Серж Лафоре - Белый рынок

— Удивляет или нет, неважно. Главное в том, что независимо от семейного положения Ален Сэмпл ее дело веду я, и ваше сообщение ничего не меняет.

— Напротив, оно меняет все. Мы не разведены. Да и подумайте сами, откуда у нее пять тысяч долларов, выплаченных в качестве залога, чтобы выйти на свободу до суда? Думаете, она эту сумму сэкономила из денег, заработанных на вязании детских вещей?

Гаррет промолчал.

— Вы адвокат, — продолжал Кертис. — И как адвокат, конечно же, не можете не знать, как реально делаются дела и в полицейских участках, и в тюрьмах, и в прочих связанных с ними учреждениях. Несмотря на строжайший запрет, любой заключенный имеет возможность без труда общаться с внешним миром. Как только Ален арестовали, она вспомнила обо мне. Я немедленно перевел на ее счет в банке сумму, раза в три большую, чем требовалось для залога.

Гаррет на мгновение задумался.

— Если она вас покинула, почему же тогда вы пришли ей на помощь?

— Ну, что бы там у нас с ней ни было, не чужой же она мне человек в конце концов.

— Это не ответ, мистер Кертис. У Ален Сэмпл был любовник, и ее обвиняют в убийстве этого человека.

— Право, вы напрасно мне об этом напоминаете.

Гаррет снова посмотрел на часы. Кертис перехватил его взгляд.

— Напрасно ждете. Она не придет, — сочувственно повел подбородком Кертис.

— Она что, пригласила другого адвоката?

Кертис широко улыбнулся, но не ответил. Гаррет наконец понял, что перед ним опасный враг, и решил немедленно перейти в атаку, отставив недомолвки в сторону.

— Нравится вам это или нет, но давайте обратимся к фактам, — начал он, — а факты таковы, что расследование будет продолжаться, и изменить хоть что-нибудь уже не в нашей власти. Следствие совершенно не исключает, что убийство Джаспера Фергюссона прямо или косвенно связано с каким-нибудь из грязных дел, характерных для операций с наркотиками. Примите мой совет: я бы на вашем месте держался от этого расследования подальше.

Глаза Кертиса сузились.

— Судя по вашим словам, мистер Гаррет, Ален замешана в подобных делах?

— Я ее ни в чем не обвиняю. Это не моя роль. Тем не менее неопровержимо доказано, что Фергюссон в прошлом увлекался наркотиками и что обстоятельства его смерти весьма туманны и неоднозначны.

Одним прыжком Кертис сократил расстояние, отделявшее его от Гаррета. Челюсти его судорожно сжались.

— И что дальше? — произнес он шипящим голосом.

В порыве гнева лицо Гаррета залилось краской.

— Мистер Кертис, если вы позволите себе нечто подобное, я могу и рассердиться. А в результате мисс Сэмпл скорее всего снова окажется в тюремной камере лицом к стене и с руками на затылке. Если не верите, можем заключить пари.

Кертис отступил.

— У меня есть свидетели, — продолжал Гаррет возбужденно, чего прежде за собой не замечал. — Я располагаю показаниями одного официанта из бара и гардеробщицы. Могу рассказать суду о неком письме, полученном вашей женой незадолго до смерти Фергюссона, о картонной коробке из-под героина, в которой принесен пистолет, послуживший орудием убийства. Поймите: налицо орудие убийства, следы наркотиков и имеются важные свидетельские показания.

Поздно, слишком поздно Гаррет распознал снисходительное сочувствие, поблескивающее в глазах Кертиса. Это сочувствие вывело его из себя, и в гневе он произнес слова, о которых впоследствии ему пришлось горько пожалеть:

— По первой просьбе Ален Сэмпл вы немедленно предоставили деньги для внесения залога. А из этого я делаю вывод, что это дело затрагивает и ваши личные интересы.

— Да неужели? — язвительно засмеялся Кертис. — Продолжайте, мистер Гаррет, все это безумно интересно!

— Фергюссон принадлежал к вашей банде, но Ален этого не знала. Вы всегда держались в сторонке, за кулисами. Вам хотелось вернуть жену. Для этого вы и затеяли всю эту операцию. Фергюссон допустил ошибку и, вполне естественно, мог ее искупить только смертью. В кругах наркоманов такое случается сплошь и рядом. Итак, Фергюссон ликвидирован, а Ален арестована, что и требовалось доказать. И тут вы решили выступить в роли благородного спасителя. Правда, не совсем бескорыстно, потому что узел интриги затянулся слишком крепко, что заставило следствие задуматься. Такой поворот событий вы тоже предвидели, и вас он тоже вполне устраивал. В подобных обстоятельствах освободить Ален под залог до суда смог бы любой стажер факультета права. Вам оставалось лишь перевести на банковский счет Ален необходимую сумму.

Выпалив все это единым духом, Гаррет замолчал. А Кертис теперь уже откровенно расхохотался, но смех его прозвучал зловеще.

— Мистер Гаррет, вы давно работаете в адвокатуре?

— Ровно два года.

Кертис надел шляпу.

— Опыта у вас явно маловато, — с неприкрытой издевкой заметил он. — И пока не станете своего рода чемпионом в защите безнадежных дел, вам бы лучше нос дальше собственного дерьма не совать, иначе неизбежно напоретесь на крупные неприятности. Надеюсь, что вижу вас последний раз в жизни.

С полчаса Гаррет сидел в одиночестве, размышляя. Он допил пиво, затем сделал себе две порции виски, но и это не придало ему сил.

Снова раздался звук колокольчика.

В дверях стояла Ален Сэмпл. Ее прекрасные глаза сияли, элегантный костюм облегал божественную фигуру. На этот раз Гаррет заметил только ее мясистый нос.

— Я опоздала, Клэм, но у меня было много дел.

Он сурово смерил ее взглядом.

— Уходите, Ален!

— Клэм, дорогой, что с вами случилось?

— Идите вы к… — заорал Гаррет.

Она закусила губу.

— Очень жаль, Клэм. Я никак не ожидала такого приема. Может, мне лучше поискать другого защитника? Надеюсь, вы не будете об этом сожалеть!

Недалеко от парка на Падхейм-Вей на границе с Бронксом стояла вилла, выходящая окнами на Эсчестер-Вей. Оттуда открывался вид на Сити-Айленд и район Лонг-Айленд-Саунд. С трех сторон виллу окружали корабельные сосны и американские дубы, скрывавшие от постороннего взора стены из серого камня и черепичную крышу. Сад вокруг дома казался заброшенным, словно никто за ним не следил. Аллеи заросли сорняками, корни деревьев широко распластались поверх земли. В бледном свете скрытого тучами солнца место казалось зловещим.

Но Люк Стейнер не отличался ни особой сентиментальностью, ни чрезмерной чувствительностью. Сидя за рулем машины, стоящей у подножья холма, по которому спускалась улица, он невозмутимо наслаждался ароматом длинной «гаваны». Его лицо не выражало ничего, кроме скуки.

Со своего места он видел часть задней стены виллы. Время от времени его взгляд падал на вмонтированные в приборный щиток часы с беззвучно бегущей секундной стрелкой.