Ричард Пратер - Шеллшок

Я несколько успокоился, нащупав пару револьверов, которые я прихватил с собой на виллу. В «кольте» 45-го калибра оставалось три патрона в тот момент, когда я реквизировал его у ковбоя в офисе Уортингтона. По случайному совпадению в барабане «смит-и-вессона» их было тоже три — первые три я всадил в этого мерзкого Фредерика Китса. Таким образом этот револьвер засвечен и я в равной степени, узнай полиция, что я им пользовался. И все же я оставил более для меня привычный «курносый» 38-го калибра в кобуре, а автоматический «кольт» засунул подальше на верхнюю полку шкафа.

Потом достал из чемодана несколько марлевых тампонов, клейкую ленту и отправился в ванную ремонтироваться. Спустя пять минут я наложил на свою рану довольно сносную повязку, надел чистую белую рубашку, такие же полотняные слаксы и щегольский голубой блейзер. А еще через пять минут я привел в номер заждавшуюся меня Спри.

Номерок произвел на нее впечатление. Она осмотрела все что было на первом этаже, слетала на второй и, спустившись, подошла ко мне, стоявшему в небрежной позе супермена около имитации камина.

— Вижу ты привык путешествовать первым классом, Шелл Бонд?

— Для любимой жены ничего не жалко.

— Уютное гнездышко. И кто же я теперь. Миссис?

— Ты почти угадала. Миссис Вильямс.

— Ну, конечно, как глупо с моей стороны, что я так быстро забыла, Вилли. Полагаю, именно так мне теперь следует тебя называть? — Спри стрельнула в меня глазками и похлопала махровыми метровыми ресницами, либо поощряя меня, либо проветривая помещение.

— Совсем необязательно. Я записался как Вильям. Так что зови меня просто Вильям, за пределами этой комнатенки, конечно.

— О'кей, Билл.

— Нет, нет — это звучит чересчур фамильярно, если ты будешь называть Вильяма Биллом. Впрочем, после того как мы сойдемся поближе… скажем, вместе примем душ или побултыхаемся в этой бурлящей ванне…

Она одарила меня шаловливым взглядом.

— Ну, конечно, мистер Вильямс. Только не раньше, чем вы отгоните наш «мерседес». Или «роллс»? А может, «порш»?

— Хорошо, дорогая. Я отгоню все три. Или, может быть, один все же оставить?

— Да нет, сегодня, пожалуй, воспользуемся нашим личным самолетом.

— Ах, да. Хорошо, пойду припаркую его. А тем временем ты, детка, припаркуй свое роскошное тело на это недостойное тебя ложе. Когда вернусь, буду бдительно стеречь твой сон, как верный рыцарь Вилли.

Она выжидательно подняла ко мне лицо, потом, не дождавшись, положила восхитительные руки мне на плечи и легонько поцеловала в подбородок, и я пожалел, что не успел побриться и принять душ. Потом, плюнув на подобные мелочи, я импульсивно притянул ее к себе. Она не оттолкнула меня, наоборот, уютно устроилась на моей груди, как будто это было для нее самым обычным жестом. Я с наслаждением подержал ее в своих объятиях, ощущая обволакивающую теплоту ее тела, благоухание роскошных волос. С сожалением отпустил и вышел в Долину Солнца. В темноту и неизвестность.

На самые неотложные дела у меня ушел час. Я оставил «лазер» в двух кварталах от конторы по прокату автомобилей на Сороковой улице в Финиксе. Просто бросил ее, положив ключ зажигания под ножной коврик рулевого отсека. Протопал километра полтора до другой прокатной конторы «Херц», адрес которой нашел в справочнике ближайшей телефонной будки, и ангажировал там темно-синий «меркурий-капри». Во второй раз за ночь мне пришлось предъявить водительское удостоверение и кредитную карточку на свое имя. Хотя никто, за исключением нескольких уголовных типов, двое из которых наверняка сейчас испытывали сильнейшую головную боль, не должен был пока разыскивать бравого сыщика Шелла Скотта. Я чувствовал себя крайне неуютно, оставляя такой бумажный след.

Когда я вошел в номер виллы 333, свет везде был потушен, за исключением настольной лампы в спальне наверху.

Спри безмятежно спала в кровати. Ее прелестное лицо без косметики раскраснелось, она еще больше стала похожа на маленькую девочку, не ведавшую страхов и забот, которые таил в себе враждебный окружающий мир. Видно, перед тем как заснуть, она ворочалась, так как салатовая простыня сползла до пояса. На ней была простая ночная рубашка, прикрывавшая все, что необходимо прикрыть. Она была тонкая, кружевная, в меру просвечивающаяся. Я нахально уставился на ее несравненные упругие груди с четко отпечатавшимися под натянутой тканью пуговками сосков, и поверьте, в этот момент меня интересовали вовсе не родимые пятна.

Я осторожно подтянул простыню ей под подбородок. Сейчас она смотрелась лет на шестнадцать. Все равно маловато для серьезных намерений.

Я вздохнул и отошел. Сбросил куртку и туфли, подтянул кресло поближе к кровати, положил револьвер на полированную тумбочку, выключил свет и уселся в кресло охранять свою Спящую Красавицу.

Спри, должно быть, услышала мои манипуляции. Или почувствовала, или они ей пригрезились. Она тихо прошептала во сне: «Шел-л-л…»

Я наклонился к ней и успокаивающе погладил ее округлое плечо. Она нащупала в темноте мою руку, проворковала или промурлыкала что-то неразборчивое, заканчивающееся на мерное «пф-ф-ф». Я нежно взял ее руку в свою грубую лапищу и держал ее, как птичку, боясь, что она от меня упорхнет.

Не упорхнула. До самого утра.

Утро.

Я просыпался медленно, тяжело, как доисторическое животное, освобождающееся от липкого болота сна, длившегося миллионы лет. В затуманенное сознание проникали звуки легкого движения, к которым присоединялось мелодичное пение сирен. Опять мне снятся женщины.

Я неудобно повернулся и наткнулся на что-то твердое. Левое плечо горело, рука занемела и не слушалась. Голова тупо болела, налитая свинцом. Вроде вчера не пил… Открыв глаза, я увидел, что раненое плечо уткнулось в ручку кресла, в котором я вчера заснул в позе летчика, приготовившегося к катапультированию. Воспоминания вчерашнего дня и осознание реальности возвращались нехотя, лениво. Точно где-то тихонько напевала женщина. Спри. Через минуту или две я услышал, как она поднимается по лестнице. В двери спальни просунулась радостно улыбающаяся мордашка.

— Привет, старина, — весело пропела Спри. — Вставай и проглоти что-нибудь. Доброе утро.

— Ни слова больше! — свирепо простонал я.

— Ой! Я совсем забыла. Молчу.

Я с усилием поднялся и шатаясь побрел в ванную. Принял душ, стараясь не мочить повязку, побрился, оделся, пригладил непокорный ежик, расчесал брови. Потом спустился вниз и присоединился к Спри, поджидавшей меня в маленьком обеденном алькове. Сел напротив нее за небольшой квадратный стол.

— Доброе утро, фея утренней зари.

— Добро пожаловать в этот мир. Я уже час как встала. Есть хочешь?