Стив Брюер - Головорез

Парень позади нее был примерно того же возраста — лет сорока — и походил на мексиканца: бронзовая кожа и черные волосы. Ростом он был не выше женщины, но шире нее. Культурист в костюме от «Брукс бразерс».

— Соломон Гейдж, — произнесла женщина утвердительно. Осмотрела его, задержавшись взглядом на его перевязанной груди.

— Да?

— Мы работаем на федеральное правительство. Просим уделить нам несколько минут вашего времени.

Соломон посторонился и впустил их. Когда они увидели, насколько мал его номер, культурист, обогнув женщину, сразу прошел к окну, чтобы им всем не толпиться у изножья кровати.

Попросив минуту обождать, Соломон сходил в ванную и натянул черную водолазку. Когда он вернулся, женщина стояла у стола, указывая на револьвер:

— Ваш?

— Нет. Я забрал его сегодня у одного человека.

— Звучит устрашающе.

— Не особо.

Она почти улыбнулась.

— Моя фамилия Харт, — представилась она. — Это Гальегос.

— Агент Харт? — спросил Соломон.

— Пока достаточно «мисс».

— Хорошо, мисс Харт. Чем я могу помочь федеральному правительству поздно вечером в пятницу?

— Вы работаете в «Шеффилд энтерпрайзиз». Правильно?

— Нет.

Женщина вскинула брови.

— Меня сегодня уволили.

— А-а. Но вы проработали у них десять лет?

— Немного дольше.

— Вы близки с Дональдом Шеффилдом?

— Я так считал. До сегодняшнего дня.

— А его сыновей вы знаете? Кристофера и Майкла?

— Зачем вы спрашиваете? Вам же известен ответ.

— Просто пытаемся кое-что установить, — сказала Харт.

— Например?

— Например, зачем вы встречались в кафе с Виктором Амаду из Республики Нигер.

— Кто говорит, что я встречался?

Она сунула ухоженную руку в свою открытую сумку и, достав фотографию восемь на десять, передала ее Соломону. Это был крупнозернистый снимок, сделанный с большого расстояния, но на нем ясно видны были Соломон и Амаду, сидящие в кафе «Ол е ».

— Вы тоже за мной следили? Похоже, в последние дни кто только за мной не ходил. Как вы только друг друга не перетоптали?

— Мы следили за Амаду, — сказала Харт. — Что вы делали вместе?

— Пили кофе.

— О чем говорили?

Такой поворот дел Соломону не понравился. Он сел на край кровати.

— Прежде чем перейти к этому, мне, пожалуй, следует спросить, какую ветвь федерального правительства вы представляете.

— Это не важно.

— Для меня может оказаться важным.

— Мы не собираемся вас арестовывать.

— Естественно. Я же ничего преступного не совершил.

— Вы когда-нибудь слышали о Международном акте против взяточничества от тысяча девятьсот девяносто восьмого года? Или об Акте против подкупа иностранных должностных лиц?

— Не могу ответить утвердительно.

— Это федеральные законы. Согласно им, американские корпорации совершают преступление, если дают взятки членам правительств других стран.

— В самом деле?

— Корпорации могут быть оштрафованы на миллионы, если правительство уличит их в подкупе ради получения бизнес-контрактов за границей. Руководство корпорации может сесть в тюрьму.

— Надо же!

Она вздохнула:

— У нас есть основания считать, что Шеффилды пытаются подкупом проложить себе дорогу к урановому бизнесу в Нигере. Что они готовят вмешательство в тамошние выборы. О чем-нибудь таком вы слышали?

— Я снова чувствую себя школьником, — сказал Соломон.

— Виктор Амаду работает у посла Нигера в Соединенных Штатах. Мы подозреваем, что он симпатизирует Жаку Лорану, следующему кандидату на пост президента Нигера. Вы вышли из здания «Шеффилд энтерпрайзиз», прошли четыре или пять кварталов и уселись пить кофе с Амаду.

— Это кажется подозрительным, не так ли?

— Незаконным, — раздался от окна голос Гальегоса.

— А я все гадал, когда же мы вас услышим, — сказал Соломон.

Гальегос сощурил темные глаза.

Харт продолжала:

— Важно, чтобы уран в Нигере оставался в надежных, чистых руках, под пристальным наблюдением международных агентств. Террористы с радостью наложили бы лапу на желтый кек. Думаю, вам не хотелось бы, чтобы это произошло, мистер Гейдж.

— Да, мэм. Не хотелось бы.

— Поэтому мы здесь. Нам нужно разобраться в интересах Шеффилдов. Нужно узнать, зачем посол приезжал к Крису Шеффилду. Что еще важнее, нам нужно убедиться, что Шеффилды не вмешиваются в процесс выборов в Нигере.

Соломон молчал — пусть мисс Харт потомится.

— Ставки высоки, мистер Гейдж, — сказала она. — Это игра не для любителей вроде вас.

— Тогда зачем вы мне об этом рассказываете?

— Потому что вы все время всплываете, — сказала она. — Сначала рядом с Шеффилдами. Потом — с Амаду. Вы связной?

— Нет, мэм.

— Зачем вы искали встречи с Амаду.

— Я не искал. Это он шел за мной. Я сшиб его с ног в проулке.

Харт посмотрела на Гальегоса. Ясное дело, от их людей это столкновение укрылось.

— Затем вы отряхнулись и пошли попить кофейку?

Соломон пожал плечами:

— Звучит не слишком правдоподобно, я понимаю.

— Чего хотел Амаду?

— Того же, что и вы. Он хотел знать об интересах Шеффилдов в Нигере, если таковые имеются.

— Что вы ему сказали?

— То же, что говорю и вам. Все это новость для меня.

— Вы спрашивали об этом Шеффилдов?

— Не успел. Они уже уволили меня.

Она минуту его разглядывала, потом сказала:

— Вы знаете больше, чем говорите. Возможно, надеетесь продать информацию тому, кто больше заплатит.

— Тогда почему я не попытался продать ее вам? Наверняка федеральное правительство в состоянии платить информаторам больше, чем правительство какой-то нищей африканской страны.

— А французы? — спросила она. — Они могут щедро заплатить за сведения об угрозе со стороны Шеффилдов.

— Никто из французов в контакт со мной не вступал, — сказал Соломон. — Вероятно, они стоят в коридоре в ожидании своей очереди.

Харт подошла к столу. Соломон подумал, что теперь инициатива перейдет к ее партнеру, и расслабил мышцы, но Гальегос молчал.

— Мы не предлагаем вам деньги, — сказала Харт. — Мы предлагаем вам шанс.

— Сделать что?

— Выполнить ваш патриотический долг. Нам жизненно важно узнать о том, что происходит в Нигере. Пока дело не зашло слишком далеко. Пока кто-нибудь не начал распространять радиацию по всему земному шару.

— Я понимаю, мэм. С удовольствием бы вам помог. Но я не располагаю интересующей вас информацией.

Харт несколько секунд разглядывала носки своих туфель. Затем сунула руку в портфель и извлекла еще одну фотографию.

— Как это ловко у вас получается, — заметил Соломон.

Женщина протянула ему снимок, на этот раз четкий, поражающий резкостью цветов, особенно бьющей в глаза краснотой крови. Лу Велаччи сидел за рулем с закинутой назад головой, с открытым ртом. Его жирная шея была перерезана, открытая рана зияла под подбородком, как алая улыбка. Кровь заливала всю грудь.