Ричард Пратер - Двойные неприятности

Очкарик между тем держал меня под прицелом.

— В какое место тебе всадить пулю, сукин сын?! — заорал он.

Я стоял под дождем и ждал своей смерти.

Тайдуотер, штат Мэриленд, 23 ч. 15 мин., воскресенье, 20 декабря

Я задыхался от подступившей к горлу желчи. Я ощущал ее на губах, ставших влажными.

Кэнди склонился надо мной. Я все еще сжимал его запястья, но чувствовал, что долго это не продлится. Он с силой отпихнул меня, резким движением высвободил руки и, выхватив пистолет, направил его на меня.

Я сильно ударился спиной о цемент и, повинуясь инстинкту, перевернулся, сунув правую руку под пиджак за своим тридцать восьмым в кобуре, а потом перекатился. Однако недостаточно быстро.

Пистолет Кэнди гавкнул где-то позади меня, пуля задела мне бок, срезав плоть, и застряла в спине. Точно так же был ранен Браун — в спину. Я смутно различал маячившую надо мной фигуру Кэнди, когда, перекатившись, выхватил свое оружие правой рукой и выстрелил. Я быстро, как только мог, трижды нажал на спусковой крючок. Кэнди тоже выстрелил еще раз, но промазал.

Не знаю, какая пуля настигла его, но какая-то настигла.

Она угодила в его ухмыляющийся рот и вышла через затылок. Я видел, как Кэнди пошатнулся и стал падать. А в это время мое внимание привлек человек, стоявший на коленях рядом со мной, прижимая руки к груди. Позади него я разглядел Рейгена. Темное рябое лицо и черные выпученные глаза. Нос, словно клюв, и шрам, теперь отчетливо проступивший на губе.

Он что-то кричал, потрясая кулаками в бессильной ярости.

Рейген окружил себя головорезами, которым достаточно было услышать выстрел, чтобы схватиться за пушку и начать ответную пальбу. Поэтому он и получил то, что заслужил по справедливости, — его яростные окрики не могли остановить бойню, которую развязали мы с Драмом.

И тут Рейген увидел меня. Однако кипевшая в нем ярость пересилила страх. Его взгляд, остановившийся на мне, был почти осязаемым. Он что-то крикнул, презрительно скривив губы. Но потом вдруг подхватился и побежал. Рейген понимал: единственное, что ему оставалось — как и всем остальным, — это бежать.

Я поднялся на ноги. Тупая боль засела у меня глубоко в животе, отдавая в пах, бок горел огнем. Из бедра сочилась теплая кровь. Рейген бежал к площадке, на которой стояло полдюжины автомобилей. Я побежал за ним.

Я нагнал его прежде, чем он успел сесть в автомобиль. К тому времени мой пистолет уже снова был в кобуре. Я отпихнул Рейгена от машины и, размахнувшись, ударил кулаком ему в живот, потом, вцепившись в его одежду одной рукой, другой нацелился ему в физиономию. Но он опередил меня и заехал кулаком мне в челюсть. Я отшатнулся, и мой удар пришелся ему по зубам. Он растопырил пальцы, пытаясь вцепиться мне в глаза, но промахнулся и попал в лоб.

Я обхватил двумя руками его шею и стал сжимать ее. Я чувствовал, как мои пальцы впились в его плоть, потом добрались до гортани и позвонков... Рейген схватил меня за запястья, пытаясь разомкнуть мои пальцы. Но я жаждал только одного — задушить его во что бы то ни стало. Меня что-то заклинило, что-то мерзкое и дикое.

Хватка Рейгена стала постепенно ослабевать.

Уголком глаза я заметил какое-то движение. Из административного крыла выбежали два человека и побежали к автомобилям, которые теперь оказались позади меня. Вскоре автомобиль, а может, и не один, промчался мимо нас. А между тем из распахнутой двери административного крыла появилась еще одна фигура. Какой-то грузный коротышка семенил по лужам, направляясь в мою сторону. Он споткнулся о выбоину в цементном покрытии и растянулся во весь рост. И тут впервые, как мне показалось, за целую вечность я увидел Чета Драма. Он сломя голову несся к упавшему коротышке.

Мне это зрелище показалось очень странным и каким-то нереальным. Тем временем Рейген обмяк в моих руках. Я попытался отдернуть руки от его шеи, но они словно завязли в ней, как в густой липкой массе. Двое бежавших мужчин добрались до автомобиля, включили двигатель и рванули с места. Фары осветили распахнутую дверь административного крыла.

И тогда в мое поле зрения попал человек невысокого роста.

Он вскинул руку, нацелив пистолет в двоих убегавших. Теперь мне показалось, что все происходит очень медленно, время словно остановилось, а потом повернуло вспять. Двое вцепившихся друг в друга людей были Драм и тот коротышка. Широкая спина Драма была обращена к человеку, стоящему в дверном проеме. Я почувствовал, как мои руки разжались, и Рейген рухнул к моим ногам, а я уставился на коротышку в дверном проеме.

Он целился в спину Драма, а потом вытер намокшие стекла очков. Постепенно до меня дошло, что коротышка — Очкарик, и это он протирал свои покрывшиеся дождевыми каплями толстые линзы.

Я увидел, как Драм поднимается, поворачивается с пистолетом в руке. Но он не выстрелил. Очкарик снова вскинул руку и прицелился Драму в грудь.

Моя рука интуитивно скользнула под пиджак. Позади меня нарастал какой-то вой или визг, свет становился все ярче и ярче. Теперь я отчетливо видел Очкарика. Мой палец лег на спусковой крючок. Я увидел, как Очкарик повернулся, и мой пистолет выстрелил в ночное небо. Позади меня шум становился все громче, а свет — ярче.

Очкарик повернулся ко мне, слегка наклонился вперед. Я снова выстрелил, он сложился пополам и повалился наземь.

Очкарик рухнул как подкошенный. Падая, он все-таки успел выстрелить в дождь.

Я оглянулся назад. В десяти ярдах от меня на цементной площадке стоял Шелл Скотт с револьвером в правом кулачище, его намокшие под дождем коротко остриженные белесые волосы прилипли к голове.

Я заметил, что стало как-то неестественно светло. А он стоял и широко улыбался.

Яркий свет надвигался откуда-то из-за спины Скотта, а вскоре я услыхал и шум приближающейся машины. Я крикнул Скотту, чтобы посторонился. Но дождь и ветер заглушили мои слова, и мне ничего не оставалось, как броситься к нему и оттащить в сторону.

Он недоуменно взглянул на меня, потом на револьвер в своей руке.

— Какого черта... — начал он.

Но машина была уже совсем близко. Я подскочил к Скотту, обхватил его за плечи, и мы вместе покатились к обочине площадки. Автомобиль на полном ходу промчался мимо нас в каких-нибудь двух или трех футах, изрядно обрызгав.

Автомобиль, на большой скорости промчавшийся мимо нас с Драмом, наехал на какой-то предмет, но легко преодолел препятствие и помчался дальше. Отброшенный же задними колесами «предмет» оказался лежавшим на дороге человеком, и это был не кто иной, как Рейген.

Колеса машины проехали по его ногам. По мере удаления машины вой двигателя становился слабее. Мы с Драмом расцепили объятия и сели. Посмотрели друг на друга. Он только что спас мне жизнь! Погибнуть под колесами автомобиля — более дурацкой смерти не придумаешь! А я не знал, как его отблагодарить. Впрочем, вряд ли кто-нибудь нашел бы подходящие слова в подобной ситуации.