Деннис Лихэйн - Мистик-ривер

Я перестану заглядывать в парки и общественные плавательные бассейны — так говорил себе Дейв, осушая третью банку пива. Он опрокинул пустую банку. И это я также брошу.

Но не сегодня. Сегодня он уже выдул три банки, и — какого черта! — все равно, по-видимому, Селеста скоро не вернется. Возможно, вернется завтра. Вот бы хорошо! У обоих будет время и место зализать свои раны и все поправить. Она вернется домой к новому, излечившемуся Дейву, к мужу, у которого больше не будет тайн.

— Потому что тайны — это яд, — сказал он вслух, сидя в кухне, где в последний раз держал в объятиях жену. — Тайны — они как стены. — И потом с улыбкой: — А пиво кончилось.

Он был в хорошем настроении и даже весел, когда, выйдя из дому, направился к «Спиртным напиткам Игла». День был чудесный, улицу заливало солнце. В их детстве здесь проходили пути надземки, перегораживавшие Кресент посередине. От надземки этой шла копоть и гарь, окутывавшие Плешку как коконом, отделявшим ее от всего остального мира, закрывавшим от нее небо. Так они и жили как живется — беззаконное, проклятое племя, предоставленное самому себе, племя отверженных.

Как только рельсы сняли, на Плешке стало светло, и поначалу они этому радовались: и копоти гораздо меньше, и солнца побольше, и лица вроде не такие бледные. Но теперь без кокона их было хорошо видно, и каждый мог оценить и ровные ряды одинаковых кирпичных домов, и вид на Тюремный канал, и близость центра. Внезапно они перестали быть отверженными. Они стали ценной недвижимостью.

Дейву предстоит обдумать, как это произошло, и он это сделает, когда вернется домой. С помощью ящика пива выработает концепцию. Или же отыщет прохладный бар, посидит там в полумраке, прячась от ослепительного солнца, закажет бургер, поболтает с барменом, посмотрит, смогут ли они вместе прикинуть, когда это их Плешка начала ускользать от них и весь мир вокруг стал вертеться, обходя их стороной.

Может быть, он так и сделает. Да, именно! Сядет на кожаный табурет возле стойки красного дерева и скоротает денек. Подумает о будущем, собственном и семьи. Подумает о различных путях, какими можно искупить содеянное. Удивительно, как освежают три кружки пива после томительного, тяжелого дня! Берут Дейва под руку, ведут в гору к Бакинхем-авеню. Они говорят: «Эй, ну разве мы не прелесть? Разве не здорово начать новую жизнь с чистого листа, сбросить груз грязных тайн, вспомнить о клятве верности близким и любимым и стать тем, кем всегда был в силах стать? Это ж бог знает как хорошо!»

И смотрите, кто это там, впереди, на углу, прохлаждается в своем сверкающем спортивном автомобиле. Он улыбается нам. Это Вэл Сэвидж, улыбается во весь рот, машет нам. Подойдем, поприветствуем его.

— Шикарный Дейв Бойл, — сказал Вэл, когда Дейв приблизился к машине. — Как она, жизнь, братишка?

— Все по голове бьет, — сказал Дейв, наклоняясь к машине. Он оперся локтями на оконную щель, там, где окно опускается в дверцу, и заглянул внутрь к Вэлу. — По делам собрался?

Вэл пожал плечами:

— Да не сказать, чтоб по делам… Искал, кого бы подцепить, чтоб с ним вместе пива выпить и, может быть, перекусить.

Дейв не поверил своим ушам: ведь и он думал в точности о том же!

— Нет, правда?

— Правда. Хлопнем по кружечке, может быть, пульку сыграем, а, Дейв? Согласен?

— Конечно.

Откровенно говоря, Дейв немного удивился. Он общался с Джимми, с братом Вэла Кевином, даже изредка с Чаком, но не помнил, чтобы к нему проявлял хоть малейший интерес Вэл. Но может быть, решил он, это из-за Кейти. Своей смертью она сблизила их, сдружила. Их объединяет общая потеря; трагедия, приключившаяся с ними, скрепила узы.

— Давай залезай, — сказал Вэл. — Поедем в одно местечко подальше. Отличный бар. Приятель мой там хозяином.

— Подальше? — Дейв оглянулся назад на пустую улицу, по которой только что шел. — Но вообще-то мне домой надо скоро…

— Конечно, конечно, — сказал Вэл. — Подброшу тебя в лучшем виде, когда только пожелаешь. Давай залезай. Устроим мальчишник среди бела дня.

Дейв улыбнулся, и улыбка не сходила с его лица, пока он шел к передней дверце пассажира. Мальчишник среди бела дня — это как раз то, что надо. Он и Вэл оттянутся, как старые друзья. И это драгоценное свойство мест, подобных Плешке, свойство, которое, он боится, будет вскоре ею утрачено, — то, что былые чувства и все пережитое здесь сохраняется, и с годами приходишь к осознанию того, что все меняется и единственное, что остается неизменным, это люди, с которыми рос, и место, где это было. Соседство — великая вещь, и да здравствует соседство, думал Дейв, открывая дверцу машины. Мы всегда это помним, хоть об этом вслух и не говорим.

Уайти и Шон ели поздний ланч в «Обедах у Пэта», закусочной у следующего после их отделения спуска с шоссе. Пэты владели этой закусочной еще со времен Второй мировой, и завсегдатаями ее испокон веков были полицейские полиции штата, так что Пэт-третий с полным правом мог утверждать, что уже в третьем поколении семья его и закусочная обеспечены охраной.

Уайти заглотнул увесистый кусок чизбургера, запив его содовой.

— Ты ведь ни на секунду не думаешь, что девушку порешил этот парень, так ведь?

Шон откусил от своего сэндвича с тунцом.

— Я знаю только, что он мне врет. И предполагаю, что ему известно кое-что про пистолет. И думаю — пока, конечно, предположительно, — что старик его жив.

Уайти окунул колечко лука в соус тартар.

— Это из-за пяти сотен в месяц из Нью-Йорка?

— Ага. Ты знаешь, в какую сумму это выливается, если суммировать годы? Почти восемьдесят штук! Кто, кроме отца, будет слать такие деньги?

Уайти промокнул губы салфеткой и затем опять вгрызся в свой чизбургер, а Шон с удивлением подумал, как это он ухитряется до сих пор избегать инфаркта, если привык столько есть, пить, а еще и работать как зверь по семьдесят часов в неделю, когда надо гнать трудный случай.

— Ну допустим, он жив, — сказал Уайти.

— Допустим.

— И что это тогда? Хитроумный план отомстить за что-то Джимми Маркусу, пришив его дочь? Это ж не кино все-таки?

Шон фыркнул:

— А если кино, кто, по-твоему, сыграет тебя?

Уайти тянул свою содовую через соломинку, пока та не уперлась в лед.

— Знаешь, я все думаю об этом. Может так случиться, лучший из лучших, что мы решим этот ребус. Призрак из Нью-Йорка, всякое такое… И тогда из нас сделают кассовый боевик, и Брайан Деннехи будет рад-радешенек возможности сыграть меня.

Шон смерил его взглядом.

— Мысль довольно здравая, — сказал он, удивляясь, как это он сам не увидел сходства раньше. — Ты покороче будешь, сержант, но суть та же, брюхо ты тоже нарастил порядочное.

Уайти кивнул и отодвинул тарелку.