Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни.

— Израильтянка, кажется? — спросил начальник КрУВД.

— Да, израильтянка, — подтвердил Литвиненко. — Госпожа Коэн.

— Красивая? — живо заинтересовался прокурор.

— Я таких красивых женщин ещё не встречал. У неё такие задница и груди…в общем, я бы не отказался поплавать с ней в моём бассейне.

— Понятно, — засмеялся прокурор. — Так может быть это она причина твоей неприязни к Крутову? Положил глаз на её задницу?

— Нет, причина в другом, — нахмурился Литвиненко. — А её задница и так достанется мне, когда она приползёт в мой кабинет на коленях, просить за своего любовника.

— А что, они любовники?

— Думаю, что да. Этот Крутов ни упустит своего шанса.

— Хорошо, я сделаю всё от меня зависящее, — сказал прокурор, опять наполняя свою рюмку водкой.

— И я приложу к этому свои усилия, — сказал начальник КрУВД и последовал примеру прокурора — наполнил свою рюмку водкой.

— Я не сомневался в том, что вы окажетесь настоящими друзьями, — улыбнулся довольный Литвиненко, и сделал знак всё ещё плавающим в бассейне девушкам, чтобы они вылезли из воды и подошли к столу…

…«Ну, здравствуй, старушка. Не думал, что опять придётся свидеться. Верно, говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекаются», — грустно усмехнувшись, подумал Виктор, неторопливой походкой, проходя через тюремный двор следственного изолятора, построенного ещё в конце позапрошлого века и, как и все здания подобных учреждений построенных тогда в виде креста. Такой вот крест — самый распространённый вид тюремных построек царской России, способствовал обеспечить максимальный контроль за многочисленными, требующими постоянного пригляда, обитателями тюрем. Пять лет тому назад, в девяностом году, следуя этапом из Средней Азии на Дальний восток, Виктор почти две недели просидел в этапной камере этого СИЗО.

Наконец Виктор и его сопровождающий, пожилой контролёр, пересекли двор и вошли в здание. Миновав большое количество промежуточных решётчатых дверей, Виктор и сопровождающий его контролёр вошли в мрачный, выкрашенный в ядовито- зелёный цвет, коридор. Наконец конвоир остановился возле одной из дверей, отпер её ключом и так же молча, ни проронив ни слова, закрыл её вслед за вошедшим внутрь Виктором.

На приветствие вновь прибывшего, никто из обитателей камеры не ответил. С трудом привыкая к тусклому освещению, которое обеспечивала затянутая под потолком металлической сеткой лампочка, Виктор огляделся. Камера была небольшая, рассчитанная на восемь человек. По обеим сторонам от прохода, в два ряда, и в два яруса располагались металлические койки. Верхний ярус был полностью обитаем, а на нижнем — одна койка была свободной. Положив на неё принесённый с собой матрац, Виктор начал неторопливо застилать его бельём.

— Ты откуда, такой красивый тут нарисовался? — спросил Виктора лежавший на кровати сосед. — Прикид на тебе не из дешёвых. Из «бобров», что ли?

— Ну, не из «козлов», это точно, — усмехнувшись, сказал Виктор и, кончив стелить постель, снял ботинки и лёг на неё.

— А ты чего здесь разлёгся? — спросил сосед справа, приподнимаясь с кровати и с неприязнью посмотрев на Виктора.

— Так тут единственная свободная койка, вот я и занял её, — невозмутимо сказал Виктор. С крайних верхних коек, как по команде, одновременно свесились две головы и стали с любопытством рассматривать наглого фраера.

— Ты кто по масти? — продолжал наседать сосед, уже сидя на койке и явно настраиваясь на конфликт. — Может мне западло с тобой рядом находиться.

— Ну, так закажи себе отдельный номер-люкс, — усмехнулся Виктор, продолжая, как ни в чём не бывало лежать на койке.

— Это вы, суки позорные, заказываете себе номера-люкс за границей, а мы здесь в коммуналках и трущобах ютимся! — закричал кто-то с верхнего яруса, перемешивая слова с отборной бранью. — Богатеи, твари…ненавижу вас…

— Чего это с ним? — с равнодушным видом спросил Виктор соседа. — Ты, случайно, не знаешь?

— А хрен его знает, — усмехнулся сосед. Внимательно присматриваясь к Виктору. Его озадачил невозмутимый вид новичка, который вёл себя так, словно всю жизнь провёл в тюремных камерах. — Наверное, ты ему не понравился.

— А я не баба и не пидар, чтобы кому-то нравиться, — сказал Виктор.

— Так пидарами здесь запросто становятся, — сказала свесившаяся со второго яруса башка и радостно заржала.

— Ты базар фильтруй, дефективный, — не меняя тембра голоса и своего положения на кровати, сказал Виктор. — А то ведь и ответить придётся.

— Перед тобой что ли, ответить? — спросил Виктора сосед и вдруг выбросил вперёд руку, целясь новичку камеры прямо в лицо. Хотя в камере было те так уж и светло. Виктор увидел сверкнувшее жало заточки и ударом ноги выбил смертоносное оружие у нападавшего. Быстро поднявшись, Виктор неуловимым движением руки нанёс короткий удар нападавшему в горло. Тот захрипел и упав на колени в проход между коек, задёргался в судорогах. Виктор вышел из прохода между койками, и встал спиной к двери так, чтобы держать в поле зрения всю камеру. С верхнего яруса спрыгнули два молодых парня с фигурами борцов и медленно двинулись на Виктора. В руках у них тоже были заточки.

— Да что тут у вас, арсенальная камера? — с усмешкой спросил Виктор, не выпуская из виду обоих нападавших. Теснота камеры играла ему на руку, напасть на него сразу двоим не представлялось возможным, поэтому операция была поэтапной. Сначала Виктор перехватил и вывернул руку с за точкой одному нападающему, а потом «успокоил» ударом ноги в лицо второго.

Пришёл в себя и появился в проходе сосед по койке.

— Ты откуда, такой крутой? — тихим голосом спросил он Виктора, всё ещё морщась от боли. — Зону топтал раньше?

— Было дело, — нехотя сказал Виктор.

— А чего темнил? Нам сказали, что в хату богатого лоха кинут, и что надо на него «жути нагнать». Выходит, что мы на нормального пацана бочку покатили и ментам на руку сыграли?

— Выходит, что так, — пожал плечами Виктор.

— Вот падлы, — покачал головой сосед и хотел сплюнуть на пол, но во время вспомнил, что плевать на пол в хате нельзя, витиевато выматерился. — Я откликаюсь на Лешего, а ты?

— А я на своё имя, — секунду подумав, сказал Виктор, решив не раскрывать перед мало знакомым сокамерником свою былую кличку. — Меня зовут Виктор.

— Не хочешь светить своё погоняло? — криво усмехнулся Леший. — Всё равно узнаю, ведь на тюрьме, как и на зоне, почта работает лучше, чем на воле.

— Узнавай, если тебе это надо, — пожал плечами Виктор и поняв, что конфликт полностью исчерпан, направился на своё место и вновь вытянулся во весь рост на койке, устало закрыл глаза. Арест, и заключение его под стражу, а потом препровождение в следственный изолятор, оказались для него полной неожиданностью.