Лео Мале - Солнце встает из-за Лувра

– Салюд!– на испанский манер сказал Фару.– Хотелось бы посмотреть другие помещения.

– О'кэй,– ответил один из мужчин с испанским акцентом.

Это было забавно, но никто не засмеялся. Провожатый был мрачен. Он знаком пригласил нас следовать за ним в узкий коридор, там он повернул выключатель и открыл дверь в помещение, где тепличная жара поддерживалась четырьмя голыми газовыми горелками, расположенными вдоль стены. Подвешенные длинными металлическими крючьями к рейкам под потолком, гроздья бананов в течение долгих часов постепенно меняли цвет от темно-зеленого до канареечно-желтого.

– Очень интересно,– сказал я.– А что дальше?

– Идем,– ответил Фару.

Мы вернулись к лестнице, сопровождаемые взглядами молчаливых, как рыбы, рабочих.

– Это испанцы,– объяснил Флоримон.– Сейчас они спокойны. В обычное время бузят без перерыва и, кажется, все время поют свои песни. Вот поэтому они ничего не видели и не слышали.

– А было что услышать?

– Пойдем посмотрим то, что пришли смотреть.

Мы достигли второго подвала, два или три раза поскользнувшись на скользких ступенях. За настежь открытой решетчатой дверью со взломанным примитивным замком открывалось длинное помещение. Две лампочки – одна на лестничной клетке, другая под сводом – проливали скупой свет, оставляя в темноте углы, по всей видимости кишащие пауками

Повсюду валялись решетчатые ящики и другая всевозможная упаковка. Как наверху, да и повсюду в этом проклятом квартале, под ногами валялись разбросанная бумага и стружки.

В глубине подвала в резком свете ацетиленовой лампы, высоко поднятой полицейским, вырисовывались тени двух человек. Они наклонились над полом, тесно прижавшись плечами друг к другу. При нашем появлении они выпрямились и обернулись.

На мужчине были шикарные туфли из мягкой кожи, темно-серый костюм, приобретенный прямо в ателье модного портного. Его жилет и шелковая сорочка были расстегнуты и широко распахнуты на груди. Несмотря на беспорядок в его туалете, он сохранил некоторую элегантность и, видимо, обладал красивой осанкой… стоя. Но в тот момент он находился в лежачем положении и сохранит его навсегда. Один или несколько выстрелов, угодивших прямо в голову и отхвативших половину лица, лишили его возможности принять вертикальное положение.

– А, шеф… – начал взволнованно один из легавых, расправляя затекшие колени.– Нам пришла в голову мысль раздеть его и…

Он заметил меня рядом с Фару и прервал свой доклад.

– Попозже, попозже,– сказал комиссар.– Вот объект,– добавил он в мой адрес, указывая на тело, растянувшееся на земляном полу.

Он посмотрел на то, как я смотрю на мертвеца. Только мертвец не смотрел ни на кого и ни на что.

– Здесь, на Центральном рынке, право слово, чего только не найдешь,– заметил я.– Вы сказали какое имя?

– Ларпан. Этьен Ларпан… Это вам что-нибудь говорит теперь?

– Не больше, чем прежде.

Действительно, это имя мне ничего не говорило. Но оставшаяся часть лица очень сильно походила на левую сторону физиономии Лёрё. Если бы не было этой разницы в костюме… Но мог ли он оставить меня в залог в ресторане, пойти переодеться в такой костюм, а потом явиться обновить его в этом подвале под аккомпанемент пистолетных выстрелов?

– Я только задавал себе вопрос,– продолжал я,– откуда вы можете знать, что его так звали?

– Я еще ни в чем не уверен,– сказал Фару.– Визитные карточки на это имя были найдены в его кармане, но, может быть, они не его. Кроме этого, ни гроша. Видимо, у него смыли весь бумажник, а в нем немало бабок. Этот тип, уж конечно, не был из категории малоимущих. Не знаю, заметили ли вы, что он одевался не в магазине готового платья. Возможно, что он проживал в отеле Трансосеан на улице Кастильон. Среди его визитных карточек нашли рекламу этой гостиницы. Мы позвонили туда. Там действительно числится клиент под этим именем. Остается опознать его.

Да, да. Но что я вам могу сказать? Спасибо за представление, Флоримон. Я знал и получше, но все же спасибо. Хотя… гм… я все еще продолжаю спрашивать себя, зачем вы меня сюда пригласили? Я могу уйти? Поскольку…– Я указал пальцем на потолок жестом статуи Свободы, освещающей мир:

– …Поскольку испанцы там, наверху, почти наверняка уверены, что не видели, чтобы я околачивался поблизости, и не встречали меня на лестнице. Так я могу уйти или нет?

– А, так вы заметили,– усмехнулся Фару, ничуть не смутившись.

– Послушайте, старина, бананы – это очень сладко, но недостаточно, чтобы поймать парня моей закалки. Черт побери! Это просто потрясающе! Что у вас за мания воображать, что я запутан во всех делах, которыми вы занимаетесь?

– Не во всех делах,– поправил он.– Исключительно в тех, которые происходят в том районе, в котором как бы случайно вы болтаетесь… У меня это правило.

– Ну, что ж, на этот раз ваше правило вас подвело.

– Возможно. Только я ничем не должен пренебрегать. Поймите, я ничего не знаю об этом типе, кроме того, что его, возможно, звали Этьен Ларпан и проживал он в Трансосеане, но я чую здесь какое-то необычное темное дело. Он мог пролежать в подвале до полудня, и никто не заметил бы его присутствия, а вместо этого, едва он умер – смерть наступила не больше часа назад,– как к нам в контору звонят и сообщают, что на улице Пьер-Леско, в подвале дома под таким-то номером, только что убили человека… А интонация говорившего была такой искренней и убедительной, по словам тех, кто принял сообщение, что мы приехали без колебаний. Я сказал себе: наш корреспондент – это парень, который обнаружил труп и не хочет влипнуть в историю. Свидетель, выполнивший свой долг по отношению к властям, но желающий избежать возможных неприятностей. Это вполне оправданно. И когда там, на улице, я заметил вас среди зевак, то подумал, что автором звонка по телефону могли быть вы…

– Это не я.

– Никакого греха не было в том, чтобы это предположить. Вы могли быть в каком-то деле, в котором так или иначе был запутан мертвец; всё выложить вы не можете, но скрыть преступление тоже не захотели, и так далее…

– У меня нет никакого дела, и звонил не я. Жаль, что вынужден разочаровать вас, Флоримон.

– Ладно, существует еще одна гипотеза.

– Какая?

– Позвонил сам убийца. Да. Он убивает этого мужика. И выбирает такое место, где может спокойно действовать, куда еще долго никто не сунет носа. Но, совершив преступление, он торопится поднять на ноги нашего брата. Его поведение можно назвать скорее идиотским, но если это правильный вариант, а звонивший не был тем совестливым свидетелем, который хотел всего лишь выполнить свой гражданский долг, то это мне обещает много развлечений. Да, темная история, скажу я вам.