Сара Парецки - Смертельный удар

Гумбольдт строго посмотрел на Антона, завидев собаку, занявшую место у моей левой пятки, но дворецкий невозмутимо проговорил, что я отказалась встретиться с ним без нее. Гумбольдт немедленно перестроился, любезно поинтересовался, какая у нее кличка, и похвалил ее экстерьер. Однако Пеппи почувствовала его нерасположенность и не проявила дружелюбия. Я нарочно обошла с ней комнату, приглашая обнюхать все углы. Даже приподняла тяжелые парчовые шторы, откуда открывался вид на озеро: там не было места, чтобы спрятаться снайперу.

— Я ожидала пулеметной очереди, — сказала я, опуская штору. — Не уверяйте меня, что моя жизнь отныне будет протекать монотонно.

Гумбольдт издал густой короткий смешок:

— Вас ничто не волнует, мисс Варшавски? В таком случае вы и в самом деле самая замечательная молодая женщина.

Я села в кресло лицом к Гумбольдту. Пеппи встала у моих ног и, опустив хвост, с интересом посматривала то на него, то на меня. Я погладила ее по голове, и она, не расслабляясь, села на задние лапы.

— Ваш тайный гость еще не прибыл?

— Мой гость задерживается. — Он хихикнул. — Полагаю, мы могли бы немного поболтать для начала. Нет необходимости форсировать появление моего гостя. Виски?

Я покачала головой:

— Ваши знатные погреба наводят меня на мысли о постоянном увеличении ваших доходов. Я не могу позволить себе привыкнуть к этому.

— Но вы могли бы, мисс Варшавски. Вы могли бы, понимаете, если бы прекратили носиться с этим огромным грузом на плечах.

Я откинулась в кресле и скрестила ноги:

— А вот это просто недостойно вас. Я ожидала более триумфального или, по крайней мере, более утонченного подхода.

— Хорошо, хорошо, мисс Варшавски. Вы слишком опрометчивы, чтобы остро реагировать на все в течение такого длительного времени.

— Да, полагаю, что меня ждет автокатастрофа где-нибудь на дороге. Но вы можете предупредить меня прямо сейчас, здесь, должна ли я избегать ваших мелкокалиберных пуль всю оставшуюся жизнь.

Он не позволил себе рассердиться.

— Недавно, мисс Варшавски, вы уделили огромное внимание моим делам. Я верну вам сторицей и уделю внимание вашим.

— Держу пари, что мои поиски были намного более волнующими, чем ваши. — Я держала ладонь на голове Пеппи.

— Возможно, у нас разные представления о том, что может показаться более волнующим. Например, мне было очень интересно узнать, что вы должны пятьдесят тысяч долларов за свою квартиру и что вам нелегко оплатить ваши закладные.

— О Боже, Густав! Не собираетесь ли вы приняться за старое? «Я помогу вам найти банк, чтобы мы могли выкупить… ваши закладные и так далее…» Это очень скучно.

Он продолжал так, будто я не перебивала его:

— Ваши родители умерли, понимаю. Но у вас есть хорошая подруга, которая стала для вас близкой, как мать. По-моему, это доктор Шарлотта Хершель, не правда ли?

Я так сильно сжала пальцы, лежавшие на голове у Пеппи, что бедняга взвизгнула.

— Если что-нибудь случится с доктором Хершель… что-нибудь, начиная… от спустившейся шины и кончая тривиальным разбитым носом, вы будете мертвы в течение ближайших двадцати четырех часов. Это неумолимое пророчество.

Он издал бодрый смешок:

— Вы так энергичны, мисс Варшавски, что воображаете, будто каждый способен быть столь же энергичен, как вы. Нет, меня больше волнует медицинская практика доктора Хершель. Сможет ли она сохранить свою лицензию?

Он ждал моей реакции, но мне удалось взять себя в руки и остаться спокойной. Я лишь схватила «Нью-Йорк таймс» с маленького, стоявшего между нами столика и пролистала его до спортивного раздела.

— Вы не любопытны, мисс Варшавски? — наконец поинтересовался он.

— Не особенно. Я имею в виду, что существует много бросающих в дрожь вещей, которые вы могли бы устроить и не расходовать лишнюю энергию, занимаясь конкретно каждым, с кем вы столкнулись на этот раз.

Он со стуком поставил бокал с виски на столик и подался вперед. Пеппи зарычала. Я опять положила руку на ее голову, как бы сдерживая.

Трудно представить, что золотистая охотничья собака способна наброситься на кого-то, но если вы не любите собак, то можете и не знать этого.

Он не отводил глаз от Пеппи:

— Итак, вы готовы пожертвовать своим домом и карьерой доктора Хершель ради своей упрямой гордости?

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — спросила я раздражаясь. — Лечь на пол, брыкаться и визжать? Готова поверить, что вы преуспели на пути к власти и в делании денег, а также всего остального куда больше, чем я. Хотите ткнуть меня носом в это, несмотря на то что я ваш гость? Только не ждите от меня, чтобы я действительно испугалась этого.

— Не спешите с выводами, мисс Варшавски, — жалобно произнес он. — Вы не останетесь без выбора. Вы просто не желаете услышать, каков этот выбор.

— Хорошо, — весело улыбнулась я. — Скажите мне об этом.

— Пусть ваша собака сначала ляжет.

Я сделала Пеппи знак рукой, и она послушно опустилась на пол, но задние лапы ее были напряжены — в любую минуту она готова была к прыжку.

— Я только перебираю возможности. Вы не должны так быстро реагировать на первую же. Это только один сценарий, понимаете? Ваша закладная и лицензия доктора Хершель. Существуют и другие. Вы могли бы оказаться способной выплатить этот долг, и у вас осталось бы еще достаточное количество денег на более подходящий автомобиль, чем этот старый «шеви». Я ведь размышлял надо всем этим. Что вы предпочли бы водить, если бы имели возможность поменять машину?

— Черт возьми, я не знаю, мистер Гумбольдт. Я об этом не задумывалась. Возможно, мне подошел бы «бьюик».

Он вздохнул, словно огорченный отец:

— Вы должны выслушать меня серьезно, молодая леди… или очень скоро вы обнаружите, что у вас нет выбора.

— Хорошо, хорошо, — ответила я. — Я бы хотела ездить на «феррари»… Итак, вы обещаете мне собственный дом, спортивный автомобиль и охранную лицензию доктора Хершель. Чего бы вам хотелось от меня в благодарность за такую щедрость?

Он победно улыбнулся, потому что, вероятно, подумал, что прав: на каждого можно надавить или каждого купить.

— Доктор Чигуэлл. Старательный, прилежный человек, но, увы, не обладает огромным дарованием. К несчастью, наличие доктора на промышленном предприятии не обеспечивает кому-либо доступа к врачам уровня доктора Хершель.

Я отложила газету и перестала гладить собаку, чтобы показать, что я вся внимание.

— Он годами хранил некоторые записи, касающиеся наших служащих на «Ксерксесе». Без моего ведома, разумеется. Я не могу уследить за всеми деталями в масштабах империи Гумбольдта.

— Вы и Рональд Рейган, — промурлыкала я сочувственно.

Он бросил на меня подозрительный взгляд, но я сохраняла на своем лице выражение живейшего интереса.