Ричард Пратер - Верняк

А проще – как можно скорее выполнить обещание, данное Шейху Файзули.

Ибо сейчас я счел своей первоочередной задачей то, в чем до сих пор никак не продвинулся вперед.

Да, я отправился искать гарем Шейха Файзули. Мчась в «кадиллаке» по Голливуд-Фриуэй, в начале своего путешествия, вспомнил, как сказал Шейху: «Иногда, если мне повезет, я прямо способен чудеса творить».

Конечно, это было шутка. Но на сей раз...

На сей раз совершение чудес отняло у меня всего лишь полчаса.

Около шести тридцати вечера, теплого октябрьского вечера, я стоял в переулке, заваленном всякой мерзостью, позади второго из зданий, принадлежащих Арнольду Трапмэну. Это был супермаркет на Истер-стрит, некогда процветавшей, а теперь заброшенной.

По дороге сюда я сделал небольшой крюк и заехал в морг – взглянуть на покойного Бена Риддла, а представится случай – и на его одежду. Потом обшарил один старый гараж в полумиле отсюда, оказавшийся совершенно пустым. Если не считать трех крыс, жутко напугавших меня, когда они с визгом выметнулись из-под ног...

И вот я стоял в замусоренном переулке позади принадлежащего Трапмэну здания, на фасаде которого еще сохранилась вывеска: «Веллингтон». Было так тихо, что, когда по Истер-стрит проехала какая-то машина, я различил, как шелестят по асфальту ее шины.

Веллингтон... Двадцать лет назад это было хорошо известное имя. Братьям Веллингтон принадлежала сеть супермаркетов и в самом Лос-Анджелесе, и в его окрестностях. Но теперь все было в прошлом: братья умерли, умерло их дело, и помещения либо пустовали, либо использовались для других надобностей.

Окружающее ли запустение тому виной, или вид бледного, даже белого тела мертвого Риддла, до сих пор стоящее у меня в глазах, но я был переполнен мыслями о смерти. Однако пора было начинать действовать и думать не о мертвых, а о живых, пора было вплотную браться за поиски гарема. Пора было совершать чудеса. Ибо время их наступило, по крайней мере для меня, – твердил я снова и снова, чтобы поддержать в себе уверенность в успехе. Потому что не бывает чудотворцев, не верящих в успех.

Совершение чудес я начал с осмотра неказистой развалюхи, притулившейся к тыльной стене бывшего супермаркета. Широкая деревянная дверь, засов, ржавый висячий замок... Я взялся за него, повертел, насколько позволяла проушина, и резко потянул на себя. Посыпались куски полуистлевшего дерева, и замок с отвалившейся скобой оказался у меня в руках.

Я скользнул в развалюху. Внутри, сверкая лаком и всеми своими хромированными частями, стоял, являя разительный контраст с царящими снаружи убожеством и разрухой, новенький «линкольн-континенталь». Седан. Или, если угодно, лимузин – из тех, что предназначены для перевозки очень важных шишек. Скажем, из аэропорта Лос-Анджелеса в отель «Касакасбах».

Потом я по кругу обошел супермаркет. Странно – ни выломанных дверей, ни выбитых окон. Я вернулся к развалюхе, вскарабкался на крышу и выдавил стекло в ближайшем окне, до какого смог дотянуться.

Выдавить стекло – дело нехитрое. Тем более что у меня с собой был ролик тонкой клейкой ленты. Но шуму я все-таки наделал предостаточно. Потому что на сей раз мне досталось не заурядное оконное стекло, а толстое, армированное, каждый осколок приходилось буквально голыми руками отдирать от проволоки и складывать у ног.

Когда я влез в супермаркет, там было так же тихо и на первый взгляд пусто, как в том гараже с тремя крысами. И очень темно – даже после Истер-стрит, которая самый ослепительный полдень превращала в предвечерние сумерки.

Спустя минуту глаза мои освоились, и я начат различать уходящие в перспективу торгового зала многоярусные полки, витрины, прилавки – все находилось на своих местах и все было пустым и безжизненным. Полки, которые ломились от пестрых коробок и банок, жестянок с пивом, тюбиков зубной пасты, брусков мыла, пакетов с хлебом, дезодорантов, всевозможнейших консервов и полуфабрикатов – таких ярких, таких нарядных, что хотелось немедленно купить и тут же попробовать...

На этом мои ностальгические воспоминания прервались, потому что в глубине супермаркета, ближе к задней его стене, я заметил пробивавшийся откуда-то неяркий свет. Это все было очень подозрительно: новехонький лимузин в развалюхе, свет в заброшенном здании... Я почувствовал, как напряглись мои мышцы.

Держа палец на спусковом крючке кольта «спешиэл», я двинулся вдоль полок туда, где мерцал свет. С каждым шагом он становился все ярче и ярче, и скоро я смог определить его источник.

Он шел из-за легких двустворчатых дверей в панели, такими панелями обычно выгораживают часть торгового зала, чтобы разместить за ними небольшой склад или офис. Я присел рядом на корточки, ощутив укол боли в раненой лодыжке, и замер, вслушиваясь. Через некоторое время до меня донеслось резкое щелканье и последовавший за ним скрежет. Затаив дыхание, стиснув рукоять кольта, я выждал с полминуты и толкнул дверь.

Так я очутился в комнате. В пустой комнате. И встал во весь рост.

Теперь свет был слева от меня и лился рекой. Река эта с одной стороны была зажата голой стеной, а с другой – каким-то странным деревянным сооружением, занимавшим всю середину комнаты, оно сплошь состояло из квадратных ячеек разной величины. Точно гигантские, неправильной формы соты. По-видимому, здесь хранились образцы всех имеющихся в наличии товаров. В свое время, конечно.

Я повернулся лицом к свету и оказался как бы перед входом в некий туннель: слева – стена, справа – «соты». И в конце этого туннеля, в полном соответствии с утверждениями мистиков, философов и оптимистов, действительно был свет!

Свет лился из помещения, которое, вероятно, служило когда-то офисом, с одной состоящей сплошь из стекла стеной. И Боже, что за чудесный аквариум это был! Только вместо рыбок в нем плавно двигались девушки неописуемой красоты... Зрелище потрясло меня – не оттого, что было неожиданным, нет, я ожидал чего-то подобного, но уж так резок, так контрастен был переход от пыли, серости и запустения к этому радужному многоцветию... Это был настоящий пир для глаз – и отчасти для всех других органов чувств. Потому что и уши тоже получали свою порцию впечатлений, причем достаточно сильных. Например, невинный щебет, когда я был замечен красавицами, достиг такого накала, что больше напоминал визг. Визг, рассеченный пунктиром размеренных мужских шагов.

Да, перед аквариумом, в нескольких футах от стеклянной перегородки стоял стул, под ним – пепельница с горой окурков, рядом валялись раскрытая книжка и скомканная газета.

Сейчас стул был пуст, но не было сомнений, что совсем недавно на нем сидел страж, и теперь этот страж – судя по нарастающему шуму шагов – возвращался на свое место.