Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни.

— Что это? — спросил Виктор, с интересом наблюдая за её действиями.

— Одна интересная схема организации производства, называется «толлинг». Что ты собираешься делать с последней партией продукции, которая сейчас хранится на складе?

— Продавать, что же ещё? — удивившись такому вопросу, сказал Виктор. — Найдём покупателей, и продадим.

— А ты уверен, что найдёшь покупателей?

— Уверен.

Сидевший на соседнем сиденье Савичев, в разговоре не участвовал и только постоянно вздыхал и мечтательно закатывал глаза, не в силах оторвать взгляд от обтянутой джинсами, очень соблазнительной задницы Ципоры.

— Господин Савичев, а на столько времени, на комбинате хватит сырья? — повернувшись к нему лицом, спросила Ципора.

— На месяц, — вздохнув, сказал тот.

— А что потом?

— А потом, наступит…писец, — вместо директора комбината, ответил Виктор.

— Писец, это такой пушистый зверёк? — спросила Ципора, с удивлением посмотрев на Виктора.

— Да, пушистый зверёк, а у некоторых даже очень пушистый, — усмехнувшись, сказал Виктор.

— Хищник?

— Ещё какой!

— Кусается?

— Нет, не кусается — засасывает.

Савичев не выдержав, рассмеялся. Ципора с удивлением посмотрела на него, не поняв причину его веселья.

— Извините, — сказал тот и, отвернувшись, чтобы не видела Ципора, продолжал давиться от смеха.

— Я не понимаю, при чём здесь этот зверёк? — опять повернувшись к Виктору, спросила Ципора. — Ты хочешь заняться бартером? Хочешь менять алюминий на пушнину?

— Видишь ли, тот пушной зверёк, который пригоден для бартера, называется песец, — тоже еле сдерживая смех, сказал Виктор.

— Так что ты намерен делать в создавшейся ситуации? Проблемы с поставками сырья, финансовые дела комбината тоже находятся в плачевном состоянии. Я буду докладывать своему руководству, но мне хотелось бы знать, как ты хочешь выходить из создавшегося положения.

— Есть одна задумка, — нехотя сказал Виктор.

— Какая, если не секрет, — спросила Ципора, с интересом посмотрев на Виктора.

— А ты мне поможешь её осуществить?

— Смотря, какие шаги ты хочешь предпринять.

— Деньги своей фирмы я не хочу, да и не могу сейчас тратить на реанимацию этого комбината, они у меня завязаны на других проектах, так что…есть два выхода, и один из них — это брать кредит в государственном банке.

— С таким-то отрицательным балансом? На Западе ни один банк не дал бы кредит в такой ситуации.

— Здесь не Запад, можно выбить кредит, правда стоить он будет очень дорого. Государственный банк даже охотно пойдёт на это, но условия поставит кабальные.

— Виктор, ты очень рискуешь.

— Риск — благородное дело.

— Я думаю, что не всегда.

— У тебя есть идея получше?

— Думаю, что да.

— И какая же?

— Сначала ты скажи, каким ты видишь второй выход?

Ответить Виктор не успел — вертолёт вдруг заболтало в воздухе и он начал резкими толчками, словно по лестнице прыгая со ступеньки на ступеньку вниз, резко снижаться.

— Это что, катастрофа!? — вскрикнула Ципора, с беспокойством посматривая то на Виктора, то в иллюминатор.

— Командир, есть проблемы? — спросил Виктор вышедшего из кабины второго пилота.

— Дозаправиться надо, — буркнул тот, торопливо направляясь в хвостовую часть винтокрылой машины.

— Дозаправиться, — недовольно хмыкнул Виктор. — А чего такая посадка? Не дрова везёшь — людей.

— Двигатель чего-то барахлит, нельзя лететь дальше, пока не разберёмся в чём дело, — хмуро посмотрев на Виктора, сказал бортмеханик, выглянув из кабины пилотов.

— Еш баая? [1] Еш баая? (ивр.) — Есть проблемы? — спросила Ципора, не заметив, что от волнения перешла на иврит.

— Эйн баая, аколь бесседер, [2] Эйн баая, аколь бесседер.(ивр.) — Нет проблем, всё в порядке. — тоже перейдя на иврит, сказал Виктор, заглядывая в испуганные глаза Ципоры.

— Виктор…

— Я сейчас выясню, — ободряюще улыбнувшись ей, сказал Виктор и, поднявшись со своего места, направился к кабине пилотов.

— Как долго намерены разбираться? — спросил Виктор пилотов, открыв дверь в пилотскую кабину.

— До утра точно не полетим, а там — как масть пойдёт.

— Если завтра в девять утра не вылетим, и вы сорвёте мне сделку, я добьюсь, чтобы вас всех уволили к чёртовой матери.

— Лучше стать безработным, чем покойником, — огрызнулся командир винтокрылой машины.

— А вот тогда посмотрим, что для вас будет лучше! — почти крикнул Виктор, и со злостью захлопнув дверь в кабину пилотов, вернулся на своё место.

— Ну и где это мы приземлились? — внимательно осмотревшись вокруг, спросил Виктор. — Что-то, кроме этой пародии на аэропорт, населённого пункта я поблизости не наблюдаю.

— До населённого пункта отсюда, как до Луны пешком, — недовольно буркнул один из членов экипажа. — Самим не очень-то хочется загорать в этой дыре.

— Загорать?! — удивлённо воскликнула семенившая вслед за Виктором Ципора. — Как можно здесь загорать, когда нет солнца, а вокруг снег и так холодно?

— Это у дяди такая шутка, — хмуро посмотрев на неё, буркнул Виктор. — Будем загорать у печки, если вон в той избушке, которая, как я подозреваю, именуется местной гостиницей, есть дрова.

— Это гостиница? — удивлённо спросила Ципора, с некоторой опаской посмотрев на небольшую, рубленую избу, вплотную притулившуюся к такой же рубленой избе с антеннами на крыше, развевающемся у крыльца российским флагом и табличкой перед входом подтверждающей, что это действительно здание аэровокзала.

— Гостиница, — подтвердил всё тот же член экипажа. — Мы здесь уже несколько раз останавливались на ночь. — До пятизвездочной не дотягивает, потому что туалет на улице и воды нет, а остальное всё на уровне.

— Если нет воды и туалета, то, что тогда на уровне? — продолжала донимать мужчин своими вопросами, избалованная цивилизацией израильтянка, а те, судя по их хмурым лицам, очень хотели ответить на её глупые вопросы по-русски — матом.

— Есть стол, стулья, кровати и печка, — сказал второй пилот и ускорив шаг, обогнал и быстрым шагом оторвался от назойливой и слишком разговорчивой израильтянки которая, мало того, что своим ярким нарядом будила в нём быка, но ещё двигаясь по узкой протоптанной в снегу тропинке так крутила своей, затянутой в «резиновые» джинсы, большой задницей, что у него, действительно, как у быка глаза стали наливаться кровью.

Наконец вереница из шести человек приблизилась к рубленому бараку и поднялась на крыльцо.

— Гостевые комнаты направо, а мы будем в комнате для отдыха экипажа, — сказал пилот и, свернув налево, толкнул ногой тяжёлую деревянную дверь.

Гостиница представляла собой типичный образец архитектурного стиля — «доперестроечный северный модерн». Редким гостям этого, богом забытого аэропорта, предоставлялись три комнаты, в двух комнатах стояли по четыре кровати, и одна комната — одноместная, наверное, это был номер люкс. Ещё одна небольшая комнатушка служила кухней.