Эд Макбейн - Королевский флеш

— В спальне.

Она пошла туда, и, наливая коньяк в бокалы, он услышал, как она набирает номер. Когда он вошел, она сидела на краешке кровати, прижав трубку к уху.

— Да. В коробке на дне бельевого шкафа. Только посмотри, чтобы это были памперсы, которые на всю ночь. И, Фелис, было бы неплохо сначала высадить его на горшок. — Она немного послушала, затем сказала: — Да. Я уверена, что, когда ты сменишь, он снова уснет. Если будут проблемы, перезвони мне по этому телефону, — и она продиктовала номер Алекса. Снова послушала. — Не знаю. Будут проблемы, перезвони. — Она повесила трубку, взяла у Алекса бокал и отпила немного. — Ах, спасибо, очень вкусно. Надеюсь, она управится. Похоже, она девочка ответственная, как думаешь?

— Да, — ответил Алекс, вспомнив о том, что старушка Фелис любит рай-виски с имбирем. Но распространяться на эту тему он не стал — скажи он Джессике, что ее малыш остался с малолетней алкоголичкой, она, пожалуй, опрометью бросится туда. Да и Фелис к тому же явно пыталась казаться взрослой, а на самом деле, наверное, ничего крепче пепси не пила. — Хочешь послушать записи?

— За этим мы сюда и пришли, — улыбнулась она, встала и пошла вслед за ним в гостиную.

— Сядь на диван, — сказал он. — Усилители расположены так, что тут самый лучший звук.

— Хорошо, — согласилась она.

— Некоторые пластинки немного поцарапаны. Они у меня давно, и я часто проигрывал их. Больше всего мне их не хватало, когда я был в… — Он осекся. Он чуть не проговорился о том, что сидел.

Она только-только опустилась на диван и поставила бокал на кофейный столик, когда он замолчал. Джессика подняла взгляд:

— Что?

— Пластинки.

— Так что с ними?

— Когда я был у матери в Майами, — продолжил он, — мне очень их не хватало. Я и пробыл-то там всего неделю, но успел соскучиться.

— Могу понять, — сказала она.

— Человек привыкает к вещам. Я все время их кручу, потому мне их и не хватало.

— Да, — она согласно кивнула. — Надеюсь, что эта соплячка знает, как сменить пеленку.

— Да, она кажется очень сметливой. Она учится в частной школе, знаешь?

— Да.

— А вот это Чарли Паркер. — Он протянул ей альбом. — Сейчас я выбрал пластинку, которая покажет тебе, чем различаются разные стили. Например, тут есть несколько его ранних записей, по которым можно увидеть, что он играл в начале карьеры, понимаешь? А эта — переиздание. Она включает записи многих групп, в которых он играл, и из них ты поймешь суть. Идет?

— Идет, — ответила она. — Я готова.

Улыбнувшись, он поставил пластинку. Когда из усилителей послышались первые звуки, он отрегулировал высокие и низкие тона, затем спросил:

— Громкости хватит?

— Да, прекрасно.

— Отлично, — и он сел напротив нее в кресло у книжных полок, где на боку стояли пластинки.

— А тебе отсюда все хорошо слышно? — спросила Джессика.

— Да. — Он подумал, что она могла бы пригласить его сесть рядом на диван, но он не собирался повторять ту же ошибку, что с той честной из Майами. Сегодня — медленно и непринужденно. — Первую вещь он записал с оркестром Нила Хефти, она называется «Репетиция». Тут очень хорошие исполнители, некоторых ты, наверное, знаешь. Шелли Манн на ударных, например. Знаешь Шелли Манна?

— Нет, — ответила она.

— А Флипа Филипса? Он играет на тенор-саксе.

— Нет.

— А вот и Паркер. Слушай. Он сейчас вступит на альте.

— Ох-х, — она вздохнула, кивнула, закрыла глаза, откинула голову на спинку дивана и закинула ногу на ногу. На мгновение юбка приоткрыла бедро, и она автоматически одернула ее рукой, затем начала покачивать ногой в такт музыке. — Очень красиво.

— Да, — кивнул он. — Ни одна пьеса не аранжирована, как видишь. Он сочиняет музыку по ходу дела. Джазисты просто берут аккорды песни и составляют собственную мелодию. В этом вся красота. Все сочиняется по ходу дела. Они могут играть одну и ту же песню две ночи кряду, и каждый раз это будет по-разному.

— Импровизация, — сказала Джессика.

— Вот именно, импровизация. Слушай.

— Мой муж играет на пианино, но не джаз.

— Я не знал, что он музыкант.

— Это его увлечение. Он не профессионал.

Алексу не слишком нравилось, что они разговаривают, когда играет музыка, — когда слушают джаз, не разговаривают. Это надо слушать. Она открыла глаза, наклонилась, чтобы достать сигарету из сумки. Закурила, выпустила струйку дыма, наклонила голову набок, словно прислушиваясь к тому, что доносится из усилителей, но он понимал, что она вовсе не врубается. Когда она сказала: «Под это трудновато танцевать», он подумал: «Под это и не танцуют, это слушают и не разговаривают». Однако промолчал.

Она допила «Гранд Маринер» и сказала:

— Я сто лет не танцевала. Мой муж не умел танцевать. Ничего, если я еще себе налью?

— Я принесу. — Он встал было со стула, но она уже шла к бару. Наливая себе, она сказала:

— Странно. Как мало ты знаешь о человеке до того, как выходишь за него замуж. Мы прожили вместе год, а я так и не знала, что он не умеет танцевать. — Она закрыла бутылку и, вместо того чтобы снова сесть на диван, сделала несколько пируэтов по комнате, чуть не пролив бокал. Она рассмеялась:

— Под это очень трудно танцевать, — и пошла к стулу, что стоял у левого динамика.

— А теперь послушаем эту запись, — сказал Алекс. — Это квартет Чарли Паркера, который был у него осенью 1948 года. Называется «Птичка». Это было прозвище Паркера.

— Ах-ха, — вздохнула она. — В детстве у меня не было проигрывателя. И я много слушала радио. Вестерн кантри, вот и все, что у нас передавали. Я жила на молочной ферме в Висконсине, там до сих пор живет мой отец. Когда я была маленькой, у меня была корова. Моя собственная корова. Могу поспорить, что у тебя в детстве своей коровы не было.

— Нет, — согласился он.

— Дейзи. Я называла ее Дейзи.

Он чуть было не сказал, что знает одноногую проститутку, которую зовут точно так же, но вовремя остановился.

— Я кормила ее, доила. Я очень хорошо заботилась о ней. Когда я пошла в школу, отец стал просто выгонять ее на пастбище. Она была уже слишком стара, чтобы давать молоко, но он не хотел отсылать ее на бойню, потому что знал, как я люблю эту старую корову.

Алекс понял, что нет смысла пытаться заставить ее слушать музыку. Если хочет поговорить — пусть. Поговорим. Медленно и непринужденно, пусть погуляет на длинном поводке.

— Где ты училась? — спросил он.

— В УКЛА — колледже при Лос-Аджелесском университете. Я специализировалась по английскому языку. Мой муж там тоже учился тогда, мой будущий муж. Там мы и познакомились. Он собирался получить степень магистра по психологии образования. Мы несколько раз встречались, но из этого ничего не получилось — мы шли каждый своим путем. Я снова встретила его уже в Нью-Йорке. Я работала для «Рэндом Хаус». Они устроили большой вечер с коктейлем для писателей, чьи рукописи я редактировала, и там я увидела Майкла. Моего мужа. Он написал книгу, которую «Рэндом Хаус» собирался издать. Потом они стали требовать от него слишком многое переделать, и он послал их к черту, но в то время думал, что они вот-вот его издадут, и потому был там, и я тоже. Так мы снова встретились. Мы начали часто встречаться. Мы уже не были детьми. Это было семь лет назад. Мне было двадцать два, ему двадцать шесть, так что мы решили, что можем жить в одной квартире.