Дэн Кавана - Насчет папайи

— Может, сводишь меня как-нибудь? — спросила она. Но Даффи только неопределенно хекнул.

Некоторое время спустя они ели кебаб и пытались перекричать сиртаки. Он сказал:

— Я бы разрешил тебе пойти одной.

— Куда это?

— В то место, в «Пижон».

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я просто подумал, с кем бы ты сегодня поужинала.

Кэрол недоуменно смотрела на него. Даффи ей подмигнул.

— Я оплачу, разумеется, но если ты сумеешь его как следует развести, то сможешь на этом даже подзаработать, не сомневайся.

Она наклонилась к нему и легонько постучала его по лбу, словно хотела убедиться, что там все в порядке.

— Я хочу сказать, это было бы тебе воздаянием.

Иногда она никак не могла его понять.

— У тебя кебаб остынет.

И почему он так улыбается?

Он привез ее в Эктон, где она оставила машину, и поскольку было уже поздно, она решила остаться на ночь. Они вошли в квартиру, и Даффи сразу же включил все лампы, хоть на самом деле пора было ложиться в постель. Он привык перед тем, как идти спать, осмотреться по сторонам. Так он чувствовал себя в большей безопасности.

— Даффи, — сказала она ему, обнимая его спину.

— Ммм… — он уже начал засыпать.

— Мне нравится твой вельветовый костюм.

— Ммм.

— Жаль, что брюки к пиджаку не подходят.

Когда он на следующий день приехал на работу, его снова приветствовали тычок в бицепс и хрюканье: «С-сука, хе-хе». Такие изъявления приязни от татуированного тронули Даффи, и он принялся думать о том, как ему снять Кейси с крючка: если он не будет вешать на него кражи, а представит их виновником МакКея, как оно и было на самом деле, то это поможет ему полюбовно расстаться с Хендриком. Кроме того, он нарушит уговор, который у него был с миссис Бозли, а это весьма кстати. Так что попытаться стоит, тем более что лично ему это ничем не угрожает.

Во время перерыва он позвонил хай-фай-прохвостам. Если у них есть капля здравого смысла, то они, конечно же, не помчались с товаром к посреднику в первый же день; они непременно выждут несколько дней — посмотреть, как ведут себя цены. Трубку взял тот, которому нравились масляные пятна. Для этого разговора Даффи избрал самую простецкую интонацию.

— Этта — Даффи, из «Грузоперевозок». Я там вам чиркалки по ошибке подкинул. Ничего, если я вечерком заскочу?

— Что, приятель?

— Да зажигалки. Загрузил, когда вы деки забирали. По ошибке, понятно.

— Зажигалки?

— Ну да. Случайно закинул. Теперь вот надо забрать, а то пинка под зад схлопочу.

— Чего-то не помню я никаких зажигалок.

— Может, вы их еще не разгрузили? Может, в кузове лежат? По отчетности-то они у нас проходят, сам понимаешь.

— Ладно, старик, пойду, гляну.

— Лады.

Его не было несколько минут, и Даффи уже начал опасаться, что у него не хватит десятипенсовиков. Когда он вернулся, голос у него был недовольный.

— Мы их нашли, приятель. Завалялись среди магнитофонов.

— Ух ты, спасибо, спасли мою шкуру.

— Правда, одна или две пропали. Похоже, кто-то у нас здесь подсуетился.

Ты и подсуетился, жлобина, подумал Даффи.

— Пригляди за ними, пока я не подъеду, ладно? И спасибо тебе пребольшущее. Спас ты мою шкуру.

— Всегда пожалуйста. — Но по голосу его было ясно, что он не слишком этому рад.

Вечером предстояло много дел, и он решил начать пораньше. Уже в половине четвертого он уехал с работы: миссис Бозли, конечно, будет вне себя (и одного этого хватило бы, чтобы принять такое решение), и он, к тому же, успеет до закрытия навестить в Илинге своих приятелей-спекулянтов.

Он забрал сто сорок оставшихся зажигалок и заехал домой. Потом он съездил в больницу и взял у Кристины маленький сверточек. Затем снова вернулся к себе, собрал все, что могло ему пригодиться, в рюкзачок, и поехал к Джефу. Позвонив в дверь, он расстегнул ширинку и приспустил брюки. Он делал так всякий раз, когда заезжал к Беллу.

— Что, тесно стало, Даффи? — раздалось из домофона. Даффи улыбнулся. Ему никогда не удавалось заметить камеру. Большинство людей любят давать понять, что за вами наблюдают, они используют для этого дверные глазки и не слишком замаскированные камеры. Это дает им не только ощущение собственной безопасности, но и чувство превосходства. Белл же получал удовольствие от того, что те, за кем он наблюдал, об этом не знали.

— На спине, на животе или подмышкой? — приветствовал его Белл. Даффи вздохнул. Всегда одно и то же. Он пытался всячески изобразить интерес к придумкам Белла, но тот явно перебарщивал. На этот раз перед Даффи были разложены пятнадцать диктофонов. Даффи тут же представил себе готовящуюся последовать дискуссию о сравнительных достоинствах каждого отдельно взятого прибора — дискуссию не между Беллом и Даффи, но между Беллом и Беллом.

— А есть разница?

— Еще бы. Это самое главное. Где у тебя будет микрофон, а где кассетник?

— Не знаю. От чего это зависит?

— Да от всего. Кого ты будешь писать? И где? Я, конечно, не прошу, чтобы ты рассказал, я просто хочу знать. На сколько должно хватить пленки? Какое будет между тобой, и тем, кого ты записываешь, расстояние? Будете вы сидеть или ходить? Будет ли у тебя возможность выйти и поменять пленку?

— Понятно, — сказал Даффи, но Белл только начал.

— Будешь ли ты переодеваться? Хочешь ли ты, чтоб тебя было слышно так же хорошо, как того парня? Будет ли там кто-то третий? Ну и, конечно, случай физического воздействия.

— В каком смысле?

— Будет ли кто-нибудь бить тебя по яйцам? Или по спине? Может, ты сам захочешь во время записи кому-нибудь врезать? Или перед записью. Может, тебе нужна кнопка «пауза», чтобы ты мог остановить запись, съездить по морде, а потом продолжать?

— Ты не слишком хорошего обо мне мнения, верно, Джеф?

— Что? В каком смысле?

По удивленному лицу Белла Даффи понял, что его заботит только техническая сторона дела. Мордобой, с его точки зрения, был всего лишь фактором, который мог негативно сказаться на качестве записи.

И Даффи принялся объяснять. Он рассчитывал, что пробудет у Белла не больше сорока минут, а в итоге задержался на два часа. Он испытывал такое чувство, будто он снова попал а Аксбриджский госпиталь, и ему туго-натуго перебинтовали ребра. Кассетник размером с галету был примотан к пояснице, проводки прятались в карманах куртки: правый — для включения, левый — для остановки. Надо бы это запомнить.

Когда он ехал по М4, уже стемнело. От летающих гробов остались только огоньки: белые, зеленые, красные. Если они сейчас столкнутся, думал Даффи, это будет их вина: нечего летать в темноте. Вообще надо бы это запретить.

На складе он выгрузил ящик с зажигалками и поставил рядом с углом, где торчал круглые сутки. У него еще будет время состряпать объяснение для Хендрика. А сейчас пора вплотную заняться планом Б. Он потрогал левое ухо, и оно запульсировало. План Б стал казаться более привлекательным. Он прошел в стеклянную конуру миссис Бозли, сел за стол, положил рядышком свою ношу, поместил ноги так, чтобы случайно не задеть кнопку тревоги, сделал глубокий вдох и снял телефонную трубку.