Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Вошел коридорный с чемоданом и положил его на кровать.

— Мне нужно будет вернуть его, — произнес он с обеспокоенным выражением на его крысином лице. — Я не хочу попасть в переделку.

Я просмотрел содержимое чемодана — абсолютно обыкновенный чемодан, который бы собрал любой парень, уезжающий на выходные. В нем отсутствовала единственная вещь — фотография Аниты. Я запихал вещи обратно, закрыл чемодан и столкнул его на пол:

— Хорошо. Забирай его обратно. — Потом достал десятидолларовую купюру из бумажника и положил ее на кровать. — Возьми и это тоже и держи свой рот на замке. Хорошо?

Он поднял купюру и чемодан.

— Это все, что я могу сделать для вас? — спросил он. Было похоже, что ему вдруг расхотелось покидать нас так быстро.

Я перевернул фотокарточку Аниты и протянул ему:

— Когда-нибудь до этого ты видел эту даму?

Он сунул купюру в карман, поставил чемодан на пол и взял снимок.

— По-моему, это вылитая Анита Гэй, — произнес он и бросил на меня вопрошающий взгляд. — Это ведь она, да? Ух ты! Иногда я видел ее. Точно, это Анита Гэй!

— Не будь таким скромным, — подбодрил его я. — Кто такая Анита Гэй? Чем она занимается? Где я могу найти ее?

— Я не знаю, где вы можете найти ее, — опечаленно ответил он и положил фотокарточку на кровать. — Я не видел ее уже много месяцев. Она обычно танцевала в «Медной ограде». И, эх, она была сенсацией! Этот номер с меховой варежкой собирал там толпу.

— Что еще за «Медная ограда»?

— Вы не знаете «Медной ограды»? — Похоже, он сильно удивился. — Ну, это большое заведение на Бейшор-бульвар, где подают пиво, укроп и соленые огурцы. Меня там не было с тех пор, как оттуда ушла Анита. Наверное, она уже не вернется, да?

Я подумал об ее окровавленном лице, о дырке в черепе, достаточно большой для того, чтобы туда можно было просунуть палец:

— Нет. Она уже не вернется.

Я покинул отель на следующее утро около одиннадцати. Это была жаркая ночь, и я плохо спал, а окончательно усыпив себя аспирином и виски, смог проснуться только около десяти.

Керман не стал будить меня. Он сказал, что сон — лучшее лекарство для того, чтобы оправиться от удара по голове. Но я не поверил ему, так как когда я проснулся, моя голова все еще болела и чувствовал я себя отвратительно. После большого количества крепкого черного кофе, еще пары таблеток аспирина и прохладного душа я смог почувствовать себя достаточно хорошо, чтобы начать работу.

Я решил не звонить в фотомастерскую прямо сейчас. Я подумал, что будет лучше, если соберу побольше информации на Аниту в «Медной ограде», прежде чем возьмусь за гражданина Луиса.

Керман спросил меня, не боюсь ли я, случайно, звонить Луису. Я ответил, что нет, я просто хочу собрать как можно больше информации перед тем, как кто-то бросит меня в Индийскую бухту. Я спинным мозгом чувствовал, что опасной зоной является именно фотомастерская. Я решил полностью положиться на свою интуицию. Поскольку Керман питает огромное уважение к моей интуиции, особенно когда я ставлю на лошадей, то он согласился с тем, что мы должны в первую очередь сходить в «Медную ограду».

Он покинул отель до меня. Я не волновался, что он может потерять меня. В слежке он дока, к тому же я не собирался усложнять его задачу.

Выйдя на улицу, я спросил у патрульного, как мне найти «Медную ограду». Он сказал, что она располагается на углу Бейшор и Третьей, примерно в десяти минутах ходьбы от отеля. Когда он объяснял мне, как туда добраться, я бросил взгляд через улицу на фотомастерскую. В веерообразном окне был виден свет, но кроме сотен глянцевых фотографий, закрепленных на щитах, выставленных в витрине, больше смотреть там было не на что.

Я поблагодарил патрульного, отметив, что у полиции Сан-Франциско манеры намного лучше, чем у полиции Орчид-Сити. Если вы спросите дорогу у полицейского из Орчид-Сити, он, вероятно, заберет вас в участок за непристойное поведение, в лучшем случае пошлет вас в неправильном направлении, чтобы научить вас не беспокоить его в будущем.

«Медная ограда» была типичной низкосортной помойкой, на которую вы, вероятно, можете натолкнуться в любом большом городе с огромным количеством жителей, не слишком разборчивых в выборе развлечений. Здание вполне можно было бы подкрасить, а медные детали как следует отполировать. Там было три вращавшихся двери, будка для продажи билетов на входе и много глянцевых фотокарточек в рамках, покрывающих каждый свободный дюйм стены.

Вдоль внешнего края обычного выступа, нависавшего над билетной кассой, располагались четырехфутовые буквы, отлитые из потускневшего хрома, гласившие: «МЕДНАЯ ОГРАДА».

Ночью, с подсвеченными буквами, вывеска выглядела бы намного наряднее, так как темнота скрыла бы тусклость.

Другая вывеска, освещенная лампочками, сообщала: «50 высоких, загорелых, необычайных девушек».

Я подошел и, бегло просмотрев фотографии, пришел к выводу, что в шоу нет ничего оригинального и вряд ли оно когда-нибудь будет пользоваться успехом в этом или в любом другом городе. Там были обычные суровые комики со светлыми глазами в кричащих костюмах. С первого взгляда на них можно догадаться, какую шутку они отпустят. Девушки тоже выглядели не очень. Они даже не пробовали спрятать свои прелести; большинство из них было одето в бикини, на лицах застыла отсутствующая улыбка. На одной из них была надета шляпа, но она выглядела слишком нарядной. Пятьдесят высоких, загорелых, необычайных девушек были высокими и загорелыми, но определение «блеклые» подходило им гораздо лучше, чем «необычайные».

Пока я рассматривал фотографии, одна из дверей открылась, и на солнцепек вышел невысокий парень с лицом хорька. На нем было грязное пальто из верблюжьей шерсти, мягкая шляпа, нахлобученная на правый глаз, и ботинки из искусственной акульей кожи, которые не чистились с тех пор, как он их купил, а судя по трещинкам на них, это было давным-давно.

— Кто здесь заправляет? — спросил я его. — Кто управляет заведением?

Он оглядел меня, прочистил горло и аккуратно сплюнул на асфальт.

— Не местный, значит? — поинтересовался он голосом, охрипшим от бесконечных попыток вставить в речь старинные шутки.

Я подтвердил, что не местный, и повторил вопрос.

Его лицо помрачнело.

— Ник Недик, — произнес он, затем последовал поток непристойностей, которые лились из его рта подобно грязи из канализационной трубы.

Кажется, он по какой-то причине был невысокого мнения о Недике.

— Вверх по лестнице, — продолжил он после того, как использовал весь свой словарный запас. — Вторая дверь направо после круглого входа. Плюньте ему в рожу, если увидите его. — И он неуклюже, наклонив голову, пошагал вниз по улице, словно хотел, чтобы окружающие думали, что вес его мозгов немножко тяжеловат для него.