Александр Граков - ОХОТА НА КРУТЫХ

— Резина не выдержала? — ахнула Женя, закрыв глаза от страха.

— Желудок не выдержал, — смущенно признался дед Федя, — в войну в разведке того страху не было, как там.

— Ну, а потом что? — сквозь смех спросил Гек.

— Поболталси на той резинке, как дерьмо в проруби, потом они меня выташшили, тольки не на верхнюю площадку, а на среднюю — закрытую. Там душ, сменная одежда — все чин по чину — оказуется, в стоимость билета входить. Ну, я и понял, шо не с одним мной такое приключалось.

— И что же? — подначил его Гек.

— Обозлился на Лизуху я — жуть, за то, шо спихнула. Потому поднялси на лихте туды ж, наверх, заставил ее заплатить ишо пять штук и сиганул вниз сам. Поднялси ишо, и снова сиганул... После шестого разу она меня спрашивает — понравилось, што ли, шо распрыгался, как кузнечик? А шо — и понравилось — после кажного нырка такого десяток годков скидаешь. Но хто ж ей признается. Я, грю, буду сигать до тех пор, пока у тебя гроши в ридикули не скончаются. А она, зараза, заливается. Здесь, грит, с каждым дополнительным прыжком тыщу баксов скидають — за смелость, так сказать, так шо последний раз ты бесплатно сиганул. Ну, тут мне сразу неантиресно стало, пошли, грю, домой. Гляжу, а ентот амбал метется и тычет мне в рожу золотые часы и белькочет чегото. Ну, Лизуха перевела: оказуется, енто у них приз специальный был тому, кто больше всех сиганет с ентой башни. Последнее достижение было — четыре прыжка.

— Ох, и врешь ты складно, дед! — не удержался Гек. — Ну, может, и прыгнул где-то там с водяного трамплинчика, а расписал!...

— Но ведь зато интересно как! — воскликнула Женя. А дед Федор принял еще стопку «Амаретто», затем встал из-за стола, потянулся и взглянул на часы.

— Пойти, что ли, вздремнуть часок в тенечке?

Все ахнули, не исключая и Гека, — солнце высветило на запястье деда Федора роскошные золотые швейцарские часы...

На озеро Беляевское выехали с рассветом. Ефимовне сказали — в город за продуктами. Подъехав к парому, заплатили гамузом за «рафик» с людьми пятьдесят тысяч и через сорок минут были на левом берегу Северского Донца. Слабо накатанная колея начиналась сразу же от парома. Как и рассказывал Игорь — ехали, ехали, пока не уткнулись в развилку. Напрямую дальше дорожка пошла между кустов. Федя, проехав еще десяток метров, тормознул, заявив, что впереди — просвет. Заглушили двигатель и стали совещаться — кому идти к дачам, а кому — караулить машину. Почему-то не находилось желающих остаться. Наконец, Гек подвел черту:

— Раз Ивану здесь накостыляли так сильно — пойдут молодые и здоровые. Женя с дедом Федором останутся караулить «рафик». И все, давайте больше не спорить!

Остальные с ним тут же согласились — значит, признали за старшего. Гек первым пошел в разведку. Вернулся минут через двадцать.

— Верно, дорожка выводит к металлической ограде из сетки. Но калитки нет. Видно, заделали после Иванового визита — видны свежие следы сварки на стояках. Внутри — озеро, пристань с четырьмя лодками и две дачи — одна чуть в глубине соснового леса. Вокруг ни души, будто здесь давно уже никто не живет. Но это не так.

— А откуда ты взял, что это не так? — спросил Козырь.

— В глубине леса, за второй дачей, на поляне стоит замаскированный сеткой армейский вертолет, малый. И рядом дымит полевая кухня.

— А может, это те десантники, что с парашютами прыгали? — предположил Федя Змей.

— Вполне возможно, поэтому придется идти без оружия — в крайнем случае, по шее надают за излишнее любопытство, — предложил было Гек.

— Ни в коем случае, — тут же возразил Санька. — Без оружия нельзя! Все слыхали, что, по рассказам Игоря, они сделали с Иваном?

— Генка! — дед Федор тыкал ему что-то в бок. Гек глянул — продолговатый фонарик... Е-мое, парализатор, который они подарили деду в день рождения! — Бери, только осторожней там, вешш ценная, — дед был в своем репертуаре.

— А сколько он зарядный, дед Федя?

— А хрен ево знанть! Инструкции нету! Знаю токо, шо там есть такая фиговина — в розетку встремлять — на подзарядку. Но индюка завалила — наглухо! — восхитился он еще раз своей «игрушкой».

— Хорошо, тогда поступим так, — Гек вынул из-за пазухи пистолет «Лама Омни», оставленный Игорем «в наследство», и сунул его Козырю.

— Пользоваться умеешь?

— Я?... — возмутился Санька дилетантскому вопросу.

— Ну и отлично, — понял его Гек. — Я возьму разрядник, а автомат оставим деду Феде и Жене — будут нас с тыла прикрывать, если что! Дед, объяснишь ей, что с ним делать. Все, пошли. Да, Федя и Санька, наденьте под куртки «броники».

Пробравшись через кусты, Гек встал спиной к изгороди, согнул одну ногу в колене, вынес вперед сцепленные в «замок» руки и подморгнул ребятам — давайте! Козырь, как по ступенькам, проскочил по колену, рукам и плечу Гека, перевалился через верхний уголок ограды и спрыгнул по ту сторону. Под тяжестью Феди Гек охнул, но вытерпел. Затем сам отошел к кустам, разбежался и, всего пару раз коснувшись изгороди, был на той стороне.

— Ну, ты даешь! — восхитился Федя. — Слушай, где ты так...

— Некогда, — оборвал его Гек, — как-нибудь за столом расскажу. Пошли!

И они осторожно — след в след — направились к крайней даче. Не дошли до нее метров тридцать — с обеих сторон рубленого дома выскочили две цепочки людей в одинаковых спортивных костюмах и стали в две шеренги, отсекая движение влево и вправо. Козырь мгновенно выхватил из-за пазухи «Лама Омни», щелкнул предохранителем...

— Не стреляй! — отчаянно крикнул Гек. — У них «базуки»! — Действительно, в руках тех, в спортивных костюмах, были уже взведенные, готовые к бою, противотанковые реактивные гранатометы.

Неожиданно ожила казавшаяся вымершей дача. Дверь ее отворилась, и на крыльцо вышли Агафонов, Гальчевский и Вольвак. Перед собой они вытолкнули... Игоря, избитого, окровавленного, со связанными за спиной руками. Агафонов оглядел «поле боя» — удовлетворенная улыбка появилась на его губах.

— Вы правильно поступили, молодой человек, — похвалил он Гека, — один ваш выстрел привел бы к непредсказуемым последствиям. Хотя и стреляют эти болваны только по моей команде — так уж они запрограммированы на сегодня. Ну что ж, подведем итоги, так сказать, общего противоборства. Для вас они неутешительны — вы проиграли! Вперед вас не пустят наши гренадеры, назад бежать тоже не советую — по сетке, окружающей озеро, уже пропущен ток высокого напряжения, — торжествующий голос Эдуарда Михайловича разносился далеко окрест — он победил, наконец, этих доселе «неуловимых мстителей», собрал их в кучу, чтобы затем уничтожить! И он хотел, чтобы эту победу разделили с ним не двадцать тупоголовых парней, стоящих в две шеренги, а кто-нибудь или хотя бы что-нибудь из реального окружения — озеро, лес, птицы на деревьях, сама Природа, наконец.