Игорь Срибный - Летучие мыши

Сербин тяжело приходил в себя. Сполохи невыносимой боли разрывали каждую клеточку его тела. И сознание долго отказывалось возвращаться…

Но резкий запах нашатыря в очередной раз шибанул в мозг, и Сербин открыл глаза. И боль тут же вонзилась клыками в каждый нерв…

Чёрная, плотная, будто осязаемая темнота окутывала комнату, и Егор подумал, что от удара прикладом по голове он потерял зрение и теперь уже ничего не будет видеть…

Через несколько минут боль поутихла, и он начал вспоминать всё, что произошло в столовой. Он медленно протянул руку к протезу, и нащупал пустоту. Движение руки причинило адскую боль, и он попытался повернуться на бок. Боль выстегнула его так, что он поневоле застонал…

Две тёмных тени сразу же метнулись к нему с двух сторон.

— Слава Богу! — узнал он голос Дарьи. — Лежите тихо, не нужно шевелиться… Нельзя вам! Нужен покой!

— Кто ещё здесь? — слабым голосом спросил Сербин.

— Это я — Настя, — ответила девушка и пересела к нему на постель. Почувствовав её близость, Егор нашёл руку Насти и легонько сжал тонкую девичью кисть.

— Сколько я был без сознания?

— Долго, — сказала Дарья. — Несколько часов. Я уже начала думать, что вы в состоянии комы…

— Где мой протез? — спросил Егор.

— Салех, когда очнулся, разбил его прикладом, — ответила девушка. — Хотите сигарету, Егор? Я собирала ваши вещи, разбросанные бандитами, и нашла початую пачку.

— Хочу, — едва слышно сказал он. — Я давно не курил, потому что моя пачка закончилась, а просить у Вазгена я не хотел.

Настя вставила сигарету между разбитыми губами Сербина и чиркнула колёсиком зажигалки. В тонком, дрожащем, как от озноба пламени зажигалки он увидел девичий силуэт и глубоко затянулся, разорвав кашлем тишину комнаты. Острая боль отозвалась в рёбрах, закружилась голова, и в неверном красноватом свете, отбрасываемым огоньком сигареты, комната поплыла перед глазами…

— Как там Гено? — спросил, кашляя, Сербин.

— Был жив, когда меня отправили к вам, — ответила Дарья. — Но я думаю, до утра он не дотянет, если они не согласятся вызвать «Скорую» или привезти к нему доктора. Егор, вы можете ответить мне на один вопрос?

— Задавайте свой вопрос, Дарья, — Егор догадывался, о чём она спросит.

— Вы ведь знали, Егор, чем закончится, ну, что произойдёт дальше, когда ударили Гено?

— Наверно, знал…

— Тогда зачем?…

— Зачем пошёл на обострение?

— Да! Зачем? Зачем вы… вы пошли на это? — голос Дарьи задрожал…

— Вы, наверно, не поймёте, если я скажу, что не мог поступить иначе…

— Наверно, нет! — Дарья всхлипнула, видимо, вспомнив, как избивали Сербина. — Вы ведь знали, что на карту поставлена ваша жизнь! А, возможно, и наша?!

— Дарья, мы не должны позволять этим подонкам унижать ни одного из нас, понимаете?

— Вы ударили его за то, что он сорвал с Насти одежду?

— Да! Он хотел унизить её перед нами! Понимаете, не перед своими дружками, а перед нами! Показать нам с вами, что он её хозяин и волен делать с нею всё, что захочет… Я не должен был оставлять это безнаказанным.

Настя осторожно сжала его руку.

— Я слышала их разговор, — после долгой паузы сказала Дарья. — Вазген сказал, что когда придёт время биться с ментами, им не на что рассчитывать. И сказал, что вы знаете об этом. Иначе, зачем бы вам затевать драку, если у вас нет надежды на победу?! Это так?

— Думаю, да, — тихо ответил Сербин. — Они уже натолкнулись на отпор, и теперь знают, что не всё в их власти. Что мы можем огрызаться и показывать зубы. И это будет постоянно нервировать их, заставлять относиться к нам с опаской, и, в конце концов, они допустят ошибку…

— Но сможете ли вы ею воспользоваться?! — воскликнула Настя. — Вы ведь…

Девушка вдруг испуганно замолчала, закрыв ладонью рот.

— Вы хотели сказать «калека», Настя? — мягко спросил Егор. — Не смущайтесь, ведь оно так и есть. И от этого никуда не денешься.

— Извините, Егор, — Настя с трудом сдерживала слёзы. — Пожалуйста! Я верю в вас! Я знаю, что вы найдёте выход! Спасёте нас всех!

Сербин промолчал, потому что не в его нынешнем положении можно было бы давать какие-либо обещания… Тем более, столь серьёзные…

— Егор, утром они хотят провести какой-то военный совет, — сказала Дарья. — И Вазген настаивает, чтобы вы непременно присутствовали на нём. Я боюсь, что они убьют вас! Егор, они ведь могут взбеситься в любой момент, и набросятся на вас… Что им передать?

— А разве у меня есть варианты? Если я не явлюсь, меня притащат силой! Конечно, я приду!

— Но как же?… Там ведь ступеньки?!

— Ничего, Дарья! Я научился спускаться по лестнице боком, удерживаясь двумя руками за перила и прыгая со ступеньки на ступеньку. Я приду! А вы можете идти, вам тоже надо отдохнуть!

— Что ж, спокойной вам ночи! — сказала Дарья, покидая комнату.

Сербин посмотрел в сторону Насти…

— Нет! Я никуда не пойду! — твёрдо сказала Настя. — Вазген сказал, чтобы я постоянно находилась при вас и ухаживала за вами. И в этом вопросе я поддерживаю его! Я остаюсь!

— Не буду скрывать, Настя, — Сербин попытался улыбнуться, но его разбитые губы выдали лишь жалкую гримасу боли. И хорошо, что Настя не видела эту попытку в темноте. — Мне это по душе…

Настя легла рядом с ним, доверчиво положив голову на его плечо, и скоро Сербин услышал её ровное дыхание…

Сербин лежал и думал о завтрашнем дне, который, возможно, станет для него последним. Мысль о сопротивлении казалась абсурдной. Безногий калека, старик со старухой, мечтающие прожить лишний день, и перепуганная девушка, знающая, насколько она лакомый кусочек для бандитов, которые только и ждут момента, чтобы овладеть ею… С другой стороны — трое до зубов вооружённых отморозков, пьянеющих от вида крови и готовых проливать её, ни в грош не ставя человеческую жизнь… Силы слишком уж неравные…

Но разве таким должен быть его конец? Подобная смерть не несла в себе печати неизбежности. Он не может, не должен умереть именно сейчас. Но как быть с остальными? У Анастасии целая жизнь впереди: любовь, семья, дети… Да и старики, познавшие любовь на закате дней, не заслуживали жестокой смерти от рук подонков… Нет, никак нельзя допустить, чтобы эти сволочи отняли их жизни! И он принял решение: он будет сражаться до последнего, пока чей-то палец не нажмёт на спуск, и бездушный кусочек стали, заключённой в томпаковую оболочку, не отправит его в вечность.

Конечно, шанс на спасение был ничтожно мал, но Сербин не мог допустить победы бандитов…

Так бывало всегда: обдумав всё и приняв решение, он спокойно уснул…

Сербин по старой привычке проснулся в 6-00 и понял, что его организм начал восстанавливаться.