Владимир Типатов - Время собирать камни

- Понимаю, вас угнетает бездействие следствия, - сочувственно вздохнул опер. – Но должен вам заметить, что по закону, у следователя есть десять дней с момента доставки вас в наше учреждение. Так что – не обессудьте. А что вы скажете о бытовых условиях содержания в камере? Есть какие-то пожелания? Сейчас совсем другие времена настали, и человек состоятельный вполне может позволить себе иметь в камере и телевизор, и холодильник, даже евроремонт можно сделать в камере.

- Евроремонт в камере делать не надо. Я не собираюсь обустраиваться здесь надолго. А вот переселиться в одиночную камеру я бы не отказался.

- А что в общей камере вас не устраивает? Есть проблемы с контингентом?

- Нет никаких проблем, просто я люблю тишину и одиночество, тогда мне лучше думается, а подумать мне, как вы догадываетесь, есть о чём.

- Действительно, подумать вам есть о чём. Хорошо, я дам команду, чтобы вас отвели в одиночную камеру, кстати, в этой камере, год назад сделали капитальный ремонт, конечно не евроремонт, но достаточно хороший. Тогда у нас отдыхал один, тоже очень богатый "пассажир", так вот он рассказывал, что волею случая, довелось ему провести несколько месяцев в тюрьме за границей, в частности – в Швеции. Он рассказывал поразительные вещи: там задержанному предлагают на выбор постельное бельё, белое или цветное. Предлагают на выбор камеру и даже сокамерников. Представляете, там пятиразовый «шведский» стол, Интернет, спортивный зал и даже женщин определённого поведения - и всё за счёт заведения. Но, до шведского уровня нам ещё далеко, но хотелось бы хоть как-то благоустроить наше учреждение, - с сожалением вздохнул опер. – Кстати, тот богатый сиделец спонсировал нашему учреждению энную сумму денег, и после отсидки, до сих пор не забывает нас.

- Это по его просьбе отремонтировали камеру?

- Скажем так - при его финансовой поддержке.

- Находясь здесь, я даже рубля не могу снять со своих счетов, тем более, что они наверняка заблокированы, - сказал Виктор, догадавшись, куда клонит опер. – Если посодействуете открыть хотя бы некоторые счета, тогда и я мог бы стать вашим спонсором.

- К сожалению, это не в моей компетенции, - вздохнул опер, и Виктор увидел, что сожаления по этому поводу у майора вполне искренние...

...И опять Виктор шёл по длинному коридору СИЗО в сопровождении женщины-контролёра, только теперь она конвоировала его обратно в камеру.

- Вы каждый день дежурите? – спросил Виктор и попытался оглянуться.

- Разговаривать и оборачиваться нельзя, - строго сказала контролёр и слегка замедлила шаги, разрывая расстояние между ней и арестованным. Виктор опустил голову и больше не проронил ни слова.

- Лицом к стене, - приказала контролёр, останавливаясь возле дверей камеры и забренчала связкой ключей. И это приказание Виктор выполнил молча.

- Заходим в камеру, - сказала женщина-контролёр и захлопнув за ним дверь, закрыла её на замок, потом открыла «кормушку» и тихо сказала: - «Я дежурю через сутки», и тут же захлопнула «кормушку».

- Через сутки, - машинально повторил за ней Виктор, и медленно опустившись на скамью, задумался.

«Видимо я на долго застрял здесь, если опер предлагает сделать мою камеру немного благоустроенней и уютней, наверняка он что-то знает такое, что неведомо мне. Неужели я действительно надолго становлюсь здесь пассажиром? Так, спокойно, надо что-то делать, надо подключать рычаг Архимеда, только мне не надо переворачивать землю, мне надо только перевернуть этот следственный изолятор, а перевернуть его можно только одним рычагом – денежным. Значит надо искать того, кто сможет выкупить меня отсюда, за любые бабки, я потом всё верну с процентами, только свалить бы отсюда».

Мысленные рассуждения Виктора прервал стук открываемой «кормушки».

- Виктор Сергеевич, может у вас сигареты кончились, так я могу поделиться, - сказала женщина-контролёр, протягивая ему начатую пачку. – Я всё-равно скоро сменяюсь, так что обойдусь без курева.

- Благодарю, - сказал Виктор, подходя к окошку и взяв пачку, погладил протянувшую её руку. – У меня как раз свои кончились.

Женщина выдернула свою руку из его руки и захлопнув окошко для раздачи пищи, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Грудь её поднималась и опускалась, она прерывисто дышала и беззвучно что-то шептала побелевшими губами. Вспомнились и замелькали перед глазами кадры фильма «Тюремный роман», о любви следователя прокуратуры и осужденного бандита.

- Нет...нет...ни за что...я же не сумасшедшая, запретный плод всегда сладок, - прошептала женщина-контролёр, не открывая глаз и всё ещё прижимаясь спиной к стене. - Но Боже, как же он красив!

- Светлана Георгиевна, ты чего не выспалась? - раздался рядом мужской голос и женщина-контролёр вздрогнула и открыла глаза.

- Да...вчера дети...у меня же их четверо, - смущённо улыбнулась женщина. - То с одним провозищься, то с другим уроки...поздно легла. Знаете, как это тяжело одинокой женщине одной управляться?

- Я понимаю, но работа есть работа...

- Извените, товарищ капитан, больше не повторится.

- Да я так просто, для порядка, - махнул рукой капитан, с повязкой дежурного на рукаве, и пошёл дальше.

- Да, тяжело и тоскливо жить одинокой сорокавосьмилетней женщине, если она уже позабыла, когда в последний раз обнимала и целовала мужское тело, - тихо прошептала женщина-контролёр и постояв ещё несколько минут у двери камеры, за которой находился понравившийся ей мужчина, вздохнула и медленно пошла по коридору останавливаясь напротив каждой камеры, прислушиваясь к доносившимся из камер звукам и открывая небольшое, застеклённое смотровое окошко, прижималась к нему глазом...

...Литвиненко сидел в кресле в своём кабинете, и нетерпеливо посматривая на часы, улыбался своим мыслям. Как он и предполагал, на следующий день после ареста Виктора Крутова, ему позвонила госпожа Коэн и попросила о встрече. И вот, буквально через пять минут, эта встреча должна состояться. Но женщины, как известно, любят опаздывать, и Литвиненко приготовился ждать ещё лишних несколько минут, но к своему великому удивлению, ровно в назначенный срок, в дверь кабинета постучалась секретарша и доложила, что в приёмной ожидает аудиенции госпожа Коэн.

- Пусть войдёт, - сказал Литвиненко и, посмотрев на своё отражение в полированной поверхности стола, несколько раз провёл рукой по волосам, приглаживая их. Он вдруг с удивлением обнаружил, что волнуется. С чего бы это?

Секретарша исчезла и через секунду в дверном проёме появилась Ципора и неторопливой походкой направилась к столу. Широко улыбаясь, Литвиненко поднялся со своего кресла и направился навстречу даме.