив глаза, выдавливая сквозь оскаленные зубы на глазах густеющую пену, начала его душить.

— Уйди! — взвизгнул убийца.

Я видела, как он судорожно старается приставить пистолет к ее груди, чтобы последним выстрелом покончить с происходящим. Однако ему теперь мешал длинный цилиндр глушителя. Из ран Таисии на него обильно текла кровь.

Наконец грохнул еще один выстрел. Пуля опять отшвырнула женщину обратно, в кресло. Однако она была еще жива. Вся залитая кровью, попыталась снова подняться. А Игорек с ужасом глядел на свой пистолет, у которого затворная рама замерла в крайнем заднем положении. У него кончились патроны.

— Да, Игорек, так из тебя ничего и не вышло, — флегматично прокомментировал ситуацию Шеф. — Неужели до тебя так и не дошло, что я сказал, причем говорил неоднократно, что я сегодня обрубаю все контакты. Ты понял? Все!.. А ты дураком был — дураком и останешься. Как же ты умудрился все патроны расстрелять?

По мере того как Самойлов говорил, глаза Игоря Викторовича наливались ужасом.

— Но Шеф, я же не думал, что и я тоже… Шеф, я же всегда…

— Ну и что, что всегда, Игорек? Нужно было бы и о себе подумать, а то привык чужим умом жить. Ты мне больше не нужен. Единственный человек, которого я мог бы оставить в живых из всех вас — это вот он.

Самойлов кивнул за спину, где неподвижно лежал обнаженный труп Мезенцева.

— Ну а если я не помиловал даже его, то уж тебя-то, «шестерку»…

С жестяным звяканьем стукнулась о дверной косяк вылетевшая из рукояти пистолета, который держал в руке Игорь Викторович, пустая обойма. Сам он сунул руку в карман, чтобы достать магазин с патронами.

— Слишком поздно, Игорек!

Два выстрела прозвучали без перерыва, дуплетом. Одна пуля раздробила лобовую кость Игорька, другая добила Таисию, которая все еще пыталась подняться с кресла.

— Вот и все!

Самойлов повернулся ко мне.

Ну кто может представить себе мое состояние в этот момент? Небольшая комнатенка, в которой я всего лишь несколько часов назад пережила самый чудесный вечер в своей жизни, теперь являла собой иллюстрацию к фильму ужасов. В различных позах лежали четыре трупа. Всюду лужи, потеки, разводы крови.

А посреди всего этого спокойно восседал безукоризненно одетый, невозмутимый Шеф, Вячеслав Михайлович Самойлов, крупный российский банкир и предприниматель, входящий в число богатейших людей страны, преступник, на руках которого кровь неведомо скольких людей, «крестный отец», возглавляющий один из мафиозных кланов, имеющий обширные связи, в том числе и за рубежом… Человек, безумно любящий свою дочь… Несчастный, съедаемый изнутри самой страшной болезнью человечества.