Сара Парецки - Ожоги

За мной Джим Харт и Баткус разливались насчет прекрасного счета Дэна Хэмптона в первой половине игры. Я выключила радио и внимательно прочитала статью.

«Стар» посвятила этому событию всего один абзац. Я просмотрела еще «Трибюн» и «Сан таймс». В конце концов у меня сложилась более или менее ясная картина: предположительно это произошло в пятницу вечером, тело обнаружили в субботу — почтальон принес заказное письмо и увидел раскрытую дверь. Газеты также писали, что мистер Селигман в шоке. У Риты Доннели остались две дочери — Шеннон Кэйси, тридцати двух лет, и Стар Вентцель, двадцати девяти, а также три внука — обе дочери замужем. Отпевание состоится во вторник после полудня в церкви Святого Инанна; прощание — в понедельник вечером в похоронном бюро Калагана; вместо цветов и венков присылать деньги — на адрес стипендионного фонда прихода Святого Инанна.

Второй тайм сражения «Биэрс» с «Биллс» на молчаливом экране начался без меня. Я выключила телевизор и подошла к окну… Это могло быть случайное преступление, убеждала я себя. В офис поступили деньги, кто-то узнал об этом, вломился в комнату и забрал их, прежде чем она успела сдать деньги в банк. В Чикаго каждый день совершаются десятки убийств, говорила я себе, забудь свои распрекрасные теории. Но как я могла их забыть, когда выстраивалась уже целая цепочка — убийство Сериз, нападение на меня и Элину, два пожара… И вот теперь убийство миссис Доннели. Все это как-то связано. Тем более что деньги все были целы, убийца не взял ни цента ни из офиса, ни даже из сумочки миссис Доннели; зато он перерыл все папки и конторские книги.

Смерть Доннели подвигла меня на невероятное — я сняла трубку и позвонила Фери, чтобы узнать, нет ли известий об Элине. Он, похоже, даже обрадовался, хотя, судя по всему, у него там была в разгаре вечеринка.

— Ты заставила нас всех поволноваться, Вик. Ну как ты? О’кей?

— Я уже чувствовала себя вполне прилично, пока меня не огорошили известием, что Элина сбежала из больницы. Мне сказали, ты приходил поговорить с ней, и они дали тебе всю информацию.

— Да-да, я уже звонил тебе несколько раз, думал, может, ты знаешь, где ее искать. Она ведь единственный человек, как-то связанный с пожаром, который произошел в среду.

— Не считая меня, — угрюмо произнесла я и рассказала ему про новую теорию Монтгомери.

— А, Монти… у него иногда шарики за ролики заходят. Не обращай внимания. И все же, как ты думаешь, куда могла деться твоя тетушка? Я справлялся в той гостинице, «Копья Виндзора», — она не появлялась там с тех пор, как сбежала оттуда десять дней назад.

Я предположила, что Элина может быть в одном из заброшенных зданий в Ближней Южной части, и Майкл пообещал выслать туда патруль. Потом извинился — друзья собрались, чтобы вместе посмотреть матч по телевизору, но он позвонит мне к концу недели.

Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз Питер — по поводу моего письма. И сразу обрушился на меня с градом упреков: он ведь уже говорил мне, что не желает подвергать своих детей пагубному влиянию Элины, и так далее, и так далее…

— Успокойся, Питер, она исчезла. Тебе больше ничто не грозит. — На самом деле я собиралась завтра позвонить в клинику и убедиться, что он записан у них в качестве финансового гаранта Элины, но пусть он узнает об этом завтра.

Однако мои слова его не успокоили, он опять завел свою песню:

— Запомни, наконец, Вик: если бы мне нужны были все эти неудачники, я бы не уехал из Чикаго. Извини меня, может, тебя это оскорбит, но я хочу дать своим детям больше, чем дал тебе Тони.

Я уже собиралась было разразиться обвинительной речью, но вовремя передумала — слишком много сказано на эту тему за многие годы. Никто из нас не изменится. Я положила трубку, даже не попрощавшись, и снова подошла к окну. Напротив высилось серое, мрачное строение. Может, Тони и хотел бы видеть меня в Уиннтке, но он бы не счел позором и то, что я имею.

Борьба с Питером изнурила меня больше, чем сегодняшнее перетаскивание тропического букета. Если я собираюсь, бродить ночью по крышам, надо получше отдохнуть. Я отключила телефоны и завалилась в постель.

Проснулась я в шесть часов вечера. Мышцы все еще ныли после этого проклятого букета. Лучше всего было бы распарить их под горячим душем, но с перевязанными руками… В любом случае мне сейчас надо беречь руки. Очень скоро они мне понадобятся.

Наблюдая за игрой, я съела немного орехового масла, но толком так ничего и не ела. Вчера я хотела попросить Робина съездить со мной в ближайший магазин, но после его выпада насчет того, чтобы вывести меня из дела, все вылетело у меня из головы. Как бы там ни было, вряд ли я смогу изображать из себя Санта-Клауса, бродящего по крышам, без хорошего обеда.

Так, теперь что надеть… Там, на крыше, может быть прохладно, и в то же время надо как можно меньше выделяться в ночной темноте. Я надела самые темные джинсы и черный хлопчатобумажный свитер. Черные баскетбольные ботинки довершили туалет грабителя-взломщика, самый модный в нынешнем сезоне. Теперь надо бы еще что-нибудь темное на голову, чтобы свет не отражался от волос и лица. Я порылась в ящиках гардероба и наткнулась на темный льняной шарфик, черный с темно-зелеными и темно-синими полосами. Айлин Мэллори подарила мне его в прошлом году на Рождество. Пожалуй, сойдет.

Обычно я ношу револьвер в наплечной кобуре. Но так как мне понадобятся сегодня кое-какие инструменты, я отыскала старый полицейский ремень с кобурой и дырками всевозможных размеров: для наручников, дубинок и так далее.

Мой самый лучший фонарь остался там, в «Берегах прерий», на пепелище. Слава Богу, есть еще один. Перерыв кладовку и антресоли, я обнаружила его за холодильником. Грязный, правда, ужасно, но батарейки, кажется, работают. Я пропустила шпагат через крючок на конце и привязала фонарь к поясному ремню. Молоток, отвертка и темное полотенце довершили мою экипировку. Когда-то у меня был замечательный набор отмычек. Его подарил мне благодарный клиент в бытность моей работы в прокуратуре. Но несколько лет назад полиция конфисковала его. Я достала из-за холодильника вертящийся стульчик и отправилась.

Мне удалось выскользнуть из квартиры так, что ни мистер Контрерас, ни Пеппи, ни даже банкир Винни не заметили этого. Багряный закат уже сменялся чернильно-черными сумерками. В темноте, конечно, никто не разглядит мой пояс с кобурой. В машине я засунула его в багажник вместе со стульчиком и двинулась пообедать в закусочную «Белмонт». После тарелки густого овощного супа и жареного цыпленка с картофельным пюре я почувствовала, что не в состоянии сдвинуться с места. Всегда говорила, что обжорство — злейший враг частного сыщика. Отвратительно, укоряла я себя, расплачиваясь. Знаменитые сыщики Питер Уимзи и Филипп Марлоу никогда так себя не вели. Пришлось просидеть там, наверное, не меньше часа, пока я почувствовала, что могу двигаться.