Стив Брюер - Головорез

— Я пришлю дворецкого.

Соломон оглянулся, выходя из солярия. Грейс так и сидела в шезлонге, свернувшись клубочком, и смотрела на затянутый туманом мост. В глазах ее стояли слезы.

Соломон нашел альбиноса на кухне. Тот сидел на высоком табурете, поставив ноги в тапочках на перекладину. Перед ним лежала «Кроникл», развернутая на разделе объявлений о найме. Кухарка-азиатка хлопотала у плиты в другом конце помещения. Соломон привлек внимание дворецкого и большим пальцем указал на переднюю часть дома. Коротышка соскочил с табурета и последовал за ним в прихожую.

Соломон достал из кармана пачку стодолларовых банкнот. Подал пять из них дворецкому, который после всего лишь секундного колебания взял их и, сложив, убрал в свой карман.

— Присмотри за ней, — сказал Соломон. — Может, удастся уложить ее в постель, пусть проспится. И перестань без конца подавать ей выпивку в середине дня.

— Она настаивает…

— Тогда хотя бы разбавляй. Дай ей возможность побороться.

Поджав губы, Чарльз кивнул.

— Я буду на связи, — сказал Соломон. — Она говорит о разводе. Здесь скоро будет дурдом.

Чарльз поднял тонкие брови:

— Да тут уж и так дурдом.

— Поверь мне. Это только начало.

С пассажирского сиденья неприметного серого «форда» Барт Логан наблюдал, как Соломон Гейдж шагает по ухоженному газону Майкла Шеффилда к лимузину. Соломон хмурился, почти сведя брови на переносице.

— Похоже, плохие новости, — обратился Барт к Лу Велаччи, развалившемуся за рулем и наполнявшему салон табачным «перегаром».

— Может, он подкатывался к жене, — сказал Велаччи. — Она, похоже, из тех, кто отошьет мужика так, что мало не покажется.

Барт покачал головой. Велаччи ни хрена не понимает.

— Не суди по себе о Соломоне. Он никогда не покусится на женщину из семьи. Он слишком преданный. Прямо святой Бернард. Впрочем, это к делу не относится. Дождись, когда лимузин двинется, и следуй за ним.

— Понял.

Велаччи выпрямился. Это был полный мужчина, и при малейшем движении его обтягивающая нейлоновая ветровка издавала шорох, похожий на шепот. Он потянулся к ключу зажигания.

— Рано еще, болван, — одернул Барт. — Подожди, пока они отъедут. Иначе услышат, что завелся двигатель.

— Да ничего они не услышат. Этот лимузин звуконепроницаемый. И смотрят они в другую сторону.

— Поверь мне. Этот сукин сын постоянно настороже.

Когда лимузин тронулся, Велаччи завел «форд» и отъехал от тротуара. Лимузин свернул за угол, похоже было, что он покидает район Си-Клифф. Стекла были тонированные, но сквозь заднее стекло Барт различал очертания крупной головы Соломона.

— Он вроде говорит по телефону, — заметил Велаччи.

— Вероятно, звонит Дону. Докладывает.

— Почему ты так ненавидишь этого парня? Потому что он близок со стариком?

Барт не ответил, погруженный в размышления о том, что мог Соломон делать в доме Майкла, в то время как Майкл прорабатывал последние детали африканского проекта.

Тихий шофер, которого Барт недавно взял на жалованье, отзвонил ему из Си-Клиффа. Услышав, что Соломон поехал к Майклу домой, главный охранник понял — что-то случилось.

Лимузин свернул на Калифорния-стрит и направился на восток. Барт напрягся, когда Велаччи проскочил на желтый свет, чтобы не отстать. Сзади истерично взревел клаксон.

— А можешь ты и их не упустить, и нас не угробить?

— Успокойся, — отозвался Велаччи. — Здесь все водилы — чайники. Ждут, пока зажжется желтый, пропускают пешеходов и надевают очки от бликов. Черт. Да они и недели у нас не протянули бы.

«У нас», то есть в Нью-Йорке, и Велаччи никому не давал об этом забыть. Без конца повторял, что жизнь там лучше и вообще бьет ключом. Кичливый жирный итальяшка.

— Ну да, конечно, — сказал Барт. — Только в Нью-Йорке и умеют водить машину. Удивительно, как весь остальной мир перемещается с места на место в автомобилях, если не знает, как это делать.

— Да ладно, расслабься. Подумаешь, кто-то посигналил! В Нью-Йорке мы постоянно друг другу сигналим, это просто знак такой. Как рукой помахать.

— Или средний палец выставить.

— Вот именно.

— Я пытаюсь сосредоточиться, — сказал Барт. — Можешь вести без своих острот?

— Конечно, конечно. Черт, да не кипятись.

Легко ему говорить «не кипятись». Он про Нигер не знает. Барт выстраивал эту сделку с тех самых пор, как поступил на работу в «Шеффилд энтерпрайзиз». Три года тайных переговоров с генералом Гомой и обхаживания Шеффилдов, только чтобы добраться до той точки, когда сделка будет вот-вот заключена. Барт работал за большой кусок этого пирога. Получит свою долю, бросит эту проклятую работу и уйдет в постоянный отпуск. И тогда не нужно будет следить за всякими придурками вроде Соломона Гейджа.

— Они сворачивают, — сказал Велаччи.

— Вижу.

Велаччи нажал на акселератор. «Форд» рванул вперед.

— Не так близко, — сказал Барт. — Господи. Он нас засечет.

— Хочешь сесть за руль?

— Нет, я хочу, чтобы ты работал как надо.

Барт со вздохом положил голову на подголовник. Закрыл глаза. Попытался вспомнить, не допустил ли какого-нибудь прокола, который мог поставить под удар день его триумфа.

Братья Шеффилды ждали от африканской сделки не только и не столько обогащения. Закрепишь за собой рынок и можешь действовать с позиции силы. Но на это Барту было глубоко наплевать. Его интересовали исключительно деньги. Пусть политические воротилы и борцы за влияние дерутся между собой. Барт будет полеживать на пляже, потягивать прохладительные и горячительные напитки и пересчитывать свои капиталы.

Однако все еще может пойти насмарку. Любая неучтенная мелочь способна сорвать всю операцию. Посмотри, что случилось, когда Эбби Мейнс раскрыла свою пасть. Проклятая наркоманка. Едва не завалила все дело. Впрочем, Соломон насторожился, значит, опасность не миновала.

Еще неизвестно, что эта пакостница наплетет в реабилитационной клинике. А что, если она оставила отпечатки пальцев в наркопритоне в Окленде? Сейчас им не хватает только копов с расспросами. Дон взбесится, заявится в город, и все пойдет прахом.

Несколько дней — вот все, что им требуется. Нельзя допустить, чтобы старик что-то пронюхал. Если понадобится кого-то убрать, что ж, ничего не попишешь.

Убить Соломона будет нелегко. Господи, как он скрутил того гиганта Мика Нилсена, никто и глазом моргнуть не успел. Но если Соломон встанет у них на пути, Барт без колебаний его устранит.

«Форд» замедлил скорость, и Барт открыл глаза. Лимузин остановился на красный свет, через две машины от них. Барт увидел, что они на Пасифик-хайтс.

— Я знаю, куда он едет, — сказал Барт.

— Да?

— У компании есть жилой дом на Сакраменто-стрит, рядом с парком Лафайет. Там не сдана одна квартира — на первом этаже. В ней жил Дон до того, как перебрался в Приют Головореза, а теперь ночует Соломон, когда задерживается в городе.