Фредерик Дар - Убийца (Выродок)

— Готово дело, — объявил я, глубоко вздохнув.

Я сел около трупа и хорошенько приложился к бутылке — не для храбрости, а потому что хотелось.

Я опять убил человека. Об этом мог догадаться любой дурак: результат был налицо. Я посмотрел на труп. Левая рука фараона лежала на столе, и на безымянном пальце блестело золотое кольцо. У этого несчастного дурня была семья! Значит, переполоха следовало ожидать очень скоро. Вместо двадцати четырех миллионов мне светили наручники и фургон с мигалкой. Прощайте, банковский счет, «альфа» и все остальное…

— Ну? — спросила Эрминия.

— Что?

— Что дальше?

Она уже успела обрести обычное спокойствие.

Я обхватил голову руками.

— Так… Сначала надо запрятать эту дохлятину. Потом ты пойдешь за черной и белой краской…

— Для чего?

— Чтоб нарисовать машине другие номера. Будем сматываться.

Она вздохнула:

— Куда?

— Подальше, Тут пахнет паленым.

— Но подумай сам: такая машина не может проехать незамеченной, даже с другими номерами. К тому же они не будут соответствовать техпаспорту. Стоит первому попавшемуся инспектору тебя остановить, и…

— Ты можешь предложить что-нибудь получше?

— Да… Мы спрячем труп и уберемся отсюда… Переночуем где-нибудь в другом месте. Утром я схожу на разведку. Если к тому времени ничего еще не обнаружат, ты пойдешь в банк и снимешь со счета деньги. Не все, но большую часть. Потом мы пересечем границу и доберемся до Генуи. Там ты продашь машину — пусть даже за бесценок: дело не в деньгах, а в скрытности. Ведь новому хозяину придется ее перекрасить — из-за французских номеров. Это позволит нам выиграть время. Мы сядем на поезд до Рима…

Она опять была права.

— Что ж, неплохо…

Подвала в доме не было, и спрятать труп оказалось нелегко. Я долго рыскал в поисках подходящего места и в конце концов остановился на угольном чулане. Я отнес туда убитого один, взвалив на плечо. Я сбросил его в угол и закидал всей дрянью, которую только смог найти в доме. Этого было вполне достаточно: нам требовалось выиграть лишь несколько часов.

Мы наспех собрали вещи, взяв только самое необходимое, и Настало время уезжать. У меня сжалось сердце: я уже успел привыкнуть к нашей вилле. Я пережил здесь славные минуты — минуты спокойствия, которые были в моей жизни большой редкостью.

Выйдя на улицу, я вздрогнул. Рядом с «альфой» стоял черный велосипед, велосипед полицейского.

Я открыл багажник машины, и мне удалось засунуть туда велик, сняв предварительно колесо и повернув руль.

— Выкинем его где-нибудь на берегу, — сказал я Эрминии. — В каком-то смысле это нам даже на руку: подозрения не сразу падут на меня…

Вскоре мы уже покинули Мантон. Я чувствовал сильную усталость от многочасовой езды.

— Куда едем?

— В Монте-Карло…

По дороге мы сбросили велосипед с обрыва на песчаный пляж, так, чтобы он сразу привлекал внимание. Когда я вернулся после этого к машине, в глазах Эрминии стояли слезы.

— Что это с тобой?

— Я все думаю об этих миллионах…

— Да брось ты! Накрылись они, ну и черт с ними! Ну, успокойся, моя прелесть…

Внезапно машину начало уводить в сторону.

— Что это? — забеспокоилась Эрминия.

— Похоже, пробили колесо.

Действительно: задняя левая шина сплющилась в блин.

Я терпеть не могу менять колесо в дороге и сначала хотел позвонить в какой-нибудь гараж. Однако, поразмыслив, решил, что лучше справиться самому: механик может нас запомнить, и это будет совсем некстати, если к тому времени нас уже хватится мантонский домовладелец.

Я снял куртку и засучил рукава, как и полагается обломавшемуся автомобилисту.

Домкрат лежал в багажнике. Я подставил его под машину, а Эрминия вылезла и стала прохаживаться взад — вперед. Я немного повертел рукояткой, потом решил ослабить гайки, пока пробитое колесо не оторвалось от земли. Сняв колпак, я непонимающе уставился на ступицу. К ней была прикреплена маленькая пластиковая обертка от визитной карточки, испачканная смазкой. Я раскрыл обертку; внутри нее оказалась почтовая квитанция.

Хотите верьте, хотите нет, но я не слишком удивился. Бывают моменты, когда на чудеса почти не реагируешь…

Эрминия, наблюдавшая за мной, невероятно спокойным голосом спросила:

— Квитанция?

— Да…

— Какой город?

— Каньес…

Она прижала руку к груди, словно пытаясь сдержать Удары сердца. Я сел рядом с ней на насыпь. На квитанции был почтовый штамп Визиля и стояла дата — двадцать седьмое. Наш расчет оказался точным.

— Это совсем рядом, — пробормотал я. — Заночуем в Каньесе, рядом с нашими миллионами, а? И завтра, с утра пораньше…

— Еще как!

После этого потрясения я менял колесо целых полчаса: руки сделались будто ватными.

Мы плюхнулись на сиденье, как двое влюбленных, которые только что впервые нашалили и до сих пор от этого не опомнились.

Я засмеялся — блеющим старческим смехом.

— Что скажешь, Эрминия?

— Мой отец всегда говорил, что последнее слово остается за случаем.

— Он мудрый человек. Кстати, ты мне о нем никогда не рассказывала. Где он живет?

— Далеко…

Но мне, в общем-то, было наплевать на ее папашку, и я быстро оставил его в покое.

— Представляешь, лапуля, бывает же такое!.. Наверное, и у душегубов есть своя счастливая звезда…

— Не иначе.

— Значит, завтра — вперед, на Италию?

— Да…

— А доллары?

— Что — доллары?

— Как Нам их провезти?

— Я положу их под корсет: куплю его специально по такому случаю.

— Но ты в нем сразу растолстеешь. Будешь выглядеть как беременная.

— Дай бог каждой женщине родить двадцать четыре миллиона…

— Надо будет забрать и те десять, что лежат у меня на счету. Что-то у меня аппетит разгорелся… А потом… После Италии? Я там долго киснуть не собираюсь.

— Так в чем дело? Найдем самолет в Северную Африку… Там доберемся до Танжера… А после Танжера — весь мир у наших ног…

— Тем более что это край фальшивых паспортов…

Болтая без умолку, мы доехали до Кадьеса. На ближней его окраине красовался отличный мотель. Мы свернули к нему, и я поспешил запрятать нашу тачку в самый дальний угол подземного гаража. Потом снял в мотеле номер, назвав вымышленную фамилию. Я не хотел засыпаться, подойдя к цели так близко… Слишком уж красиво было то, что с нами происходило… Нам все-таки представилась возможность выполнить задуманное: то есть сначала зацапать желанный мешок, а потом уж навострить лыжи.

Переехав границу, я намеревался подарить родине Данте еще один труп. У меня уже было достаточно опыта, и я знал, что вдвоем с бабой далеко не уйдешь. К тому же Эрминия знала, кто я такой, и я не мог позволить ей увезти с собой такую тайну. Даже наши миллионы — и те не заставят ее держать язык за зубами. Рано или поздно наступает момент, когда самые крутые, самые умные, самые любящие и скрытные женщины роняют непростительную фразу.