Лоренс Блок - Грехи отцов наших

Наступила пауза, прерывать которую мне не хотелось. Я следил за ходом мыслей этого человека.

— Ричард объяснил причину ухода тем, что хочет разобраться в себе. Очень удобная формулировка, не правда ли? Разобраться в себе… Но я не старомоден, я его понял. Видимо, подспудно надеялся, что Ричард в конце концов осознает, что для него лучше всего поступить в колледж. Прошел бы год, два, но он непременно бы это понял.

Он снова замолчал, потом вскинул на меня глаза.

— Во всяком случае, когда он стал жить самостоятельно, я не видел причин для беспокойства. Мальчика приняли на хорошую работу, он устроился в порядочное христианское общежитие, — в общем, я чувствовал, что он стоит на твердой почве. Это не означало, что он навсегда должен остаться продавцов антиквариата, но какое-то время можно было не беспокоиться. А потом — потом он познакомился с Венди Хэннифорд и стал жить с ней во грехе и разврате. Да-да, она развратила моего мальчика! И в итоге…

В этот момент мне вдруг вспомнилась надпись на стене одного мужского туалета: «Счастье — это если твой сын женится на парне одной с ним веры». М-да… По всей вероятности, Ричард действительно был гомосексуалистом, но таким скрытным, что отец и не подозревал об этой стороне его жизни. А вот когда он завел отношения с особой женского пола, тот всерьез заволновался.

— Но, простите, преподобный отец, сейчас огромное количество молодых людей живут вместе, не оформляя брак.

— Я не так оторван от реальности, как может показаться, мистер Скаддер, и сей факт не отрицаю, хотя и не могу с ним мириться.

— Судя по тому, что я только что услышал, вы не просто не можете с этим мириться.

— Да, вы правы, есть кое-что еще.

— Что же?

— Я абсолютно убежден, что Венди Хэннифорд была порождением зла.

Я почувствовал первые признаки начинающейся головной боли и принялся растирать виски кончиками пальцев.

— Отец девушки просил меня помочь обрисовать портрет своей дочери. Вы считаете ее порождением зла. Что конкретно вы имеете в виду?

— Она была гораздо старше Ричарда. Она совратила невинного и принудила его к неестественным отношениям.

— Ну, всего-то на три или четыре года постарше.

— Да, я знаю, вы правы, если придерживаться общепринятой хронологии. Что же касается житейской искушенности — их разделяла целая вечность. Девица была аморальной; иными словами — Венди Хэннифорд была порочной извращенкой.

— Скажите, вы когда-нибудь встречались с ней?

— Да, — ответил пастор. Из его груди вырвался тяжелый вздох, но ему удалось побороть свои чувства. — Это случилось только однажды, и должен сказать, одного раза мне вполне хватило.

— Когда вы виделись?

— Сейчас трудно припомнить точно. Кажется, весной. В апреле или мае.

— Ричард привел девушку сюда?

— Нет, что вы! Ричарду хватило ума не приводить эту особу в святую обитель! Я сам отправился в квартиру, где они… проживали. Поехал туда специально, чтобы встретиться с ней и поговорить, поэтому выбрал такое время, когда сын был занят на работе.

— И увиделись с Венди.

— Да.

— А зачем, кстати, вам было с ней встречаться?

— Я хотел, чтобы она оставила в покое моего сына. Зачем же еще?

— И она отказалась?

— Да, мистер Скаддер, она наотрез отказалась. — Вэндерпол откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Ох, слышали бы вы выражения, которыми пользовалась эта девица! Она насмехалась надо мной, язвила, оскорбляла… Она… Нет, не могу вспоминать, мистер Скаддер. В общем, она ясно дала понять, что не намерена отступаться от Ричарда и что ее вполне устраивает их совместное проживание. Ничего более неприятного, чем встреча с этой особой, у меня не было в жизни.

— Значит, больше вы ее не видели?

— Нет, ни разу. С Ричардом встречался несколько раз по различным поводам, но, естественно, не в той квартире. Я пытался поговорить с ним об этой женщине, но — увы! — ничего не достиг. Он полностью попал под ее влияние. Секс, это орудие дьявола, дает женщинам определенного сорта неограниченную власть над впечатлительными, влюбчивыми юношами. Мужчина слаб, мистер Скаддер, и часто, очень часто он бессилен перед всемогущими чарами женской греховности.

Священник тяжело перевел дыхание; я видел, как трудно давался ему рассказ.

— Справиться с зовом плоти очень нелегко… И в конце концов собственная греховная натура этой особы ее же и погубила. Она наложила на Ричарда плотское заклятие, а в результате оно обратилось против нее самой.

— Послушать вас, так она была просто ведьмой!

Тонкие губы тронула едва уловимая улыбка.

— Ведьмой, говорите? В сущности, так оно и есть. В прежние времена ее непременно обвинили бы в колдовстве и предали сожжению на костре. Сейчас же стало модным разглагольствовать о всяческих неврозах и психических отклонениях. А вот прежде прямо говорили о ведьмах и одержимых дьяволом. Иногда я задумываюсь: действительно ли мы такие просвещенные, какими хотим выглядеть, и что хорошего дает такая просвещенность. По всей вероятности, ничего.

— А что же она дает?

— Простите, я вас не понял.

— Я спросил, есть ли что-нибудь положительное в наше время?

— А, теперь понятно! — Вэндерпол снял очки и устроил их на колене. Раньше я не мог разобрать цвет его глаз, теперь же увидел — светло-голубые, с золотистыми искорками. — Вы не веруете в Бога, мистер Скаддер. В этом, вероятно, и кроется причина вашего цинизма.

— Может быть, вы правы.

— Отвечаю на ваш вопрос. Господь всех нас любит, и эта великая и жертвенная любовь несет в мир добро. К пониманию этой истины непременно придут все — если не в этой жизни, то потом, когда настанет время предстать перед Всевышним.

Лучше бы увидеть добро еще при жизни, подумал я. И спросил, был ли Ричи верующим.

— Последнее время он испытывал некоторые сомнения. Ричард так ушел в процесс осознания самого себя, что у него не осталось времени для осознания Бога.

— Понятно.

— А потом, на моего сына наложила заклятие Венди Хэннифорд. Не смотрите на меня так — я выбираю слова обдуманно и утверждаю: Ричард в буквальном смысле пал жертвой ее заклятия.

— А каким он был раньше?

— Очень хорошим мальчиком, чутким, внимательным, обаятельным.

— У вас никогда не было с ним проблем?

— Никаких. — Он снова водрузил на нос очки. — Знаете, мистер Скаддер, я все время виню себя.

— За что?

— За все. Как это там поется в песенке? «Дети сапожника ходят босыми», да? Замечательная сентенция, как раз подходит к моему случаю. Должно быть, я слишком много времени уделял своей пастве и почти совсем не занимался единственным сыном. Я ведь воспитывал его один. Когда-то мне думалось, что все будет очень просто, а на самом деле…