Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Пока я разговаривал, я содрал с себя смокинг и сорочку.

— Я собираюсь принять душ. Будь здесь, если тебе надо. Я ненадолго.

Открывая дверь в ванную, я внезапно озадачился, а нет ли внутри тела. Я зашел, закрыл дверь и запер ее на задвижку. Потянувшись, отдернул в сторону занавеску. Все равно никакого тела. Больше его искать негде, так что я содрал с себя остатки одежды и залез под душ. За две минуты шипящая холодная вода прочистила мне голову, как не смогло бы ничто другое. Я начинал контролировать ситуацию. Электрические часы на стене подсказали мне, что время двадцать минут двенадцатого. Анита Серф была застрелена в три сорок пять. Я был без сознания в течение девяти часов. Мои пальцы обследовали затылок. Он был нежным и казался немножко мягким, но насколько я мог судить, он все еще был целым, и хотя бы только за это следовало быть благодарным.

Тело исчезло. Это очевидно. Если его спрятали бы где-нибудь в хижине, то Брендон уже нашел бы его. Кто взял его и зачем? Я вдохнул жизнь в электрическую бритву и начал бриться. Зачем забирать тело? Зачем? Убийца что, сумасшедший? Если бы он оставил тело и пистолет, он мог бы быть практически уверен в том, что Брендон засадит меня за решетку. Но возможно, пистолет можно отследить. Неужели дело только в этом? Или же убийца не забрал тело? Может быть, кто-то другой это сделал? Мисс Болас? Я не мог представить мисс Болас, уносящую тело на своих хрупких молодых плечах. Хотя она могла это сделать. У нее достаточно мужества, но я не мог представить себе ее, делающей это. Тогда кто? И кто был этот парень в мягкой шляпе, ударивший меня? Убийца?

Дальше в своих раздумьях дойти я уже не мог. Состояние не позволяло. К тому же по двери забарабанил Брендон.

— Выходи оттуда, Маллой! — закричал он.

Я положил бритву, пощупал подбородок, и, решив, что он достаточно гладкий, накинул банный халат, и открыл дверь.

Брендон стоял как раз перед ней. Он выглядел таким же дружелюбным, как и тигр, но намного более свирепым.

— С меня достаточно! — неистово завопил он. — Ты либо будешь говорить здесь, либо поедешь в участок!

— Я буду говорить здесь, — согласился я, направляясь к столу, где мисс Болас поставила кофе. — В чем дело?

Я слышал, как она что-то напевает на кухне. «Она не смогла бы вот так напевать, — думал я, — если бы она видела Аниту Серф. Это не могла быть она. Тогда кто?»

Брендон спросил:

— Где Бенни?

Я не ожидал этого вопроса. Я не ожидал того, что он вообще знает Бенни. Я поднял кружку с кофе, задержал ее в нескольких дюймах от носа и посмотрел на него сквозь пар. Это был хороший, крепкий кофе. От его запаха у меня потекли слюнки.

— Ты имеешь в виду Эда Бенни?

— Да. Где он?

— Он в Сан-Франциско.

— Что он там делает?

— Какая для тебя разница? — спросил я, садясь на кровать.

— Им интересуется полицейский департамент Сан-Франциско.

— Неужели? Что ж, почему бы им не спросить его?

Безо всякой причины я почувствовал, как меня подирает мороз по коже. Я поставил кружку с кофе на столик рядом с кроватью.

— Бессмысленно спрашивать его, — резко произнес Брендон. — Он мертв.

Моя спина покрылась мурашками.

— Бенни? Мертв?

Голос звучал словно чужой.

— Да. Береговая полиция выловила его из Индийской бухты, — сообщил Брендон, не сводя глаз с моего лица. — Его руки и ноги были связаны струнами для пианино. Они подозревают, что он умер около девяти прошлым вечером.

Я стоял у окна и наблюдал за тем, как они уходят.

Брендон тяжело прошагал вниз по дорожке к воротам: потухшая и пожеванная сигара, зажатая между стиснутыми зубами и сомкнутыми губами, одновременно взъяренное и расстроенное выражение гладкого, упитанного лица. Полицейский в форме, открывший ему дверцу машины, отдал честь, но даже это, кажется, не доставило ему удовольствия. Он плюхнулся на сиденье и свирепо посмотрел в сторону хижины, словно хотел поджечь ее и выкинуть пепел в море.

За ним в автомобиль последовал Миффлин. Он выглядел очень задумчивым и все еще, по-видимому, размышлял о чем-то, когда машина отъехала.

Стоя у окна, я смотрел на океан и не замечал его. Дана, Ледбеттер, Анита и теперь Бенни. Мир сошел с ума: это больше не было делом об убийстве. Теперь это стало делом о резне.

Я скорее почувствовал, чем услышал мисс Болас, когда она подошла к двери. Я явственно ощутил, что она наблюдает за мной.

— Как вы сюда попали? — спросил я, не оборачиваясь.

— Я звонила тебе примерно в девять этим утром, — ответила она. — Телефонистка сказала, что трубка снята и никто не отвечает.

Она подошла ко мне.

— Мне нечем было больше заняться, поэтому я пришла. Ты лежал на полу. Свет был включен. Я переложила тебя на кровать и пыталась привести в чувство, когда услышала, как они подъехали. Я вылила на тебя виски и сказала им, что ты что-то отмечал. Я не подпускала их к тебе так долго, как могла. Я не хотела, чтобы они узнали, что тебя ударили. Мне показалось, что ты тоже не захотел бы, чтобы они знали это. По-моему, они так ни о чем не догадались, как думаешь?

— Думаю, нет.

Я достал из кармана пачку сигарет марки «Кэмел», вытряхнул две, одну дал ей, другую закурил сам.

— Виски — это была хорошая идея. Ты больше здесь никого не видела, когда зашла?

— Здесь больше никого не было. А что случилось?

— Кто-то поджидал меня. Я зашел, и — есть! Вот и все, что случилось.

Она отошла и стала поправлять постель.

— У тебя все это звучит очень просто, — заметила она.

— Быть ударенным по голове носком, полным песка, — это очень просто. В этом ничего особенного нет. Тебе тоже следует как-нибудь попробовать.

— За тобой есть кому присмотреть?

Я вспомнил о Тони, моем слуге, затем вспомнил, что сегодня воскресенье. Он не приходил по воскресеньям. Это было его выходной. Я бы не хотел, чтобы он зашел сюда и обнаружил меня лежащим на полу. Он был хорошим мальчиком. Он бы, наверно, уволился.

— Не по воскресеньям. По воскресеньям ко мне приходит прекрасная рыжеволосая, которая все делает для меня, — ответил я и пошел в гостиную.

Я стоял над кушеткой и смотрел на нее. Если бы желтая подушка была там, я бы удостоверился в том, что у меня был ночной кошмар, но желтой подушки там не было.

Кушетку было жаль. Вообще-то мне она нравится, но теперь придется избавиться от нее. Хорошо, что на ней не осталось пятен крови, но она как будто пахла смертью. По крайней мере, для меня. Вы ведь не станете заниматься любовью с девушкой на кушетке, которая пахнет смертью. Даже у Маллоя временами возникают лучшие чувства, и это как раз то самое время.

Я бродил по комнате. Все на своих местах. Не было никаких следов того, что здесь была Анита Серф. Абсолютно никаких. Я изучил ковер в том месте, где лежал кольт, — никаких масляных пятен. Я встал на четвереньки, приложил нос к ковру и понюхал. Слабый запах пороха, кажется, присутствовал, но я не мог быть уверен в том, что я не придумываю этого.