Ричард Пратер - Шеллшок

Но у меня не было времени вслушиваться в то, что бормотал Романель. Я ткнул пальцем кнопку «Вниз», чтобы спустить лифт, затем круто развернулся и подскочил к открытому, но пока еще пустому дверному проему последней комнаты, снова миновав доктора Блисса и не обратив на него ни малейшего внимания. Блисс меня не интересовал, несмотря на то, что он был хирург и наверняка имел при себе парочку скальпелей. Беспокоил меня тот парень, который слышал вопль доктора насчет «Шелла Скотта», и он должен был вот-вот вывалиться в коридор, как бетономешалка, как снежный обвал, как вторая, наиболее мощная и опасная часть землетрясения, как…

Нет, не «вот-вот», а уже сейчас. Он уже появился. И вид его действительно был ужасен. Он уже качнулся вперед, готовый раздавить что-нибудь всмятку, вытянув руки и скрючив пальцы — вот в каком виде он нарисовался в коридоре. Его губы были отведены назад, обнажая большие квадратные зубы, которые двигались, как жернова и скрипели. Увидев его, вы бы тоже поняли, что он рассержен не на шутку, что он просто рассвирепел. И у меня не было никаких сомнений относительно причины его свирепости.

Но все в этот шумный, грохочущий, суматошный момент складывалось для меня почти идеально. Поскольку, проносясь мимо вопившего Блисса и приближаясь к двери, я отвел назад правую руку, сжал кулак, превратив его в почти смертоносное оружие, когда из дверного проема выплывала туча под названием Альда Чимаррон, я уже начал выбрасывать этот кулак вперед, а когда Чимаррон двинулся на меня через разделявшее нас пространство, мое оружие стартовало ему навстречу. Такое случается, когда блестящие ученые отправляют космический корабль в математически выбранную точку в пространстве, куда несколько лет спустя прибудет новая планета и даст себя сфотографировать, иными словами, одна дуга пересекается с другой в безбрежном пространстве с обалденной точностью. Примерно так, только в нашем случае это произошло мгновенно. Вот именно, практически мгновенно.

И здесь я должен признать, что Альда Чимаррон обладал молниеносными рефлексами. Он увидел меня сразу, как только вышел через открытую дверь, рыча, пыхтя и скрипя зубами. Он, конечно, искал меня, и я оказался тут как тут, так что удивительного в том ничего не было. Но, кроме того, он увидел мой уже запущенный смертоносный кулак, рассекавший воздух, и когда ему было совершенно невозможно полностью уклониться от него, он сумел молниеносным движением убрать голову в сторону и на достаточное расстояние, чтобы мой кулак не обрушился на всю его пасть, включая губы и зубы и, возможно, челюсти с деснами. Вместо этого костяшки моих сжатых в кулак пальцев впечатались в его массивную челюсть, высоковольтная дуга моей стремительной руки вместе с предплечьем пересеклась с неровно подрагивающей траекторией его челюсти с точностью космического корабля, прибывающего к месту встречи с планетой, и я не смог бы сделать более точного расчета, имея даже под рукой компьютер и миллиметровку.

В момент встречи моего страшного кулака с его слоновьей челюстью раздался такой жуткий хруст, что от него стало больно в ушах, он был даже громче и смачнее, чем звук, который издала черепушка ковбоя, когда я приложился к ней корешком книги. Я уже не сомневался, что как бы ни был крепок и вынослив Чимаррон, этот мощный удар уложил его налолго.

Но и мне он тоже не принес особой радости. Я почувствовал себя так, будто у меня взорвался кулак, и осколки костей брызнули струей от моих пальцев, через кисть и локоть, прямо в плечо; мне показалось, что в мою руку вначале впрыснули бензин, растянули все суставы и затем подожгли. Стартовая скорость, которую имел Чимаррон при выходе из комнаты, в сочетании с его огромной массой заставила его двигаться приблизительно в том же направлении, в каком он двигался в момент старта, то есть он стремительно мчался в коридор по косой траектории, а после удара она стала еще круче и к этому добавилось вихревое, винтообразное движение всего тела.

Я даже не видел, как он ударился в стену, потому что сразу развернулся лицом к двойной двери в конце коридора. Она все еще была раскрыта, но я знал, что лифт приближается, что он совсем близко, поскольку я нажал на кнопку. Но нажал ли? Конечно… Из бокового коридора послышались шлепающие звуки — чьи-то шаги. Человека мне не было видно, но не иначе, это был доктор Блисс, удирающий с места происшествия. Пока у меня полный порядок: один в ауте, другой смылся. Но и мне пора рвать когти.

Я сделал мощный бросок к лифту — неужели я все-таки не нажал эту долбаную кнопку? — и тут же одна моя нога застыла в воздухе. Я бы не остановился, если бы что-то не держало меня сзади за плащ и рубашку, и это «что-то» сдавило мне шею моим же воротником и выдавило из меня гортанно-клокочущее «Гх-а-а!» Странно, но в поле моего зрения не было ничего, что могло бы сотворить такое. Да, это действительно было странно.

Я знал, что в коридоре никого не было за исключением Блисса, Чимаррона и меня. Блисс исчез, Чимаррон по моим расчетам, валяется у стены и, наверное, постанывает. Остался я. Но ведь не сам же я проделал этот трюк. Мне стало почти жутко. Ситуация была невероятной, невозможной и поэтому очень жуткой. Еще более невероятное заключалось в том, что схватив меня за шиворот, «оно» в тот же миг взялось за меня по-настоящему. Я должен доложить вам следующее: когда с тобой происходит что-то, что, ну, никак происходить не может, ты начинаешь сомневаться в себе самом. На ум приходят мысли о неземных силах и прочих призраках. И тебе кажется — как в кошмарном сне, — будто вот-вот, сию же минуту, гороподобный Потрошитель Яиц скушает тебя на закуску. Между тем это «нечто» продолжало выдавливать из меня потроха, поворачивать к себе, и, наконец, я увидел…

Нет, ребята, это уже слишком, подумал я.

Если я нанес мощнейший удар в челюсть Альды Чимаррона и вырубил его абсолютно, если он сейчас лежит бесчувственный на полу, то кто же этот огромный тип? Кто этот жлоб с закатанными толстенными губами и торчащими под ними большими квадратными зубами, который двигается, пыхтит и рычит? Который намотал на одну руку всю мою одежду, а другую — громадный, крупногабаритный металлический молот наподобие ручных придатков у монстров в фильмах-ужасах, — нацелил в мою переносицу?

Впрочем, мне было недосуг разбираться, кто или что это. Ясно было одно: «оно» хочет меня прикончить. В моменты великих опасностей, например, таких как смерть, мозг начинает пахать, как компьютер. И в моей голове, будто сверкающие молнии, заметались, отскакивая друг от друга, миллиарды мыслей. Я спокойно выбрал из этих миллиардов молний парочку, которая показалась мне ближе других к истине. Итак, это чудовище, чем или кем бы оно ни было и откуда бы оно не появилось, несомненно принадлежало к мужскому роду. Даже в созвездии Арктур самки не могли быть столь отвратительны. Следовательно, у этого монстра должно быть как минимум одно яйцо, но скорее всего два. Хотя на его родине эти принадлежности, возможно, называют по-другому: «флипсы» или «коксы». Но как бы они не назывались, яйца представляют собой исключительно и даже восхитительно чувствительные инструменты, что может на целой стопке библий подтвердить мужик, которому хоть раз попадало по этим орешкам.