Джеймс Чейз - Репортер Кэйд (пер. Згерский)

Он даже не ускорил шагов, когда из-за угла выбежали трое мужчин. Взмахнув дубинками, они набросились на него..

Четырнадцать месяцев тому назад, до поездки в Истонвилл, Кэйд находился в Акапулько, в Мексике. Там он заканчивал серию снимков для цветного приложения к "Санди таймс".

Кэйд был в расцвете своей весьма удачной карьеры. Он строго придерживался статуса "свободного художника": сам выбирал контракты. Он делал превосходные фотографии, которые его нью-йоркский агент Сэм Уонд выгодно продавал, переводя на банковский счет Кэйда приличные деньги.

Ему везло во всем. Настоящий счастливчик. Он был известен, материально обеспечен, всем нужен, здоров, талантлив. Успех не испортил его. Но, как большинство талантливых людей, он имел и свои слабости: был экстравагантен, пил больше, чем следовало бы, и уж очень любил компанию красивых женщин. Все это компенсировалось другими качествами: он был щедр, бескорыстен и покладист. Не имея жены и семейных привязанностей, он порой испытывал чувство одиночества. Жил, как говорится, без корней. Много времени проводил в поездах, самолетах, автомобилях. Весь мир был для него мастерской.

Только что он вернулся из Сантьяго. Там, на озере Атитлан, снял фотосерию о быте индейцев. Фотографии получились отличными: смотришь и чувствуешь эту пыль, запах грязи, начинаешь понимать, что вся жизнь индейцев состоит из непрерывной борьбы за существование.

Для публикации снимков ему не хватало достойного обрамления. Кэйд решил, что здесь необходим какой-то контраст. Часть его таланта и состояла в умении найти точные пропорции в этой смеси "уксуса с маслом".

Потому он и приехал в Акапулько. С помощью 20-миллиметрового объектива он сделал прямо противоположные по характеру снимки: сальные, обрюзгшие туши, старые, с раздутыми венами, вульгарные и пышные, которые лежали на солнце подобно раздувшимся от газов трупам. Как и на других подобных фешенебельных курортах, Акапулько демонстрирует вычурное богатство, чрезмерную роскошь и одновременно слепоту к безобразному.

Он жил в отеле "Хилтон" в Акапулько, а снимки пересылал Сэму Уонду. Наконец наступило долгожданное чувство расслабленности, какое он всегда испытывал после завершения трудного задания…

Сидя в матерчатом полосатом шезлонге возле огромного плавательного бассейна с приличной дозой водки в бокале, он мысленно прикидывал планы на ближайшее будущее. Шумные и вульгарные, почти голые американские туристы плескались в бассейне, как игривые киты. Кэйд холодно наблюдал за ними: неприятно, что так много стариков и так мало молодых имеют деньги. Он допил бокал, подхватил свою неразлучную "минольту" и легкой походкой пошел по ажурному мостику в дальний конец бассейна, туда, где находился общий пляж.

Сам того не зная, он приближался к месту роковой встречи с собственной судьбой. Именно в тот самый солнечный полдень он впервые увидел Хуану Рока — женщину, которой суждено было погубить его, превратить в развалину, в человека, которого позднее будут забивать насмерть в городе под названием Истонвилл.

Мексиканские женщины рано созревают. Если они не следят за собой, как чаще всего и бывает, то довольно быстро становятся толстыми, бесформенными и непривлекательными. Хуана Рока была мексиканкой, на вид двадцати шести-двадцати семи лет. Рост повыше, чем у средней мексиканской девушки, черные шелковистые волосы до колен. Цвет кожи — удачное сочетание кофе с молоком. Большие глаза, блестящие и черные.

Она лежала на спине, черные волосы обрамляли ее лицо и тело, глаза были закрыты.

Его тень упала на ее лицо, и она открыла глаза. Они взглянули друг на друга, она улыбнулась.

— В полном одиночестве? — спросил Кэйд, стоя над ней.

— А вы не в счет? — У нее был приятный акцент. — Я видела вас вчера вечером. Вы из "Хилтона", да?

Она села и откинула волосы назад, — они черной волной заструились по спине.

— Вы ведь Кэйд, правда? Фотограф?

Он засмеялся от удовольствия.

— Откуда вы знаете?

— О, я много чего знаю. — Она посмотрела ему в глаза. Кэйд стоял неподвижно, ошеломленный ее красотой и дружелюбием.

— Видела часто ваши снимки. Вы, должно быть, порой очень несчастны.

— Давайте не будем говорить обо мне, — сказал он. — Поговорим лучше о вас. Скажите, как вас зовут?

— Хуана Рока.

— Вы здесь проводите отпуск?

— М-м… нечто в этом роде.

— И где остановились?

— Пятьсот семьдесят седьмой номер, отель "Хилтон". — Она засмеялась и отбросила со лба тонкими, изящными пальцами прядь волос.

Он даже слегка вздрогнул.

— Невероятно! А я в пятьсот семьдесят девятом.

— Я знаю. Я сегодня утром поменяла номер.

— Поменяли? — произнес он дрогнувшим голосом. — Почему?

Она взглянула мимо него в голубые тихоокеанские дали. На лице ее играла легкая непроницаемая улыбка.

— Который час? — спросила она.

— Час? — Какое-то время он глупо глазел на нее, потом торопливо посмотрел на часы. — Без двадцати два.

— Ой! Мне пора. — Она поднялась и подхватила легкое одеяло, на котором лежала. — Я пошла. Он терпеть не может, когда я опаздываю. Надо же, как поздно…

— Кто?. Не уходите! Подождите…

Она удалялась почти бегом через песчаное пространство. Бежала грациозно и легко в отличие от большинства девушек, скорее мужским бегом.

Кэйд стоял на коленях в песке, провожая ее взглядом. Он влюблялся десятки раз и десятки раз разочаровывался. Теперь это было нечто новое, не похожее на все предыдущее. И это встревожило его, он вдруг почувствовал неуверенность в себе.

"Поменяла комнату? Что это — шутка?"

Он подобрал фотокамеру и направился в отель. На середине мостика остановился и посмотрел в сторону ресторана на открытом воздухе под соломенным тентом. Почти все места были заняты. Официанты— мексиканцы разносили подносы с экзотической едой, лавируя между столиками с точностью смазанных и хорошо отрегулированных роботов. Толстые американки в идиотских цветастых шляпах и купальных костюмах развалились в креслах. Волосатые старики в плавках, с брюхом, покоящимся на коленях, громко перекликались, приветствуя друг друга.

Он увидел ее там. Она сидела за одним столиком с высоким поджарым мексиканцем лет шестидесяти пяти. У него были тонкие аристократические черты лица, грива густых волос и жесткие выцветшие глаза. Он был одет в безукоризненный блайзер, какие носят яхтсмены, белые фланелевые брюки, белую шелковую рубашку и клубный галстук, все это так не вязалось с обнаженными телами вокруг.

Кэйд выбрал путь как можно дальше от ресторана, чтобы не проходить мимо этой пары. Он собирался заказать себе обед в номер, но аппетит вдруг пропал. Войдя в комнату, он впервые обратил внимание на то, что в стене напротив окна была дверь, общая с соседним номером. С его стороны она была закрыта на засов и, видимо, с обратной стороны тоже.