Ричард Пратер - Проснуться живым

— Кто так говорит?

— Они.

— Прошу прощения за вопрос.

— И нам известна одна из величайших, если не самая величайшая Истина Будды: жизнь делает такой жалкой желание. А желание в самом худшем виде воплощено в женщине. Поэтому мы должны избегать женщин, как чумы.

— Вы шутите!

— Я цитирую. Ну, в несколько перефразированном виде.

— Но в таком случае на земле очень быстро никого бы не осталось!

— В том-то и дело. Разве это не великолепно? Но для нас важно, что эта идея превратилась из буддистской мудрости в одну из самых прославляемых христианских истин. Понимаете, обладая всей этой мудростью, — я не стану утомлять вас остальными ее компонентами — Готама начал испытывать жгучее желание поделиться ее перлами со всем человечеством. Он это сделал — во всяком случае, приложил все усилия. В результате даже сегодня сотни миллионов людей, в том числе большинство христиан, на словах, возможно, отвергая буддизм, невольно усвоили его постулаты. Такие, как «плоть — это зло, а женщина — западня».

— Погодите. Вы сказали, что Будда испытывал жгучее желание распространить эту чепуху среди всего человечества.

— Совершенно верно.

— Но разве он не тот самый аватар, который учил, что желание нежелательно?

— Именно тот самый.

— Может, это какое-то другое желание?

— Нет. Такое же.

— Тогда как же?..

— Вы задаете весьма толковые вопросы, Шелдон. Правда, последний я сам вам навязал. И все же вы его задали. Поэтому я настаиваю, чтобы вы сами на него и ответили.

— Но я не могу!

— Выходит, мы с вами в одной лодке, которая притом дает течь? — улыбнулся Бруно. Он закинул ногу на ногу и стиснул руками колено. — Довольно о Будде. Более того, мы не станем рассматривать аналогичные взгляды основного автора нашего Нового Завета, святого Павла из Тарса, а также манихеев и бывшего одно время их последователем святого Августина, многочисленных Пап, ненавидевших земную жизнь попов Кальвина, Уэсли и даже Фестуса Лемминга.

— Рад это слышать. Мне нужно в сортир, док.

— Потерпите немного. Страдания полезны для души.

— Черт с ней! Я могу заработать запор!

— Разумеется. С этой целью вас и заставляют терпеть. Итак, мы выяснили, почему так много добрых христиан ненавидят эровит…

— Мы?

— Точнее, вы. Я уже это знал. Все дело в убеждении, что Бог всего сущего создал человека из плоти и духа и что духовная часть человека замечательна, а плотская — куда как плоха. В таком случае проницательному уму должно быть ясно, что Бог здорово ошибся. Он не ведал, что творит.

— Но…

— Я повторяю вам то, что говорят наши наставники, и не стану это объяснять, так как не в состоянии этого сделать. — Бруно выпрямился, потянулся и вновь расслабился, глядя на одно из деревьев. — Уверен, что грехопадение человека произошло не в то время, как нас учили, а когда одни люди заявили, что плоть — это зло, а другие поверили этой лжи. Фестус Лемминг — логическое порождение этой ублюдочной концепции. Он должен противостоять эровиту или признать, что вся его жизнь была пустой тратой времени.

Я поставил бутылку с эровитом на стол. Бруно склонился вперед, взял бутылку и посмотрел на нее с ласковой улыбкой, как мальчик на нового щенка.

— Возможно, теперь вы лучше понимаете, почему самый святой пастор — как и многие другие — относится с подозрением к этому зелью.

Я усмехнулся:

— Пожалуй, немного лучше. — Я посмотрел на коричневую бутылку в руке Бруно, думая о ней и о вещах, о которых сказал мне Сэмсон прошлой ночью. — Док, эровит в самом деле совершает все то, о чем заявляете вы, Дру и еще много людей? Он молча кивнул.

— И вы, Дру и Дейв Кэссиди единственные, кто знает полную его формулу — формулу «Б», как вы ее назвали?

Бруно посмотрел на меня, слегка изогнув брови над ярко-голубыми глазами:

— Дру и я — да. Но Дейв ее не знает. Что вам подало эту идею, Шелдон? Я ответил не сразу:

— Полагаю, то, что он производил для вас эровит в «Фармацевтической компании Кэссиди и Куинса». А вчера вечером вы упомянули, что вместе с ним кое-что добавили к первоначальному составу. И вы утверждаете, что он не знает, из чего состоит эровит?

— Знает основную формулу. Я имел в виду, что Дейв только присутствовал, когда я делал добавки, а не то, будто он знал, что именно я добавлял. Но… что это меняет?

— Может, ничего. А может, многое. Думаю, нам нужно как можно скорее добраться до двух громил, которые вас похитили, нажать на них как следует и выяснить, кто стоял за всей этой историей. Вряд ли это было их собственной блестящей идеей. Кто бы за этим ни скрывался, у него должен быть мотив — деньги, месть, очищение мира и так далее. До этой минуты я считал, что у Кэссиди нет мотива, так как он уже знал полную формулу. Черт возьми, судя по вашим словам, эровит может стоить самое меньшее сотни миллионов.

— Да. Но вы можете исключить Дейва из числа подозреваемых, Шелдон. Он мой старый и испытанный друг. Вы, разумеется, понимаете, что может существовать тысяча еще не известных нам людей, которые не только осведомлены об истинной ценности эровита, но достаточно алчны и бессовестны, чтобы прибегнуть к насилию в надежде завладеть формулой.

— Согласен. Но боюсь, что, когда речь идет о моей работе и моих подозрениях, я должен быть сам себе Буддой, док. Пока дело не закончено, я могу подозревать даже вас в похищении самого себя.

Бруно улыбнулся:

— Значит, вы не добились успеха не только в поисках, но и в опознании этих двух человек?

— Пока нет. Капитан Сэмсон начал розыски прошлой ночью, а у полицейской машины больше возможностей для их идентификации, чем у нас. Кстати, в разговоре со мной Сэм высказал дельную мысль. Эти парни могли забрать из дома трупы их дружка и Андре и могли стрелять в Лемминга, но, учитывая элемент времени, не могли сделать и то и другое… — Я умолк, обдумывая идею, внезапно пришедшую мне в голову. — Будь я проклят! — пробормотал я. — Ну конечно! Как я мог это упустить?

— В чем дело?

— Те двое громил, которые похитили вас, действительно стреляли у церкви, только не в Фестуса Лемминга.

— Не в Фестуса Лемминга? О чем вы, Шелдон?

— Они пытались убить Реджину Уинсом.

— Реджина? — сказал я. — Это Шелдон Скотт. Позвольте мне войти.

— Нет!

Я посмотрел на табличку с номером. Все правильно. Прежде чем покинуть дом Бруно, я уточнил адрес мисс Уинсом: номер 34 в «Кэнтербери-Комьюнити» — большом многоквартирном доме на Флауэр-стрит в Лос-Анджелесе.

— Уходите! Вы… вы…

Я застонал. К сожалению, я не стал звонить по телефону Реджине, а сразу примчался сюда, чтобы предупредить ее об опасности и, возможно, спасти от смерти. Но я забыл, что Реджина, несмотря на всю сексапильность, одна из «леммингов» и, следовательно, для нее многие вещи куда страшнее смерти, и я, по-видимому, одна из них.