Дэн Кавана - К чертям собачьим

— Категорически не для протокола, — проговорил Вайн. — Думаю, что могу вам сообщить, что трупов убитых током белок на месте происшествия не обнаружено. И я действительно иногда разговариваю сам с собой. Но только когда я в затруднительном положении.

— Мне это дело кажется очень затруднительным, — сказал Даффи.

— Может быть. Кстати, я не понимаю, почему Вик Кроутер ни разу не привлекался.

Даффи ухмыльнулся.

— Вот и мы тоже не понимаем. А уж мы в нашем ведомстве так старались. Зато у Таффи с этим всё в порядке.

— Он мне говорил. Не то, чтобы это было для меня новостью. Знаете, мне иногда кажется, что лучше уж разговаривать с бандитом, про которого знаешь, что он бандит, и который врёт напропалую, чем с перевоспитавшимся мошенником, у которого к тому же степень по социологии.

— Он вам не рассказывал, что кража — это символическая фуга воссоединения с социумом?

— Бред сивой кобылы, — сказал Вайн, — я лучше заплачу ему, чем буду это слушать.

— Тогда вам сначала придётся подумать, как он рассуждает, брать ему деньги или нет. У него такая фобия: не досаждать полицейским.

Вайн кивнул.

— Будем держать связь.

— Замётано.

Такой расклад Даффи устраивал. На самом деле, это было лучшее, на что он мог рассчитывать. Сержант Вайн будет использовать его как ищейку. В этом не было ничего плохого — по крайней мере, пока ошейник не мешал дышать, а поводок не натягивался всякий раз, как он разнюхивал что-нибудь действительно гадкое. При этом Даффи не давал Вайну никаких обещаний. Полицейский сержант так и не упрекнул его напрямую за самовольное обращение с трупом Рики, и Даффи воспринял это как намёк на разрешение, в случае возникновения подобной надобности, забывать о некоторых незначительных формальностях. Если, конечно, это принесёт положительный результат. Если же нет… что ж, он всего-навсего починяет тут сигнализацию, господин инспектор, клянусь честью.

Даффи было ясно, что пришло время более энергичных действий. Полицейские сейчас сосредоточились на Джимми — всё правильно, похищение Анжелы оставалось самой серьёзной частью всего дела — и дожидались результатов экспертизы с места взрыва и доставки трупа Рики. Это давало Даффи день или два, когда можно было надавить. И самым очевидным местом, где можно было надавить, оказывалась Анжела. Ведь именно с неё всё и началось.

Его пригласили, чтобы он за ней присматривал, но как-то само собой получилось, что эта часть его работы сошла на нет. Что ж, возможно, пришла пора пойти и присмотреть за ней. В конце концов, ему за это платят. Анжела не нравилась ему, и, может быть, поэтому он с прохладцей относился к этой своей обязанности. Другой причиной были размеры Браунскомб-Холла. Прежде, чем приступать к работе, не мешало бы прицепить ей на одежду маячок. Ещё одной причиной было то, что ей явно было наплевать на Даффи. Не то, чтобы она была резка с ним — на это он бы знал, как реагировать, — она просто его не замечала. Она вела себя так, словно он — мальчишка-разносчик, который случайно забрёл в дом и почему-то вновь и вновь заявляется к столу — следствие безрассудной щедрости и гостеприимства хозяина дома. Даффи помнил, что она так и не поблагодарила его за то, что он отыскал её в лагере Джимми.

Бродя по огромному дому в поисках Анжелы, он пытался внушить себе, что она — всего лишь попавший в беду ребёнок, но никак не мог себя в этом убедить. В лесу — да, это одно, но жизнь, которую она вела, — это, уж извините, совсем другое. Даффи не сочувствовал страданиям богатых. Он нередко о них слышал, он, бывало, наблюдал за ними в американских мыльных операх, но купиться он на это не купился. Люди с деньгами не имеют права ныть — так считал Даффи. Он знал множество людей, у которых не было денег, и большинство из них думало, что имей они хоть немного — это решило бы все их проблемы. Богатые просто не имели права их разочаровывать. У них было то, чего желали все остальные: заткнись и получай удовольствие — так считал Даффи. Вик Кроутер, возможно, назвал бы это озлобленностью, но Даффи было наплевать.

— Не возражаете, если я вам кое-что покажу?

Он нашёл её в общей комнате. Она смотрела в венецианское окно — на лес. На полу валялись перевёрнутые журналы, в пепельнице назойливо дымила оставленная сигарета. Она обернулась. Даффи сказал бы, что когда она смотрела на вас, когда сбрасывала свой летаргический профиль и дарила взгляд больших карих глаз, сияющие рыжие волосы, тогда она, теоретически, бывала очень привлекательна, но его это не трогало. Нет сомнения, это тоже было вызвано озлобленностью; возможно, ему была свойственна озлобленность не только социальная, но и физическая. Так или иначе, если бы он возжелал продвинуться по социальной лестнице в плане секса, то предпочёл бы Лукрецию.

— Что?

— Не возражаете, если я вам кое-что покажу? Это рядом.

— А сказать вы не можете?

— Я лучше покажу.

Она нехотя пошла за ним через кухню по лужайке к зарослям какой-то длинной травы на берегу озера.

— Мы нашли Рики.

— Вот как, — глядя куда-то поверх его плеча, она затянулась сигаретой; выражение её лица не изменилось. Как это Вик сказал? В глубине души она милый ребёнок. Тогда почему так глубоко?

— А вам не интересно, где мы его нашли? Или хотя бы кто это «мы»?

— Вы ведь всё равно сейчас мне об этом скажете, так ведь?

— Я думал, что вам, может быть, приятно, что мы его нашли: вы теперь сможете его похоронить.

— Так вы поэтому его и искали, чтобы сделать мне приятное? Я не помню, чтобы я вас об этом просила. А вы спрашивали меня, будет мне приятно, или нет? — голос у неё оставался совершенно безразличным, словно она даже изобразить раздражение как следует не могла.

— Его нашёл Джимми.

— Джимми всегда был мастер делать никому не нужные вещи.

— Джимми нашёл его в озере.

— И теперь вы хотите его похоронить? Поэтому вы меня сюда и привели? Положить цветы на его могилу?

— У Рики на шее была верёвка. К нему привязывали камень. Или что-то в этом роде. Джимми пришлось её перерезать.

— Я думаю, что не важно, что происходит с людьми, после того, как они умирают. Важно только то, что происходит при жизни. Не знаю, почему вы не оставили его лежать в озере.

Верно, девочка, подумал Даффи и взял её за локоть. Она попыталась высвободиться, но это движение было таким же вялым, как её речь, и Даффи заставил её пройти несколько метров, прежде чем она поняла, что происходит. Он подвёл её к скамейке и принудил сесть. Сам он остался стоять и, наклонившись, заглянул Анжеле в лицо.

— Верно, — проговорил он. — Вы считаете, что то, что случилось с вашей собакой после смерти, не имеет значения. Так я вам скажу. Джимми достал её из озера, я отвёз её в Лондон, и один мой знакомый произвёл вскрытие. Он сделал это потому, что я попросил его выяснить, от чего она умерла. Так, может быть, вам интересно узнать, что случилось с вашей собакой до её смерти? — Даффи намеренно перешёл на оскорбительный тон, но она избегала его взгляда и по-прежнему молчала. — Ваша собака умерла от того, что ей вкатили большую дозу героина. Огромную дозу. Хватило бы, чтобы убить корову.