Сара Парецки - Ожоги

Когда зазвенел зуммер, я широко распахнула ее и придержала, пока вошли Бобби и остальные. Фери все еще не смотрел на меня, даже когда я отступила в сторону, что уже было сверхвежливостью. Никогда больше не поеду с ним ни на какие светские приемы.

Для тех, кто приходит сюда для опознания родных и близких, в морге оборудована специальная комната ожидания. Труп показывают на видеоэкране. Но Бобби счел, что мне такие тонкости ни к чему, и распахнул дверь прямо в помещение, где проводится вскрытие. Я последовала за ним, стараясь держаться как ни в чем не бывало.

Там, в большой комнате с четырьмя раковинами и оборудованием для четырех патологоанатомов, сейчас находился всего один человек — мужчина средних лет в джинсах и зеленом хирургическом халате, накинутом на плечи. Он листал автомобильный иллюстрированный журнал и время от времени поглядывал на экран телевизора, там показывали матч с участием «Сокс». Он равнодушно взглянул на нас и поднялся только тогда, когда Бобби сказал ему, кто мы такие и что нам надо. Тогда мужчина, не торопясь, направился к толстой двойной двери, ведущей в холодильное отделение, и открыл ее.

А там, внутри, рядами были уложены сотни трупов. Почти все завернуты в черные полиэтиленовые мешки, так что видны только лица, почти все с раскрытыми ртами и застывшим выражением удивления. Я почувствовала, как отхлынула от головы и от сердца кровь. Наверняка я позеленела. Да, не хватало еще, чтобы в довершение сегодняшнего вечера меня тут вывернуло наизнанку, прямо при Фери и Мак-Гоннигале. Слава Богу, Фери прекратил свою болтовню.

Служащий заглянул в список, который достал из кармана, подошел к одному из трупов, посмотрел на прикрепленную в ногах табличку, еще раз сверился со списком и стал выкатывать труп.

— Спасибо, — поблагодарил Бобби. — Мы здесь ее посмотрим.

Он подвел меня к каталке и снял полиэтиленовое покрывало. На меня смотрела Сериз, без одежды, совсем-совсем худенькая, кожа да кости; признаков беременности пока не было видно. Тщательно заплетенные и перевитые бисером косы лежали рядом, на каталке. Я невольно потянулась к ним рукой. Бобби внимательно наблюдал за мной.

— Ты знаешь ее, — полуутвердительно произнес он.

Я покачала головой.

— Напоминает парочку женщин, с которыми как-то столкнулась. А почему ты решил, что я ее знаю?

Бобби едва сдерживался, чтобы не заорать на меня, — он принадлежал к тому поколению, у которого орать на женщин не принято.

— Прекрати свои штучки, Вики. Если знаешь, кто она такая, скажи, чтобы мы могли начать отслеживать ее связи.

— А как она умерла? — спросила я.

— Пока точно не знаем. Результаты вскрытия будут только в пятницу. Возможно, перебрала героина. А что, это поможет тебе отличить ее от других? — Юмор у Бобби еще тот.

— Не понимаю твоего беспокойства. Ну откинула копыта какая-то бродяжка. Таких полно. И на тебе — три лучших сотрудника из отдела тяжких преступлений в морге всего через три часа после того, как обнаружен труп.

Бобби сверкнул на меня глазами.

— Кто из нас руководит отделом, ты или я? По-моему, я не обязан отчитываться перед тобой, Вики.

Его исступленная ярость буквально потрясла меня. Я поняла, что он прибыл сюда не по своей воле. Я задумчиво смотрела на Сериз. В чем дело? Почему Сериз, точнее ее смерть, подняла на ноги чикагскую полицию?

— Где ее нашли? — резко спросила я.

— На строительном участке, недалеко от Нейви-Пиер. Ночной сторож обнаружил ее в шахте лифта, когда совершал обход. И сразу позвонил в полицию. Смерть наступила незадолго до этого, — сказал Мак-Гоннигал.

— А, так это там, где строятся башни Рапелек? А что заставило сторожа заглянуть в шахту?

Мак-Гоннигал пожал плечами:

— Видишь ли, так иногда бывает. А вот почему она там оказалась, этого мы, возможно, никогда не узнаем. Место для убийства, разумеется, превосходное, но зачем ее туда понесло?

— Ну хорошо, что же все-таки заставило вас вспомнить обо мне?

Бобби кивнул Фери, тот вытащил пластиковый пакет, а оттуда — квадратик, тоже завернутый в пластик. В левом углу моя фотография; на ней я похожа на помешанную, как на снимке, сделанном нынче утром.

— Ага, — задумчиво произнесла я, — похоже, это мои водительские права.

— Ладно, Вики, хватит ходить вокруг да около, — с яростью сказал Мэллори. — Ты знаешь эту девушку? Да или нет?

Я нехотя кивнула. Как и Бобби, я не очень люблю делиться информацией. Особенно если меня к этому принуждают.

— Ее зовут Сериз Рамсей.

— Как к ней попали твои водительские права?

— Она их стащила у меня вчера утром.

— Ты сообщила в полицию?

Я покачала головой. Бобби хлопнул ладонью по краю каталки так, что вокруг все задребезжало.

— Почему, черт побери?

Я наконец подняла на него глаза:

— Потому что думала… что это работа Элины.

Гнев его сразу угас. Он обернулся к Фери и Мак-Гоннигалу:

— Подождите меня в машине, ребята!

Они вышли, а он снова повернулся ко мне.

— Ладно, Вики, — в голосе его появились отеческие нотки, — расскажи все, с начала до конца, не только то, что, как ты полагаешь, я и сам могу узнать. Тони сказал бы то же самое, верно?

Да, это правда. Только я уже слишком стара, чтобы делать то, что велит мне отец. С другой стороны, кого я защищаю? Почему бы не рассказать ему то немногое, что мне известно о Сериз? Конечно, не в окружении трупов.

Служитель проводил нас в крошечную комнатенку, где обычно медики перекусывают между вскрытиями. Там я рассказала Бобби все о Сериз, включая Кэттерин и Церлину.

— Если нужно, я могу подписать все бумаги. У ее матери больное сердце, вряд ли стоит ее беспокоить.

Бобби кивнул.

— Хорошо. А теперь выкладывай, что ты делала на Одиннадцатой улице, почему так занервничал Роланд Монтгомери?

Он проделал это очень искусно — небрежно и почти незаметно сменил тему. Но меня-то не проведешь.

— Я и сама не могу понять, — серьезно ответила я. — А что?

— Он сегодня весь кипел от гнева, явился ко мне и потребовал, чтобы тебя забрали, если ты еще раз появишься вблизи «Копьев Индианы».

Бобби говорил нарочито нейтральным тоном, он не осуждал и не принуждал, просто сообщал информацию, давал понять, что не сможет меня защитить от таких влиятельных людей. И в то же время намекал, что, подскажи я ему, в чем тут дело, почему «Копья Индианы» стали такой горячей темой сразу после пожара, тогда… К сожалению, — я ничем не могла ему помочь. Но он этого не понял. И опять разозлился. Ему почему-то казалось, что я все делаю из упрямства, только бы ему насолить. Он называл это синдромом бунтующего подростка и ждал, когда я это перерасту, как переросли шестеро его детей.

В два ночи, после сумасшедшей и безмолвной гонки по пустынным улицам, Фери доставил меня домой. Я не делала попыток к примирению ведь я же не виновата, что он увидел меня с Робином. И вообще, я не Дездемона, и все это больше похоже на фарс, чем на трагедию.