Алексей Макеев - Чистилище для Гурова

– Ты совершенно прав, Левушка! – успокаивающе говорила Мария. – Конечно, надо! Я тебя, бессовестная, разбудила, а ты так хорошо спал! Скажи, там от вашего застолья ничего спиртного не осталось? А то ты помнишь, как я славно после коньяка спала?

– Вроде должно было еще что-то остаться, – неуверенно ответил Лев, который, хоть немного разрядившись, уже успокоился.

– Я сейчас пойду и принесу. – Мария вскочила, бросилась в кухню и нашла в одном из пакетов бутылку настоящего французского коньяка, который вместе с бокалом принесла мужу. – Сейчас ты выпьешь, а я рядом с тобой посижу. А когда ты уснешь, я пойду и приберусь на кухне, а то вы там и насвинятничали! За вами, мужиками, глаз да глаз нужен!

Гуров хватанул полбокала коньяка, потом еще столько же и постепенно погрузился в сон. Мария осторожно, чтобы не разбудить его, встала и, закрывая за собой все двери, тихонько направилась в кухню. Только убираться она и не думала! Ее трясло от бешенства, зубы стучали, от ярости судорогой сводило губы, и она сжимала руки в кулаки так, что ногти впивались в ладони. С огромным трудом взяв себя в руки, она позвонила по сотовому Орлову – время было уже позднее, но ей было на все плевать.

– Что случилось, Маша? – ответил ей сонный голос Орлова.

И тут плотину прорвало! Яростным шепотом она крыла его самыми последними словами, обещала разбить об его голову все, начиная от горшков с цветами в его кабинете и заканчивая Кремлевской стеной, грозилась прийти в главк и разнести его по кирпичику! Это была классическая истерика, только тихая и без слез, но и так понятно, что за своего мужа она будет убивать всех без разбора! Когда она немного выдохлась, Орлов опять спросил:

– Маша! Что все-таки случилось?

– Вы все считали Леву машиной по раскрытию убийств, а он живой! – с ненавистью в голосе шептала она. – Он надорвался! Он больше не может! И если я увижу хоть одну вашу рожу поблизости от него, разорву голыми руками!

Отключив телефон, Мария села и перевела дыхание. Увидев оставленные Болотиным на столе сигареты, она покурила, потом хватанула корвалола и все-таки начала потихоньку прибираться. Разбирая пакеты, которые Болотин до конца не выгрузил, нашла там бутылку дорогущей водки и, решив, что жена да последует за мужем своим, тоже хорошенько приложилась, а потом с чувством честно выполненного долга пошла спать. Забравшись к мужу под бок, прижалась к нему, обняла и уснула – ей снился Париж.

А в это время Орлов сидел на кухне и отпивался таблетками от гипертонии – у него после Машиной истерики подскочило давление. Жена хлопотала вокруг него с тонометром, а потом уложила на диван и пришлепнула к икрам горчичники.

– А ведь я тебя, Петенька, предупреждала, что рано или поздно это случится, – тихонько говорила она. – Сколько же можно на одного Леву валить? Да и Стасова, дура, тоже не вовремя решила характер показать. Вот почему ты не разрешил мне с ней поговорить? Объяснила бы я ей что к чему! А ты? Пусть, мол, сами разбираются, не маленькие! Да, Петенька! Они не маленькие! Они большенькие! И поэтому здоровье у них от вашей проклятущей работы – не железное!

Орлов слушал ее, лежа с закрытыми глазами, а потом не выдержал:

– Да что я, крайний, что ли? Один должен страдать? Мать! Дай мне телефон.

Но сколько он ни звонил, сотовый телефон Крячко не отвечал – предусмотрительная жена Стаса его не только отобрала у мужа, но и, отключив, спрятала подальше. И тогда Орлов позвонил участковому Трофимычу и приказал, чтобы тот мухой летел к полковнику Крячко, который ему срочно понадобился. А поскольку деревенским участковым с генералами спорить не положено, тот мигом собрался и побежал.

Стас же все эти десять дней жил как на иголках. Он представлял себе, как Лева там сейчас бьется один, и крыл себя на все корки за свое малодушие, и дуру-жену за ее паскудный характер, и Орлова за то, что тот не стукнул кулаком по столу и не отменил, к чертовой матери, этот треклятый отпуск! Словом, отдых ему был не в радость! Его жена была безмерно счастлива оттого, что муж наконец-то занялся дачей: чинил, строгал, прибивал, красил, копал, выкорчевывал, пилил – короче, делал все, до чего годами не доходили руки. Да вот только не понимала она или не хотела видеть и понимать, что раздражение внутри него тем временем все растет и растет, а напряжение все накапливается и накапливается, и взрыв может грянуть в любую минуту – стоит только зажженную спичку поднести. И этот момент настал, когда Трофимыч среди ночи постучал к ним в окно. Стас выглянул, удивился и, естественно, вышел на крыльцо.

– Трофимыч! Случилось чего?

– На вот, с генералом Орловым поговори! – и участковый протянул ему свой сотовый.

Стас, уже поняв, что произошло нечто страшное, взял телефон и внезапно охрипшим голосом спросил:

– Петр, что стряслось?

– Да вот позвонил, чтобы поинтересоваться, как там у тебя рыбка ловится, – ехидно сказал тот.

– Ты надо мной издеваешься, что ли? – взвился Стас.

– А где написано, что тебе над Левкой издеваться можно, а мне над тобой – нельзя? – тем же тоном продолжал Орлов, а потом сорвался на крик: – Он тут за десять дней практически в одиночку такое дело раскрутил, что все управление за месяц не осилит! Его дважды убить пытались! Машу похитить! А он все это выдержал и практически до конца дело довел, осталось только концы почистить! Но он живой человек, и он надорвался! Мне сейчас Мария такого наговорила, что если хоть сотая часть этого сбудется, то я не жилец! А вот теперь наслаждайся отпуском дальше! И бо-о-ольшой привет супруге передай!

– Я немедленно еду к нему! – решительно заявил Стас.

– И не думай! Машка тебя если и не убьет, то по лестнице спустит точно! Да и Лева тебя радостной улыбкой вряд ли встретит! Ты лучше отсиживайся у себя там в деревне и жди – авось погода переменится! Но это вряд ли! – С этими словами Орлов отключил телефон и с довольным видом повернулся к жене: – Ты знаешь, а мне даже полегчало!

– О господи! – только и ответила она и стала снова мерить ему давление.

Крячко же, отдав телефон участковому, сказал только одно слово:

– Та-а-а! – но таким тоном, что стало ясно – это только предгрозовой раскат грома, а самое страшное – еще впереди.

Теперь Трофимыч даже под дулом пистолета не пошел бы домой – интересно же, что будет дальше, и не стоит его за это осуждать, потому что деревня – деревня и есть! Стас пошел в дом, а участковый, как бы случайно, – за ним. Крячко быстро оделся, проверил, на месте ли удостоверение и деньги, а потом начал озабоченно шарить по карманам, по столу, пошел в кухню, но, видимо, ничего не найдя, вернулся в комнату и спросил у стоявшей в дверях жены:

– Где ключи от дома и машины?