Ричард Пратер - Шеллшок

— Ты, конечно, можешь не отвечать на мой следующий вопрос, но я бы на твоем месте ответил, если бы хотел, чтобы дело двинулось быстрее, без раскачки и почесывания нескромных мест, как ты поэтично выразился.

Он рассмеялся хриплым, гортанным смехом.

— Я просто тебя прощупываю, Скотт. Непросто оценить человека, разговаривая с ним по телефону. Мне было бы достаточно взглянуть на тебя…

— Ну, и что же ты нащупал? И зачем тебе это?

— Кажется, ты парень с яйцами. Вообще-то надо оценивать каждого, с кем приходится иметь дело. Знаешь, встречаются старушки с кинжалами в корсетах, крутые с виду парни с заячьими хвостами…

— Позволь мне вернуться к моему первому вопросу. О'кей? К чему вся эта секретность, тайны мадридского двора, рыцари плаща и кинжала? И почему я не могу оперировать твоим именем и всем прочим?

— Видишь ли, — он задумчиво помолчал, — некоторые из моих… э… давних соратников, случись им узнать, что этим делом занимается известный сыщик по имени Шелдон Скотт, могут начать вставлять ему палки в колеса.

— С какой стати они вдруг начнут это делать?

— Позволь оставить твой вопрос без ответа. Лично тебя это не касается, ты уж поверь.

— О'кей, пусть это останется на твоей совести. Так что за препятствия они могут начать чинить на моем пути? Может быть, выставят на дороге танк с самонаводящимися ракетами?

— Обязательно, если таковой окажется у них под рукой.

— Великолепно! Тогда хотя бы назови, кого мне следует опасаться.

— А вот это тебе не нужно. В конце концов, я всего лишь прошу тебя разыскать мою дочь и попросить ее сделать то, о чем мы говорили.

— Мистер Романель, но мне необходимо это знать для пользы дела. Если ты думаешь, что я стану отбиваться камнями от современного танка или расчесывать волосы медузы, не зная, кто сидит за его управлением или прячется за ее нелицеприятным обликом, то тебе следует подумать еще раз. И чем скорее будешь думать, тем больше времени сэкономишь. Для себя, не для меня.

— Ты говоришь почти как я, Скотт. Возможно, ты и прав. Я с уверенностью могу назвать имя только одного человека, встречи с которым тебе следует избегать, поскольку она может оказаться не из приятных. С этим человеком я тесно сотрудничал до последнего времени, а точнее — до четырех дня прошлого понедельника. Его зовут Альда Чимаррон. Ставлю десять к одному, что именно люди этого неблагодарного сукиного сына подстрелили меня.

— Это уже что-то, что может мне помочь.

— Так как мне?

— Я не это имел в виду.

— Я знаю. Извини… не смог удержаться.

— Ты сказал, что участвовал с ним в ряде предприятий. Какого рода?

— Так, разных…

— Ты не просветишь меня на этот счет?

— Скорее нет, чем да…

— Ясно. Что ты можешь сказать о тех двоих, которые в тебя стреляли? Ты знаешь кого-нибудь из них?

— Не имею ни малейшего понятия, кто эти ублюдки. Поразмыслив, я пришел к выводу, что Альда просто нанял их, чтобы они уконтрили меня. Жаль, что я их не разглядел. Все произошло слишком быстро. Бах! Бах! И я валяюсь на асфальте в луже крови. Думал, что мне хана.

— Поправь меня, если я ошибусь, но они целились хреново, если тебя выпускают из больницы через неделю после нападения. И еще, у меня сложилось такое впечатление при чтении той газетной истории, что твое ранение не настолько серьезно.

— Не серьезно? Что ж, по твоим меркам оно может и так, Скотт. Для тебя это были бы пустяковые царапины, ковбой? Действительно, это приключение меня здорово позабавило. Жду не дождусь, когда смогу повторить его. Оно добавило остроты в мою жизнь.

— Ну, я не хотел тебя обидеть, и все такое.

— Да ладно уж. Эти чертовы ханурики замочили меня чисто, проделав дырки в мясе. Одну в плече, другая пуля лишь содрала кожу на бедре, даже не задев кость. Мне просто повезло, дружок. Кроме той дуры, что они засадили мне в брюхо. Да и то, клизмами в белых халатах заштопали меня на совесть и нашпиговали фармакопеей, как рождественского гуся. Так что руки я им все равно не подам.

— Я просто обратил внимание на то, что ты охотно раздавал интервью налево и направо, валяясь на асфальте. Я имею в виду ту статью в «Рипаблик», в которой ты признаешься на весь божий мир, что надеешься еще повидаться с дочерью перед смертью…

— Да, вот тут ты меня подловил, парень. Действительно, откуда ни возьмись вынырнул этот паскудный бумагомаратель, как черт из табакерки. Я тут лежу, не понимая в каком мире нахожусь, в нашем паскудном или в ином благословенном, а тут ко мне подскакивает этот парнишка лет двенадцати и сует микрофон в физиономию. Ты представляешь?

— Да. Я даже примерно догадываюсь, о чем он тебя спрашивал.

— Этот клистрон из колледжа набросился на меня полуживого и атаковал одиннадцатью сотнями вопросов, и я точно ответил на пару-тройку, только чтобы убедиться в том, что черти еще не уволокли меня в ад и не начали готовить из меня жаркое. Конечно, глупо было с моей стороны трепаться о том, что я собираюсь увидеться со своей дочерью. Но, как я уже сказал, в тот момент я был уверен в том, что мне кранты. А в последнее время я много думал о Мишели, вот и ляпнул первое, что пришло на ум. Хорошо, что еще не упомянул ее имя.

— Еще меня озадачило вот что: тебя подстрелили прямо на стоянке перед «Медигеник», а штопать почему-то поволокли в «Скоттсдейл Мемориал». Почему было не оказать тебе помощь прямо на месте?

— Потому что я предупредил весь наличный медицинский персонал, что мои друзья переломают им руки и ноги и отвертят головы, если меня немедленно не отвезут в «Мемориал». Да еще пригрозил выставить им иск миллионов на десять за невыполнение последней воли умирающего. Я никак не мог допустить, чтоб меня отнесли в «Медигеник».

— Но почему? Это что, плохой госпиталь? Или, может быть, там лечат исключительно вегетарианцев, или…

— Нет, это отличный госпиталь. Высококлассные специалисты, цветные телевизоры и по крайней мере штуки три медсестры, которые не выглядят как борцы-тяжеловесы или служащие морга. Я просто не хотел, чтобы меня туда клали.

— И ты не можешь назвать мне причину?

Продолжительное молчание. Наконец, Романель нехотя ответил:

— Возможно, ты и прав. «Медигеник» — это госпиталь, которым владеет Альда Чимаррон. Припоминаешь это имя? Там всем распоряжается он и председатель попечительского совета доктор Блисс. Филипп Блисс. Да что там, частично он принадлежит и мне. Такой ответ тебя удовлетворяет?

— Вполне. Ладно, больше у меня вопросов нет. Остальную информацию мне предоставил Уортингтон с твоих слов, думаю.

— Так точно.

— И последнее. Ты случайно не помнишь полное девичье имя твоей жены, дату и место вашей женитьбы, имя человека, за которого она вышла замуж после вашего развода. Твоего преемника, я хочу сказать.