Лоренс Блок - Грехи отцов наших

— Мистер Скаддер…

— Я жду вашей исповеди, Вэндерпол. Почему вы убили Венди Хэннифорд, а затем позволили собственному сыну умереть вместо себя?

— О чем вы говорите? Я вас не понимаю.

— Бросьте, все вы прекрасно понимаете.

— Мой сын совершил страшное преступление. Я совершенно уверен, что он и сам не знал, что делает, что он был невменяем. Я его простил и теперь ежечасно молю Господа, чтобы и Он простил Ричарда…

— Вы сейчас не на кафедре, а я не ваш прихожанин. Я тот, кто знает все, о чем, как вы надеялись, не ведает больше ни единая живая душа. Ваш сын совершил единственный грех — он убил себя. Но больше никого. Ричард не был преступником.

Долгое время он сидел молча, переваривая услышанное. Голова его склонилась; со сложенными вместе ладонями он был похож на молящегося. Однако я был уверен, что он сейчас далек от вознесения молитв.

— Что заставляет вас… думать так, мистер Скаддер? — В тоне Вэндерпола сквозило искреннее любопытство.

— Те факты, которые мне удалось разузнать, да еще то, как все они совпали и подошли друг к другу.

— Не поделитесь со мной своими изысканиями?

Я кивнул. Затем и пришел, чтобы высказаться до конца, чего не сделал при последней встрече с Хэннифордом, к чему был очень близок во вчерашнем разговоре с Триной, но вовремя сдержался.

Вэндерпол был единственным человеком, которому я должен был сказать все.

— Вам известно, что дело об убийстве Венди было сразу же закрыто. С точки зрения полицейских, все было ясно. Однако я зашел с другой стороны. Я не стал искать убийцу, а принялся собирать информацию о Венди и вашем сыне. И чем больше узнавал о них обоих, тем труднее мог поверить общепринятому мнению, что Венди убил Ричард.

На него как на единственно возможного преступника указывало то, что в приступе истерии он бегал перед домом, а его одежда была заляпана кровью. Но стоит отбросить на время этот факт, как стройная картина начинает рушиться.

С работы в тот день Ричард ушел раньше обычного, так как почувствовал себя дурно. Конечно, желудочные колики легко симулировать, но зачем? Он и не думал возвращаться домой, хозяин магазина выставил его силой.

Когда он все-таки вошел в квартиру, времени уже практически не оставалось. А ведь он должен был успеть изнасиловать девушку, убить ее и выбежать на улицу. То есть действовать надо было очень быстро.

В течение того рокового для всех дня поведение Ричи ничем не отличалось от обычного, он вел себя как всегда ровно и спокойно. Что касается боли в животе, так пищевые отравления случались у него и прежде. Однако по официальной следственной версии, парень ворвался в дом, и что-то настолько вывело его из себя, что заставило пойти на преступление.

Что же это было? Вспышка чувственного желания? Он не был насильником. К тому же давно жил вместе с Венди, а значит, теоретически мог вступать с ней в половую связь в любое время, когда захочется. Но чем больше я узнавал о нем, тем сильнее убеждался, что они никогда не спали вместе. Жили, но не спали.

— Почему вы так решили?

— Да потому, что ваш сын был гомосексуалистом.

— Вы лжете!

— Нет, это чистая правда.

— Но с точки зрения религии, отношения между двумя особями одного пола отвратительны и должны быть строго наказаны. Это богопротивно.

— Вполне возможно. Я не большой специалист в этой области. Единственное, чем могу вас утешить, — Ричарду не очень нравилось то, чем он занимался. Ричи метался, не мог найти себя, в его душе царила полная сумятица — и из-за вас, и из-за его матери. Эта неразбериха чувств мешала ему, преследовала на каждом шагу, делала невозможной нормальную сексуальную жизнь.

Остановившись возле камина, я с минуту смотрел на огонь. Когда же снова повернулся к Вэндерполу, тот все еще сидел в прежней позе, вперив взор во фрагмент коврового орнамента у себя под ногами. Негромким голосом я продолжил:

— Знакомство с Венди оказало на него самое положительное воздействие: он успокоился, жизнь его вошла в стабильное русло. Да что там говорить — он наконец-то обрел счастье и умиротворение, которых так ему недоставало. И вот однажды он несвоевременно пришел с работы и увидел нечто, от чего у него помутился рассудок. Что же это было?

Священник, замерший как статуя, хранил молчание.

— Можно предположить, что Ричи застал Венди с другим мужчиной. Однако с чего бы ему так волноваться по этому поводу? Венди от него не таилась, ему было известно, каким образом появлялись деньги, в изобилии водившиеся у девушки; он знал, что она принимает на дому мужчин, пока сам он находится на работе. Кроме того, в квартире не были обнаружены следы пребывания постороннего человека, а он ведь никак не мог растаять в воздухе, едва Ричи в порыве ярости начал кромсать несчастную бритвой.

Кстати, о бритве. Откуда Ричард ее раздобыл — да еще в считанные секунды? Сам он пользовался электрической; в наши дни молодежь не бреется безопасными лезвиями. Кое-кто, правда, носит подобные штуки в кармане, чтобы при возможности пустить в ход вместо ножа, но не мне вам рассказывать, что Ричи был не из таких.

Возникает вопрос и о том, куда он мог деть эту злосчастную бритву после совершения убийства. Сыщики решили, что он выбросил ее в открытое окно, а потом ее подобрал какой-нибудь мальчишка или бродяга…

— Чем же вам не нравится такая версия, мистер Скаддер?

— Она маловероятна. Расследованием установлено, что он мог использовать и нож. Я посетил ту кухню — там полным-полно разнообразных ножей, от самого маленького до тесака для рубки мяса. Но одна деталь доказывает, что убийца не пользовался ими: все они аккуратно лежали в задвинутых ящиках стола. Человек, охваченный слепой яростью, не может выхватить нож, а потом тщательно задвинуть ящик обратно.

Нет, Вэндерпол, ваш сын не совершал преступления, в котором обвинялся. Вернувшись в тот день домой, он нашел Венди мертвой, и это помрачило его рассудок. Будучи человеком тонкой психической организации, он впал в истерическое состояние.

Я сделал паузу. Голова болела все сильнее, и я принялся осторожно массировать пальцами виски. Однако облегчения это не принесло.

— Вы говорили мне, что мать Ричи умерла, когда он был совсем маленьким.

— Да.

— Но забыли упомянуть, что она не просто умерла, а покончила с собой.

— Господи! Как вам удалось об этом узнать?

— Дело техники. Когда передо мной стоит цель что-то выяснить, я найду тысячи способов достигнуть этой цели. Итак, не будем отвлекаться. Ваша жена перерезала себе вены в ванной комнате этого дома, где мы с вами сейчас находимся. Что послужило орудием? Бритва?

Он вскинул на меня глаза, но промолчал.