Грегори Макдональд - Флинн при исполнении

— Уже имею представление о том, какие важные люди здесь собрались, — ответил Флинн. — Полагаю, он был парикмахером, увлекавшимся охотой и рыболовством?

Судя по улыбке, которой одарил его Рутледж, тот был нисколько не удивлен подобным ответом.

— Конгрессмен США Дуайт Хаттенбах, — Рутледж также назвал округ и штат, от которого баллотировался Хаттенбах, и его партийную принадлежность. Ни штат, ни партийная принадлежность не совпадали с теми, к которым имел отношение сенатор США, находившийся в данный момент внизу и попивающий спозаранку виски. — Кстати, — добавил Рутледж, обернувшись к Д'Эзопо, — я уже говорил с его женой, миссис Хаттенбах. Ее имя…

— Карол, — подсказал Уэлер.

— Похоже, она достойно приняла этот тяжкий удар. Как, впрочем, и следовало ожидать. И уже выехала. Сюда, я имею в виду…

— Ясно… — протянул Д'Эзопо.

Флинн заметил, что на лице комиссара выступили мелкие капельки пота. Странно… Ведь даже в плотном твидовом костюме самому Флинну было ничуть не жарко. Скорее даже наоборот…

Тут к нему обратился Рутледж:

— Конгрессмен был убит выстрелом из ружья.

— Был убит, — эхом откликнулся Флинн. — Вижу, вы предпочитаете обходиться без таких эвфемизмов, как «несчастный случай»?

Рутледж развел руками:

— Я же не полицейский, Флинн. И не специалист в подобных вещах. Вам придется отправиться и взглянуть самому. Я попросил Уэлера, он вас отвезет.

Уэлер тут же послушно поднялся из кресла.

Глядя, как вырисовывается на фоне окна силуэт Рутледжа, Флинн заметил:

— Обычно люди первым делом бросаются показывать полицейскому труп. И крайне редко приглашают в дом, угощают чаем и, фигурально выражаясь, зачитывают нам наши права.

— Вы привезли с собой еще одного человека, Флинн…

— Это мой водитель.

— Хотелось бы услышать от вас гарантии, что этот… э-э… водитель будет сохранять конфиденциальность.

— Иными словами, молчать?

— Ситуация весьма деликатная, Флинн, — назидательно произнес Рутледж. — Хаттенбах был молод, у него остались жена, дети. И семья родителей. К тому же он представлял очень важный избирательный округ. Был необыкновенно популярен, пользовался огромным уважением. Короче, молодой человек с блестящим политическим будущим. Самим фактом смерти такого человека пренебречь, как вы понимаете, невозможно. Вы согласны? И не кажется ли вам, что сообщать о его смерти людям следует крайне осторожно, чтоб не разбить их сердца?

За неделю до этого, тоже на рассвете, Флинна вызвали в район новой застройки. Жена заколола мужа ножом. У них было восемь детей. Полураздетые и по большей части босые люди повысыпали из своих квартир, сновали, плакали, верещали, выкрикивали что-то невнятное. И на тротуаре возле дома и на лестничной площадке было полно разбитых сердец.

Через полуоткрытую дверь Флинн увидел на кухне семерых ребятишек. Они сидели в углу, сбившись в кучку, с широко раскрытыми темными глазенками, и напоминали испуганных мышат, угодивших в ловушку. Одна из девочек постарше, толстушка, сидела на кровати в комнате и смотрела мультик по цветному телевизору. Мужчиной, которого убили, жизнь явно пренебрегала. Как, впрочем, и его женой.

Секунду-другую Флинн молча разглядывал силуэт Рутледжа, вырисовывающийся на фоне окна.

Затем, не произнося ни слова, поднялся из кресла.

Уэлер распахнул перед ним дверь в коридор и ждал.

Д'Эзопо вышел из комнаты.

Рутледж, не вставая с кресла, бросил:

— Пол, подождите Флинна внизу, о'кей?

Уэлер кивнул и вышел, притворив за собой дверь.

Рутледж сказал:

— Наверное, Флинн, вы удивились бы, узнав, что я говорил сегодня утром с директором одного безымянного заведения?

— Да.

— Вы правы. Я не говорил. И не собирался утверждать обратного. Подобное решение, как вы понимаете, принять было нелегко.

— Что-то я не пойму, куда вы клоните. Хотите сказать, что могли бы позвонить, если б возникло такое желание?

— Ну, примерно так. Но вот насчет вас пришлось позвонить кое-каким людям. Поскольку именно вас рекомендовал нанять комиссар Д'Эзопо. Не далее как сегодня ночью.

— Нанять? — спросил Флинн. — Что-то я не помню, чтоб нанимался к вам на работу.

— И я имею кое-какое представление о том, кто вы, Флинн…

Флинн с трудом подавил зевок.

— Пытаетесь тем самым сказать мне, что вы тут главнее комиссара полиции Бостона?

— Полагаю, что да. — Рутледж поднялся. — Надеюсь, что и вы поняли: я позвал вас сюда не в игрушки играть. — Он снова пожал руку Флинну с таким видом, точно они о чем-то договорились. — И еще надеюсь, вы ничем не скомпрометируете себя, Флинн. И не проболтаетесь — никому, в том числе и вашему другу Конкэннону. Ладно, идите, потом поговорим еще.

— Копченая селедка… — пробормотал Флинн.

— Простите?

— Я бы не возражал, если б на завтрак подали копченую селедку. А к ней, разумеется, тосты и мармелад.

— Идея заключается в том, Флинн, — сказал Уэлер, поворачивая ключ в замке зажигания «Роллс-Ройса», — что вы будете жить в мотеле «Хижина лесоруба», вон там, по ту сторону озера. И вам ничего не стоит познакомиться с местной полицией и предложить им свои услуги. — Он развернулся и выехал на дорогу. — Они будут просто счастливы, если вы подтвердите их догадки.

Флинн не ответил и погрузился в молчание.

Утро по-прежнему было серое, но туман понемногу рассеялся. Клочья его засели лишь в самых глубоких лощинах, тянущихся по обе стороны грязной дороги, что вела к воротам клуба «Удочка и ружье». Кругом, куда ни глянь, лишь сосны, высокие и темные, изредка среди их стволов проблескивали серебристые березки. Когда дорога поднималась в гору, были видны поля, поросшие жухлой травой, побитой ранними октябрьскими морозами.

У ворот машина остановилась. Вооруженный охранник приблизился к «Роллсу» и заглянул в салон — убедиться, что на заднем сиденье нет пассажиров. Затем сверился с блокнотом, где у него были записаны имена двух человек, сидевших на переднем сиденье.

Машина проехала в ворота, и Флинн заметил:

— Странно, что он не полез к нам в карманы. Проверить, не сперли ли мы столовое серебро.

— Он должен знать, кто выехал с территории и кто остался, Флинн.

— Это еще зачем?

Ответа не последовало.

Они выехали на мощеную дорогу и стали спускаться с холма.

— А вы что, водитель Рутледжа? — осведомился Флинн. — Или лакей? А может, секретарь?

Уэлер поправил рукав дорогого пиджака.

— Адвокат. Я выпускник юридического факультета Гарварда, член коллегии адвокатов.

— Про прощения, — коротко бросил Флинн.

— И, разумеется, я не единственный адвокат Рутледжа. Но одно из самых близких доверенных лиц. Разрабатываю с ним план действий, затем довожу его решения до сведения других адвокатов и прочих людей, с которыми он имеет дело.