Борис Виан - Детектив Франции. Выпуск 2

Если бы Судзуки был один, он предпочел бы взобраться по гладкой стене: владея акробатикой, это было бы вполне реально. Взобравшись на стену, он бомбардировал бы противника камнями, используя технику ведения боя горцев.

Но он не хотел оставлять Уллу.

Взглянув еще раз на площадку, он понял, что Вилли торопится с ними разделаться.

Он пытался спуститься с площадки, не упуская беглецов из вида. Это было не так-то просто. Судзуки это знал.

— Что делать? — крикнул японец в ярости.

Когда Вилли спустится из своей обсерватории, всякая попытка к бегству станет невозможной. В их распоряжении только несколько секунд, пока Вилли спускается. Этого времени недостаточно, чтобы удалиться на безопасное расстояние. Укрыться же в ущелье означало обречь себя на верную смерть.

Неожиданно он приказал:

— Быстро! Ложимся на землю и ползем вон до той глыбы.

Улла отказывалась понимать. Выйдя из укрытия и спрятавшись за камень, они подвергались большей опасности. А до этого валуна нужно было ползти по крайней мере три метра. До следующего было примерно такое же расстояние. В таких условиях даже плохой стрелок не мог промахнуться.

Уллу снова охватила паника и нервная дрожь. Она осознавала также, что стала тяжелой обузой для своего спутника.

Она шепнула ему:

— Спасайся без меня!

В этот момент она заметила в его руках большой круглый камень.

— Распусти волосы, быстро! — приказал он. — Когда Вилли спустится со своего насеста, будет слишком поздно.

Ничего не понимая, Улла развязала дрожащей рукой розовую повязку из эластичной ткани, державшую ее белокурые волосы.

— Повернись!

Японец схватил ее за шевелюру и одним взмахом ножа отсек ей волосы. Она даже не заметила, когда он вынул нож! При других обстоятельствах за такое святотатство она бросилась бы на него и выцарапала ему глаза!

Японец не обращал на нее внимания. Он был занят совершенно непонятным делом.

При помощи повязки он укреплял волосы на большом круглом камне, напоминающем по размерам очертания головы. Занимаясь этим странным делом, японец саркастически улыбался. От этой улыбки Улле стало не по себе…

— Очки! — командовал он, невозмутимо подготавливая фарс, как если бы он находился в ста милях от убийцы, вооруженного автоматом.

Она протянула ему свои защитные очки, которые японец укрепил на камне, просунув под эластичную повязку несколько веточек.

Затем, не теряя ни секунды, он медленно приподнял эту грубую подделку над своей головой, так чтобы каменная голова высовывалась над валуном, служившим им прикрытием.

— Это наш последний шанс! — сказал он совершенно спокойно и даже весело.

Улла подумала, что он спятил…

Некоторое время Судзуки раскачивал каменной головой так, чтобы над валуном видны были только волосы. Затем неожиданно он приподнял голову выше, до уровня очков. В ту же секунду раздался выстрел.

Улла поняла. До ее ушей донеслось нечто вроде «пфут», сопровождаемое нечеловеческим воплем…

Японец все еще держал в руках каменную голову с двумя царапинами на… лбу. Затем спокойно высунулся из укрытия.

Он сделал знак Улле, чтобы она взглянула на жуткое зрелище.

На площадке разгорелся большой костер. Языки пламени объяли кричащий силуэт. Почернев от бензинового пламени, превратившись в живой факел, Вилли бросился в пропасть. Он разбился у подножия площадки, где догорал каркас ДС.

Взрыв был спровоцирован выстрелом из автомата. Достаточно было искры, чтобы все вокруг заполыхало.

Насыщенный бензиновыми парами воздух оврага, куда опрокинулись канистры, обеспечил взрывную реакцию. Автомат сыграл роль спички, зажженной в атмосфере, пропитанной испарениями бутана, содержащегося в горючем.

— Под таким солнцем это закономерно! — прокомментировал японец. — Вилли следовало знать, что бензин легко испаряется. Но, как говорится, всего не предусмотришь…

Улла бросилась ему на шею.

— Ты все предусмотрел!

Она оперлась на его руку, и они направились к тому месту, куда упал убийца.

Отвратительный тошнотворный запах горелого мяса привел их безошибочно, как радар. Густой черный дым поднимался с площадки к небу, напоминая огонь варварских жертвоприношений.

Издали свидетелями этого жуткого зрелища были два автомобиля, присутствующие при ритуале.

Наконец, среди хаоса камней они заметили обуглившийся труп противника.

Его одежда превратилась в лохмотья. Подойдя ближе, они увидели чудовищную маску, вылепленную пламенем: отслаивание и набухание кожи; лопнувшие пузыри обнажали живое мясо, темные следы свернувшейся крови. Волосы, запекшиеся в пепельный клубок шерсти, приклеились к почерневшей кожаной оболочке. Черепная коробка раскололась при падении, демонстрируя бело-розовые волокна.

Рот напоминал открытую рану. Челюсти раздвинулись в последнем крике, как для укуса.

Под палящими лучами солнца запах обугленной плоти становился невыносимым.

Не говоря ни слова, Улла увлекла японца подальше от этого ужаса…

Кошмар кончился…

Они продолжили путь.

Девушка великолепно сохранила последовательность мыслей. С безупречной логикой она заметила:

— Теперь, когда опасность миновала, я не вижу больше причин для расставания.

— Причин больше нет, — согласился Судзуки, — не считая того, что на следующей неделе я улетаю в Токио.

— Браво! Я лечу с тобой.

— Невозможно.

— Ничто меня не остановит! В конце концов я совершеннолетняя.

Судзуки ничего не ответил, о чем-то думая. Наконец его мысль сформировалась, и он сообщил:

— Мы заедем в Берн. Мне нужно встретиться с неким господином Галланом, каталог которого пополнится картотекой господина Икс. Придется ему поработать!

Улла управляла одной рукой. Другой она обнимала японца.

— Ты сказал: мы заедем в Берн. Это означает, что затем полетим в Токио!

— Это одно из возможных толкований моего высказывания… — допустил японец.

Улла по-дикарски завопила «Урра!», и машину занесло. Она задела грузовик, едущий в противоположном направлении.

…Судзуки никогда еще не был так близок от смерти!

Комната была самой простой, ничем не отличающейся от тысяч других в квартале Альфама. И только кровать, широкая и удобная, выделялась на фоне убогой обстановки. Приветливое солнышко, проникавшее в комнату сквозь тонкие хлопчатобумажные занавески, украшало потолок и стены световыми кружками.

Если комната сама по себе была довольно обычной, то этого нельзя было сказать о занимавшей ее паре. Они лежали на кровати со смятой простыней, откинув одеяло. Молодой человек заложил руки за голову, и казалось, что он дремлет, однако взгляд его глаз, смотрящих из-под полузакрытых век, был жестким и даже жестоким. Совсем юная девушка, еще подросток, лежала рядом с ним, обнажив свои еще несозревшие формы. Ее рука потянулась к стоящему на ночном столике транзистору. Она нажала на кнопку, и комната наполнилась музыкой. Она убавила звук, когда диктор объявил следующую песню.