Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)

Луч фонарика погас. Людмила осталась в темноте.

День был жаркий, и к ларькам с пивом даже выстроилась небольшая очередь. Чертенята цыганского племени предлагали тараньку. Мир, дружба и взаимопонимание царили «под куполами».

Правда, неожиданно возникла заминочка. Из массы плотно сбитых тел был изъят прилично одетый гражданин с лицом синюшного оттенка. Вор, которого Непейвода окрестил Короткоспинным, передал журналисту Брыкунову пакет с магнитофонными кассетами. Затем, что не предусматривалось планом Непейводы, без церемоний отобрал у доверенного лица Золтанова кружку пива, осушил ее одним глотком и спросил у Непейводы:

– Начальник, можно повторить?

Задержанный Брыкунов пять минут отрицал участие в подстрекательстве на кражу со взломом, десять настойчиво выяснял, «что мне за это будет», а на двадцатой минуте допроса сказал:

– Пока вы терзаете меня, старого, безвольного, запутавшегося человека, возможно, готовится настоящее преступление. Хозяин с кем-то говорил по телефону… В общем, Дымов не должен выйти из больницы. Прошу отметить в протоколе, что я осознал, раскаялся и чистосердечно…

На этот раз машина у дежурного по горотделу нашлась быстро. Оперативный «Форд-фокус» летел по улицам, коротко порыкивая сиреной на перекрестках. От волнения и быстрой езды у Непейводы выветрились остатки усталости. Кажется, начинало сбываться то, о чем он думал, поступая после армии в школу милиции: погоня, пистолет за поясом в обрезанной кобуре, близкое изобличение преступника.

Непейвода вообще-то сомневался, чтобы кто-то среди бела дня пришел в реанимацию убивать Дымова, и торопил водителя лишь для форса. А еще ему хотелось, чтобы в эту минуту его увидела Марина, симпатичный секретарь доктора медицинских наук Коврова.

«Форд» затормозил на стоянке у больницы рядом с запыленной черной «Волгой». Номера санкт-петербургские. Непейвода вспомнил, что директор НИИ протезирования Ковров грозился вчера навестить Дымова.

Действительно, Анатолий Николаевич Ковров сдержал слово. Взбежав по лестнице на второй этаж, где размещалось реанимационное отделение, Непейвода услышал его голос:

– Такое распоряжение мог отдать лишь полный невежа. Или… или преступник! Где главврач?

Ковров шел по коридору в развевающемся халате, стекла очков посверкивали недружелюбно. Рядом семенила медсестра. Заметив оперуполномоченного, Ковров остановился и пояснил:

– Не больница, а, извиняюсь, бардак! Про грязь я уже не говорю, но… Концов не найти, кто тут ставит диагноз, кто назначает курс лечения. Дымова едва не перевели из реанимации в общую хирургию, а для него это фактически равносильно смерти. Хорошо, что я вмешался, ведь человек только утром в сознание пришел. Представляете, что за порядочки?

Непейвода представлял.

– Ну да я так просто отсюда не уеду, – пообещал Ковров. – Кстати, совсем из головы вылетело, Дымов передал мне на хранение кассету. Однажды он надиктовал, как потерял ногу и пришел к идее создания своего протеза. На ленте не только медицинские подробности. Есть и такие, которые представляют интерес для правоохранительных органов.

Ковров замедлил шаг и вынул из кармана пиджака кассету в черном пластмассовом футляре.

Энергичным разворотом с креном за сорок пять градусов Дымов увел вертолет из-под огня пулеметов. Ответить было нечем: он летел с пустыми блоками, еще полтора десятка лет назад выпустив реактивные снаряды в «зеленку» под Кандагаром, по огневым позициям горных орудий в Панджшере, по глинобитным дувалам какого-то немирного кишлака за Гератом.

Курсовой пулемет тоже молчал – в кабине Дымов был один. Ни борттехника, ни летчика-штурмана. Он был один в кабине вертолета, и в небе он тоже был один. Внизу проплывали горные хребты бритвенной остроты. Расщелины уходили к центру Земли, открывая взгляду срезы геологических эпох и багрово-тусклые отблески праисторической магмы на дне. Но то были не отроги Гиндукуша, а Кавказский хребет. Теперь необъявленная война идет и здесь, а не только в Афганистане.

Дымов летел без боезапаса и почти без топлива. Речевой информатор приятным голосом Эрики Тынсон сообщил ему об аварийном остатке. Надо принимать решение. Грудь теснит тревога.

Дымов сдвинул форточку блистера, как всегда делал в боевой обстановке перед заходом на посадку. Подал вниз ручку «шаг – газ». Вертолет быстро терял высоту в разреженном воздухе высокогорья. Герка сдержанно порадовался, что сохранил прежние навыки. Ведь он много лет не брался за управление.

Колеса-«дутики» коснулись зеленой ковровой дорожки, раскатанной на плато, видимо специально для встречи Дымова. Сверкала медь духового оркестра, и как на демонстрации, качались алые транспаранты. Слова на них плясали перед глазами Герки, складываясь в убийственные фразы: «Да здравствуют олигархи-интернационалисты!», «Слава геям и лесбиянкам!», «Война хижинам, мир дворцам!»

Чувствуя подвох, Дымов не выключил двигатели: «Прочь отсюда, пока в баках есть хоть капля топлива. Назад, на свой аэродром – на полевой или запасной, на любую необозначенную площадку».

Однако было уже поздно. За лобовым стеклом кабины возникла красная бейсбольная шапочка, а под ней прыщавое лицо юнца, отлично Дымову знакомое. Именно этот подонок хотел отнять велосипед у подростка и получил по шее Геркиной тросточкой. Именно он вечером того же дня заставил Дымова загреметь с лестницы, неожиданно выдернув из-под ног красную ковровую дорожку.

И сейчас этот фантом в бейсбольной шапочке пытался действовать тем же способом, что и в гостинице. Дымов сжал ручку управления и нажал на кнопку пуска реактивных снарядов…

На звонок прибежала медсестра. Пересохшими губами Герка отпил из стакана терпкую жидкость и открыл глаза. Фантом исчез. Над ним склонились два человека в белых халатах. Один из них был ему определенно знаком.

– Чума? – спросил Герка слабым голосом.

– Собственной персоной. Да я это, я, Афганский Борзой. А вот товарищ – он мент, он хочет найти того, кто столкнул тебя с лестницы.

Губы Дымова шевельнулись, но ни Силкин, ни Непейвода слов не расслышали.

Непейвода посмотрел в глаза Герки Дымова, обведенные густой тенью. Это были глаза человека, который не сдастся ни при каких обстоятельствах.

– Опять я на вынужденной… – с трудом разлепил Герка бледные, запекшиеся губы.

Непейводе почудилось, что Дымов улыбнулся. Но скорее всего, то была просто игра теней в неосвещенной палате, куда через прореху в шторе ворвался луч закатного солнца.

У входа в больницу велорикшу ждала Шейла Робинсон с Минёркой на шелковом поводке, поэтому Чума торопился. Но один вопрос Непейводе все же задал: