Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Она отвела свои темные глаза от моего лица:

— Я сделала так, чтобы за ней наблюдали — с того дня, как она приехала сюда.

«Интересно, не Миллс ли занимался слежкой?» — подумал я и сказал:

— Если женщина стреляет по мишеням, то из этого не следует то, что она убийца.

— Зачем тогда она прячется? Почему она не возвращается сюда? Это могло бы оградить ее от того, чем она занималась.

— Может быть другая причина. Что вы знаете о Барклее?

На ее губах снова появилась легкая усмешка.

— Он ее любовник. Она всегда ходила к нему домой.

— Ее шантажировали. Вы знаете об этом?

— Я не верю в это.

— А ваш отец думает именно так.

— Он пытается придумать ей оправдание. На самом деле она отдавала деньги своим любовникам.

— Хорошо. Я поговорю с Барклеем еще раз.

— Вы виделись с ним?

Она нахмурила брови, а ее глаза посуровели.

— Да, я навестил его, мисс Серф. Ваш отец знает о Барклее?

Она помотала головой.

— Он сказал вам, что нашел в ее шкафу чемодан, полный всяких безделушек, взятых у его друзей? — спросил я.

— Нет, он не говорил, но она украла у меня несколько вещей. Она воровка.

— Вы ненавидите ее, не так ли?

Ее тонкие пальцы, похожие на птичьи когти, сжались в кулаки.

— Она мне не нравится, — произнесла девушка тщательно контролируемым голосом.

— Чемодан мог быть подброшен в ее шкаф.

— Вы дурак, если верите в это. Она воровка. Даже у Франклина пропадали вещи из его комнаты. Мы все знаем то, что она воровка.

— А у Миллса что-нибудь пропадало?

Ее губы сжались, глаза гневно сверкнули.

— Может быть.

— Но он бы сказал вам, не так ли?

— Он сказал бы Франклину.

— Миллс работал шофером у миссис Серф, так?

Едва заметное пятно краски выступило на бледных щеках.

— И что из того?

— А то, что она привлекательна, а у него, кажется, водится много свободных денег. Меня интересует, встречались ли они когда-либо?

— Встречались — зачем? — спросила она голосом, слегка похожим на шипение.

— Я думал, что вам уже рассказали о реалиях этой жизни, мисс Серф.

Она вынула из-под подушки носовой платок и стала покусывать его. Губная помада оставила маленькие карминовые пятна на белом батисте.

— Мне не нравятся ваши манеры, — произнесла она.

— Мало кому они нравятся, но все привыкают к ним, — ответил я, размышляя над тем, померещилось ли мне легкое движение длинных штор, закрывающих окно у постели, или нет. Я сдержал свое желание посмотреть в этом направлении, но стал внимательно прислушиваться.

Она поинтересовалась:

— Когда вы найдете ее, вы собираетесь передать ее полиции?

— Вы именно этого от меня хотите?

— Не в этом дело. Вы собираетесь или нет?

— Если я буду уверен в том, что она застрелила Дану Льюис, то да. Но сначала я должен удостовериться в этом.

— А вы не уверены?

Она была явно удивлена.

— Я не нашел мотива. Почему она должна была застрелить ее? Скажите мне, может, убедите меня.

— Мой отец отписал ей деньги. Через два года, если она все еще будет с ним, она должна получить хорошую сумму денег.

Она подняла голову, чтобы взглянуть на меня, и длинные темные локоны соскользнули с ее лица.

— Это недостаточно хорошо для мотива?

— Вы имеете в виду, что Барклей был бы уликой для развода и она бы потеряла деньги, и поэтому Дана была застрелена?

— Это достаточно просто, не так ли?

— Но у Барклея есть деньги.

— Недостаточно много. Вы не знаете ее так, как я ее знаю. Она бы не захотела быть зависимой от Барклея, по крайней мере, в том случае, если она могла с этим что-нибудь поделать.

— Все равно это не имеет смысла.

Я был уверен, что слышу, как кто-то дышит в занавешенной нише. Я почувствовал, как по моей спине пробежали мурашки.

— Если она была полна решимости заполучить деньги, она бы вернулась сюда после убийства. Идя к Баннистеру, она потеряла эту возможность.

— Раз она пошла к Баннистеру, значит, что-то пошло не так, наверное, ее заметили.

— Для человека, который не может передвигаться, мисс Серф, вы кажетесь очень хорошо осведомленной.

— Да уж. — Ее глаза спокойно встретились с моими. — Так как я не могу передвигаться самостоятельно, я принимаю меры предосторожности. Я надеюсь, вы подумаете над тем, что я сказала вам. Теперь я хочу спать. Я устала. — Выражение ее лица сменилось на грустное и утомленное. — Вы должны поблагодарить меня. Я сказала вам, кто убил вашу подругу. Теперь вам ничего не стоит довести дело до конца. — Она махнула рукой на дверь. — Франклин покажет вам выход. Я больше не желаю разговаривать.

— Если у вас появятся еще какие-нибудь идеи насчет миссис Серф, вы можете снова поставить меня в известность. Пока что вы отлично справляетесь, — заметил я.

— Я больше не желаю разговаривать, — мягко повторила она и закрыла глаза, убирая руки под простыню.

По накопленному мной опыту я уже понял, что терять на нее время больше не стоит. Тем более, что я тоже слишком устал. Это был длинный день и еще более длинная ночь. Я пересек комнату в направлении двери. Когда я открыл ее, то бросил быстрый взгляд на оконную нишу. Я не смог разглядеть многого из-за теней, но я уловил отблеск чего-то блестящего, чего-то, что вполне могло быть сверкающим мыском высоких сапог: того рода сапог, что любит носить гражданин Миллс. Мне стало интересно, знала ли Натали о его присутствии, подумав, я решил, что, наверное, она знала.

Вдалеке выстрелил выхлопными газами автомобиль, резкий звук заставил меня подпрыгнуть, и я раздраженно сказал себе, что если я собираюсь подскакивать каждый раз, когда машина выстреливает выхлопными газами, то мне будет лучше бросить свою работу и стать танцмейстером в институте благородных девиц. И как только эта идея закралась в мою голову, я задумался, а не лучше ли будет поступить именно так.

Я сидел в своем автомобиле, трясясь по неровной дороге, проходившей по пляжу, которая вела к моей хижине. Спешить было некуда, так что ехал я медленно. В небе висела луна, походившая на грейпфрут, никаких звезд и облаков не наблюдалось. Песчаная дорога все еще отдавала жаром солнца, но с моря дул легкий бриз, делавший температуру приятной. Ослепительно белый свет лучей фар моего автомобиля вверх-вниз скакал по песку.

Я очень много размышлял, пока ехал от поместья «Санта-Роза», и у меня начало созревать несколько идей — первых реальных идей за все время расследования убийства. Я думал, что это будет приятно — вернуться домой, налить себе большую порцию бодрящего напитка с достаточным количеством льда и посидеть на веранде, обдумывая эти идеи. Усталости я уже не чувствовал. Я решил хорошенько поразмыслить, увидеть, как над холмами зарождается рассвет, и лишь потом идти спать. На первый взгляд, это казалось очень хорошей программой, и я, подбавив газу, понесся, трясясь по песчаной дороге, мимо других пляжных домиков, стоящих в темноте. Мимо промелькнули полмили свободных площадок для строительства, что отделяли мою хижину от остальных, идущих вверх по крутому небольшому холму, с которого открывался отчетливый вид на мою хижину при лунном свете.