Генри Кейн - Кровавый триптих

— Добро пожаловать! — произнес дворецкий. — Как приятно видеть вас здесь, мисс Сазерн.

— Привет, Фред.

— Я отгоню вашу машину, мэм. Вы с джентльменом будете завтракать?

— Нет, спасибо. Я просто хочу немного потренироваться. Бассейн наполнен, надеюсь?

— Да, все в порядке.

— В таком случае мы с этим джентльменом хотим переговорить наедине. В бане никого нет?

— Никого. Здесь вообще никого нет за исключением слуг, и мы никого не ждем. Не желаете, чтобы я вас туда подвез, мэм?

— Нет, мы прогуляемся.

Ну и прогулка, доложу я вам! Мы топали добрых три четверти мили, а я, надо сказать, отнюдь не мастер спортивной ходьбы даже после месяца трезвой жизни. Так что когда мы добрались до бани, я просто впал в дверь. Кстати, это она тоже сказанула — баня! Когда говорят «баня», ты думаешь: ага, значит, баня. Но это оказалось вовсе не то самое: это был коттедж из красного кирпича с кухней, где можно было наготовить еды на маленькую армию, и двадцать симпатичных комнаток, обставленных спальными гарнитурами, причем в каждой был свой сортир. Попав на кухню, я первым делом открыл холодильник и увидел, что он забит провизией под завязку, достал бутылку пива, откупорил и залпом выпил.

— Вы и впрямь хорошо знакомы с парнем, которому принадлежит это имение?

— Он женат. — печально ответила она.

— Ну пойдемте к бассейну, а то я сейчас расплавлюсь.

— Я сама просто об этом мечтаю.

— А что мне надеть вместо плавок? Или ничего?

— Во всех спальнях есть мужские и женские купальные принадлежности сколько угодно и все простерилизовано. Выберите себе по размеру. Увидимся у бассейна.

Я стал бродить по «бане», разглядывая все вокруг и бурча себе под нос что-то о том, как же здорово иметь кучу бабок. Наконец я нашел себе подходящие плавки желтого цвета. Я сбросил одежду, надел плавки и отправился к бассейну.

Широкий и довольно длинный бассейн был наполнен прозрачной голубой водой с зеркальной поверхностью и выглядел довольно мирно. По парапету бассейна были расставлены шезлонги и простые стулья вокруг столиков, на которых стояли ведра для льда. По углам бассейна стояли шкафчики. Я подошел к одному из них и, открыв дверцу, обнаружил там полный набор — от джина до шампанского.

Лолы нигде не было видно. А мне уже было невтерпеж. Я дымился как печеная картофелина. Я бултыхнулся в бассейн, нарушив сонное спокойствие воды. Вода была холодная и освежающая. Я немного поплавал и поплескался, потом вылез, поколдовал у одного из шкафчиков, сварганил себе выпить, улегся в шезлонг и стал обсыхать на солнце. Мне было хорошо, чертовски хорошо.

А через секунду стало ещё лучше.

У дальнего края бассейна я увидел Лолу Сазерн. На ней был белый купальник, белая шапочка, на плечи наброшено полотенце. Если одетая Лола Сазерн была неотразима, то Лола Сазерн в купальнике была неотразима ещё больше. Я подумал, как же выглядит Лола Сазерн без купальника.

— Эй! — крикнула она мне. — Вы хорошо смотритесь! Лучше, чем я предполагала.

— Но не то что вы.

— В смысле?

— Вы вписываетесь в этот пейзаж.

Она улыбнулась, и даже на таком расстоянии можно было ощутить, какая у неё умоляющая улыбка, улыбка, скрывающая тайные намерения, соблазнительная, влажная, теплая улыбка. Потом она сбросила простыню, взбежала на трамплин, встала на самый краешек доски, раскинула руки и прыгнула в воду. Красиво, ничего не скажешь. У меня даже дыхание перехватило. Прыжок был геометрически идеальным, безукоризненным, четко рассчитанным. В последующие полчаса я купался в море наслаждения. Представление было настолько фантастическим, что я и думать забыл о её теле. Почти забыл.

Потом она крикнула:

— Ну вот и все. Закончила. Прыгайте сюда и поедем.

Я прыгнул в бассейн и мы поплавали немного. Она подплыла ко мне, рассекая воду, — на губах у неё играла улыбка, легкая, но упрямая, ротик чуть кривился. Я положил ей руки на плечи и поцеловал. Она прильнула ко мне всем телом. Потом отпрянула и, лукаво поглядев на меня, заметила:

— А ты мне нравишься. Очень нравишься. Я даже немножко влюблена в тебя. Наверное, это случилось вчера вечером. — Она с плеском отплыла подальше. — Пойдем.

Выйдя из воды, она сняла купальную шапочку и, растрепав волосы, вытерла лицо полотенцем, потом вытерла мое лицо.

— Давай посидим немного на солнышке, — попросила она. — Поговорим.

— Давай.

Кожа её блестела и переливалась. У неё были полные сильные бедра вытянутые, с блестящим загаром. Она вообще вся сверкала — губы, волосы, тело. Я стал думать, что все это от солнца, что этот светло-коричневый цвет кожи не её естественный цвет, что такой или такой же коричневый оттенок имеют и прочие участки её тела даже под купальником…

— Садись, — сказала она. — Мне кажется, ты можешь мне помочь.

— Я с удовольствием попытаюсь.

Мы растянулись на шезлонгах рядом друг с другом. Солнце палило нещадно. Я впал в дремоту, но слушал её внимательно.

— Для женщины это все так сложно. Этот бизнес.

— Но ты великолепна. Ты блистательна.

— Если этим приходится зарабатывать себе на хлеб насущный, то это ерунда.

— А ты зарабатываешь?

— Раньше нет. Теперь — да.

— Что-то я не врубаюсь.

Она потянулась, вытянула руки над головой и тут же вся моя сонливость прошла.

— Когда-то я была замужем — совсем девчонкой, — продолжала она. — Мой муж был много старше меня, почти на тридцать лет. Он оставил мне хорошее наследство. По крайней мере, так оно сначала казалось.

— Ты хочешь сказать, что он умер?

— Да.

— Естественной смертью?

— Да.

— Потом деньги кончились. Ты это хочешь сказать?

— Да.

— А как же прыжки в воду?

— Ерунда все это. Прыжки в воду приносят мне жалкие гроши.

— Но ты же можешь заняться чем-то другим. Это хорошее начало. У тебя несомненный талант, ты молода, красива. В тебе есть коммерческий потенциал.

— Заняться? Чем? Где? Как?

— Кино. Телевидение. Много чем. Другим то удалось сделать себе карьеру. Пловцам, например…

— Все не то, друг мой. Чтобы стать актрисой, надо много учиться.

— Другим же удавалось.

— Они начинали в глубоком детстве. Давай взглянем правде в глаза. Мне уже двадцать восемь. Нельзя начать карьеру кинозвезды с нуля, в возрасте двадцати восьми лет.

— Тебе не даешь…

— К черту лесть. Мне двадцать восемь. Мне делали предложения, очень много. Но ничего из этого не вышло… — Она передернула плечами. — потому что ничего и не могло выйти. Ничего кроме одних неприятностей от кучи скучающих мужиков. Один гонялся за мной вокруг рояля, другой приставал у письменного стола, третий прижимал к радиатору центрального отопления, а сколько их лезло целоваться, так что плеваться хотелось. И все равно ничего. Ничегошеньки. Я не хочу себя обманывать. — Она внезапно разразилась нервным звонким смехом, обнажив белые зубки, и в её глазах зажегся лукавый огонек. — Я взвалила себе на плечи непосильный груз.