Ричард Пратер - И каждый вооружен

Повеселев впервые за много часов, я вернулся к Айрис и попросил ее рассказать обо всем с самого начала.

— После твоего ухода, — начала она, — Брид нервничал все больше. Он спросил меня, знала ли я о том, что Дятел работал на Сэйдера. Я подтвердила сказанное тобой, сообщила, что видела их вместе. — Она сделала глубокий вдох и продолжила: — Когда пришло время для звонка этого человека — Одинокого, — он начал расхаживать взад и вперед. Наконец он сам набрал какой-то номер. Думаю, он звонил в «Подвал». Он поговорил с кем-то, положил трубку и долго сидел не шевелясь. Выглядел он обеспокоенным и напуганным. — Она поднесла руку к голове и покачала ею. — У меня все еще кружится голова, — пожаловалась она.

— Я принесу воды. Только не оборачивайся.

Она вздрогнула и прошептала:

— Ни за что.

В туалетной комнате я нашел стакан и налил воды. Я мог уже себе представить, что случилось: не дождавшись звонка Одинокого, Брид позвонил в «Подвал», когда там уже была полиция, и узнал достаточно, чтобы перепугаться до смерти. Он понял, что я его одурачил, и даже мог подумать, что Дятел был со мной заодно. Кроме того, по моим словам. Дятлу было поручено убить его. Неудивительно, что он так нервничал.

Я принес воду Айрис, она выпила и продолжила свой рассказ:

— Брид достал пистолет, бормоча что-то про тебя и про Дятла. Я ничего не могла понять. Мне он не сказал ни слова. Через какое-то время я услышала, как подъехала машина и кто-то пробежал по тротуару. Брид вскочил на ноги и наставил пистолет на дверь. Вбежал Дятел, и Брид выстрелил в него и продолжал стрелять. Я, похоже, упала в обморок.

Это можно было понять. Я ее утешил:

— Ну-ну, дорогая, все уже кончилось. Или почти все. По крайней мере, Бриду уже не отвертеться от обвинения в непредумышленном убийстве. Так что можешь забыть об этом.

— Этого я никогда не забуду.

Я ей верил. Я сам никогда не забуду этой передряги. Я растирал руки Айрис, пока она не поморщилась от боли, когда восстановилось кровообращение. Ей еще повезло, и она легко отделалась.

Я подошел к темно-коричневому письменному столу Брида и позвонил в отдел по расследованию убийств. Я сообщил, что здесь случилось, положил трубку и вернулся к Айрис.

— Айрис, через несколько минут сюда приедут копы. — Я сделал паузу, припоминая кое-что, затем добавил: — Тебе придется поговорить с ними. Подожди их снаружи и, когда они прибудут, расскажи им все, начиная со вчерашнего утра.

— Хорошо, Шелл. А ты?

— Меня здесь не будет. Пошли.

Мы вышли наружу. Старина «кадиллак» ждал меня здесь с тех пор, как Детеныш привез нас сюда. Казалось, прошло не меньше недели. Я забрался в машину, подождал, пока не услышал приближавшиеся сирены, и запустил двигатель.

Айрис спросила:

— Куда ты отправляешься, Шелл?

— Есть еще кое-какие дела, дорогая. Позже я приеду в полицейское управление. Может быть, еще застану тебя там. Держи хвост пистолетом.

Она улыбнулась. Я отъехал под самым носом у патрульной машины, остановившейся у конторы Брида. Я уехал не потому, что меня бы задержали надолго — рано или поздно этого было не избежать, — а потому, что думал об инициалах на полупрозрачном платочке, найденном Детенышем рядом с письменным столом Марти Сэйдера.

Я ехал быстро, сосредоточив все внимание на дороге передо мной и на руле в моих руках. Мне не хотелось ни о чем думать, но мысли не оставляли меня в покое. Поездка не заняла много времени, и скоро я оказался на месте.

Я припарковался, заглушил мотор, вылез из машины и постоял несколько секунд, глядя на беленький домик. Казалось, ничего не изменилось после моего предыдущего визита. Как и раньше, внутри горел свет, но прибавилось листьев на бетонной дорожке, по которой я направился к дому.

Я припомнил, как исказилось лицо Китти, когда она разговаривала по телефону, какая ярость вспыхнула в ее глазах, когда она метнула в меня вазу, и как дрожали ее хрупкие плечи, когда я привез ее домой. Но больше всего я думал о ее голосе, напоминавшем мяту, и о ее смехе, пенящемся, как шампанское. И меня охватило неприятное предчувствие.

Но я хотел убедиться. Дверь была не заперта, я открыл ее, вошел, и первое, что я увидел, был пистолет. Он лежал на ковре в нескольких сантиметрах от правой руки Китти. Одетая в яркую пижаму, она лежала левым боком на подушках на диване у противоположной стены. Ее голова свесилась, короткие темные волосы были слегка взлохмачены, и в ее правом виске виднелась совсем маленькая дырочка. Миниатюрный пистолет 22-го калибра лежал под ее рукой, там, куда он должен был бы упасть после того, как она выстрелила в себя.

Но, очевидно, она этого не делала.

Я подошел к дивану, посмотрел на нее и мягко произнес:

— Мне чертовски жаль, Китти. Ты стоила больше, чем десять таких, как она.

Слова, пустые слова.

На ее коленях лежала фотография Марти Сэйдера в рамке. На ней было написано: «Моей дорогой Китти». На полу лежало и письмо, но я не стал его читать. Налицо были все улики, но доверия они не вызывали.

Я вышел из дома, тихо притворил дверь, сел в машину и поехал в сторону каньона Николса на встречу с миссис Вивиан Сэйдер, которая слишком долго упражнялась со своим маленьким пистолетом 22-го калибра.

Я подъехал прямо к крыльцу. Я кипел всю дорогу, горел желанием посмотреть в ее лошадиное лицо и надеялся застать ее дома. Если бы и у нее оказалась дырка в голове, я бы спятил окончательно и пополз бы в ближайшую психушку.

Я вылез из машины и потрусил к двери, заметив, что внутри горит свет. Я хотел постучать, но не успел этого сделать — дверь открылась. В ее голове не было дырки, зато она могла вполне появиться в моей. Вернее, я мог остаться вообще без головы.

На меня смотрело чудовищное дуло той смертельной машинки, которую я видел раньше — всего лишь вчера — за этим домом, где миссис Сэйдер расстреливала портрет Трумэна, прикрепленный к кипам сена.

Сейчас она была в правой руке миссис Сэйдер и казалась великоватой для ее руки, но ее палец твердо лежал на спусковом крючке.

— Заходите, мистер Скотт, — произнесла она ровным, бесстрастным голосом. На шее у нее были бусы, и она непрерывно перебирала их левой рукой.

Ее мрачный голос вызвал у меня дрожь. Неожиданно, кроме бус и пушки в ее руке, я увидел безумие в ее глазах.

— Заходите, мистер Скотт, — повторила она, шевельнула своей пушкой и посторонилась, пропуская меня.

За последний день столько стволов уже целилось в меня, что я начал к этому привыкать. Ее ствол был крупнее, только и всего.

— Хотел бы я, чтобы вы были на ее месте, — проронил я.

Она печально улыбнулась и ответила:

— Они себя дурно вели.

Как и раньше, она смотрела сквозь мои глазные яблоки так, словно видела нечто неприятное на задней стенке моего черепа. Я знал, что там оно таки было после того, как Одинокий поработал над моим затылком.